Гэрет Уильямс - Часть 8 : Другая половина моей души.
Боггс продолжал сражаться в оккупированной колонии много месяцев, отступая, когда не было другого выхода, держась до последнего, если было возможно. Их было немного, таких же десантников, как и он сам. Все они погибли, лишь одному Боггсу было суждено избежать общей участи.
Неотступно преследуемый болью, горем и злостью, он сумел добраться до Ориона, а оттуда до Проксимы-3. То, что он знал о минбарцах, придавало ему ценность в глазах Правительства Сопротивления, но пережитое на Ио стало для него непреодолимым препятствием — он уже не мог сражаться с ними, как прежде. Он помнил их чёрные одежды, их длинные металлические посохи и их презрительные, высокомерные взгляды... Он снова и снова видел всё это, просыпаясь по ночам от собственного крика.
Нет, Боггс больше не мог сражаться, но для него нашлась и другая работа. Он ещё был способен кое на что, хотя и не чувствовал никакого удовлетворения от этого. Это было слишком второстепенно по отношению к службе в десанте, но, по крайней мере, будучи сотрудником Службы Безопасности, он мог делать хоть что-то. Было похоже, что мистер Уэллс доверял ему, и время от времени поручал действительно важные задания.
Например, как в тот раз, когда ему было приказано сломать Сатаи Деленн. Они слишком упорно сопротивлялась усилиям Уэллса и телепатическому воздействию мисс Александер, и Уэллс изъявил желание, чтобы он причинил ей боль. Он не должен был калечить её, бить слишком сильно, и, конечно же, не должен был убивать её, но боль требовалось причинить ощутимую.
Боггс обрадовался такой возможности, но ему приходилось постоянно сдерживаться, чтобы не зайти слишком далеко. Каттер тоже старался вместе с ним, почти ничего не говоря, но Боггс помнил каждый свой удар, каждый пинок, и каждый голос в своей голове, кричавший, чтобы он убил её.
А потом Сатаи Деленн сбежала, непонятно как изменилась, — превратилась в какое-то извращённое подобие человека. Но что было хуже всего... Капитан Шеридан помогал ей. Идеал Боггса обратился в прах. Хороших людей больше не было. Даже среди героев, вроде Шеридана. В глубине души каждый был подонком.
Сейчас перед ним стояла другая задача. Она была не столь важна, и не особенно приятна. Вот Каттеру бы понравилось. Да, Каттеру бы это действительно понравилось.
Но Каттер был мёртв, и поэтому Боггсу приходилось делать всю работу самому.
Он занёс кулак и со всей силой вогнал его в живот женщины. С тяжким хрипом, она осела вниз по стене. На её лице были синяки и ссадины, она лежала на полу, похожая на кучу тряпья, пытаясь не плакать, желая только одного — сделать вдох.
Шеридан предал Боггса и бессчётное множество людей, подобных ему. Здесь не было Шеридана, но зато здесь была Лита Александер. Можно было сказать, что и Лита Александер предала его точно так же.
Ей вкололи специальные препараты, чтобы пригасить её телепатические способности. Это поразило Боггса. Он всегда испытывал к телепатам странное, неопределённое чувство, — они были для него наполовину уродами, наполовину таинственными богами. И вот достаточно простой инъекции, чтобы они стали нормальными людьми. Такими же подонками, как и все остальные.
Она попыталась подняться, но Боггс подсек её под ноги. Она упала, сильно ударившись.
— Где...? — с трудом пробормотала она. — Где... Маркус?
Боггс знал о том, что такой Маркус Коул. Ещё один предатель. Просто ещё один предатель среди многих других, которые продали Человечество.
— Я скажу тебе, — прорычал Боггс. — Он, наверное, хочет, чтобы с ним было то же, что и с тобой. Так оно и есть.
Лита широко раскрыла глаза. Боггс лгал, — он не знал, где находится Маркус и что с ним, но без её телепатической силы она не могла понять этого. Обыкновенный человек. Без её силы, она просто обычный человек.
Его следующий удар сломал ей два ребра.
* * *Маркус упрямо наклонил голову.
— Где она? — снова спросил он. — Скажи мне, где она?!
Сьюзен Иванова. Агент теней. Посол. Последняя надежда Человечества. Та, что держит его в плену. Она молча улыбнулась.
И вновь поцеловала его.
* * *Корвин вышел в причальный отсек "Вавилона", будучи задумчивым. Очень задумчивым.
После того, как он распрощался с Гарибальди, он немного побродил по комплексу. Его поразило количество людей, которых он видел повсюду. Большинство были землянами, но попадались и нарны. Поскольку подобную организацию невозможно было бы держать в секрете, если бы посетители постоянно то прилетали сюда, то улетали отсюда, значит, им всем приходилось жить тут, а стало быть, они все работали на Бестера. Может быть, это учёные, пытающиеся вывести нарнов-телепатов?
Корвин надеялся, что ему удастся поговорить с капитаном Бен Зайном, но от Гарибальди он узнал, что Бен Зайн и Харриман Грей ушли в поход на "Озимандиасе". Гарибальди ничего не пояснил, а Корвин решил не расспрашивать, с какой целью ценному телепату уровня P10 позволяют летать на военном корабле.
Пока Корвин так прогуливался, Гарибальди вызвал его через коммуникатор. Бестер желал, чтобы он и капитан встретились с ним через три часа. Корвин выругался про себя и пообещал, что они придут вовремя. Он был бы очень рад, если бы у него оказалось больше времени на разговор с капитаном. Корвин не видел его уже почти сутки, и он сомневался в том, что Шеридан будет в подходящем расположении духа для того, чтобы общаться с кем бы то ни было. Когда эйфория боя проходила, он обычно становился отстранённым и молчаливым. Учитывая тот факт, что он совсем недавно убил собственную жену, легко было представить себе, насколько он сейчас далёк от возможности вести непринуждённую беседу.
Анну похоронили без почестей. Шеридан не присутствовал при этом, и даже не разговаривал об этом с Корвином, если не считать брошенной мимоходом фразы: "Делайте то, что считаете нужным", когда Корвин сам спросил об этом.
Лейтенант Стивен Франклин встречал его в причальном отсеке, как его и просил Корвин. Он поприветствовал лейтенанта кивком головы, и сразу же перешёл к делу.
— Вы были у него?
— Я попытался, сэр.
— И?
— Он не открыл мне, спросил только, кто там. А когда я ответил, он не сказал ничего.
— Значит, он всё ещё в своей каюте?
— Да, сэр.
Корвин предвидел, что что-то подобное случится. Он не знал, был ли капитан пьян, — после того, как тот сам долгое время наблюдал алкоголизм Анны, Корвину казалось, что капитан воздержится от выпивки. Но сейчас был момент не из таких, что случаются каждый день.
— Командор, мне бы хотелось поговорить с вами... если можно, наедине.
Корвин окинул взглядом большое и, в общем-то, безлюдное помещение причального отсека. Единственным человеком, которого он видел, была Ниома Конналли, пилот-истребитель, которая как раз вернулась с патрулирования по графику, когда Корвин и Шеридан покидали Проксиму.
На мой взгляд, тут достаточно уединённо, — сказал Корвин, торопливо шагая к выходу из отсека. — Что вы хотели сказать мне?
— Люди спрашивают меня. Они хотят знать, что происходит.
Корвин остановился, будто наткнувшись на глухую стену, и повернулся к Франклину.
— Продолжайте, — сказал он лейтенанту.
— Мы ушли с Проксимы, и никто из нас не знает почему, и что вообще происходит. Мы слышали, что вас с капитаном подозревают в измене, и поэтому... тут...
Корвин знал, что пытается выразить Франклин.
— Продолжайте, — мрачно повторил он.
— И ещё она... Почему она до сих пор с нами? Ведь всё это связано с ней, так ведь? Она одна из них, командор. Она враг.
Корвин удивлённо поднял брови. Странно было слышать такое от того, кто раньше был врачом. От того, кто один раз, говоря начистоту, совершил предательство, отказавшись открыть свои медицинские заметки о минбарской биологии. Но потом минбарцы убили его отца, и всё переменилось. Война переменила многое.
— Сэр, у нас у всех дома остались друзья, семьи. Мы их оставили без защиты. Мы не можем дальше продолжать поступать так, что бы там ни происходило между вами, капитаном и Правительством.
— Нельзя сказать, что Проксима осталась без защиты, — напомнил Франклину Корвин. Отнюдь нет. Вы разве забыли о Тенях? Именно их вина в том... что Правительство Сопротивления перестало быть тем, чем было раньше.
— Всё равно, это как-то неправильно, сэр. Мы не можем поговорить об этом с капитаном, и поэтому просим вас. Пожалуйста. Поговорите с капитаном вы. Разбирайтесь с Правительством Сопротивления сами, но мы не можем просто так бросить Проксиму. Мы все окажемся преступниками, если не вернёмся назад.
— Всё понятно, лейтенант. Но с каких это вы пор взяли на себя смелость судить, что должен и чего не должен делать капитан? С каких пор вы стали экспертом в области большой политики, чтобы решать, что должно и чего не должно делать Правительство Сопротивления? И не думаете ли вы, что я стал бы просить поговорить с капитаном вас, если сам мог это сделать? Я знаю ненамного больше вашего, но я верю капитану, и полагаю, что и вы должны верить ему. Вам теперь всё понятно, лейтенант?
