Роб Сандерс - Далёкие отголоски Древней Ночи
– Тише, брат! – сказал капеллан уничтожителю. Взмахнув жезлом своей должности, Мурнау обрушил навершие крозиуса на то, что осталось от головы космодесантника.
Вытянув стилизованные и зазубренные крылья оружия из смятого черепа уничтожителя, Мурнау последовал по пути разрушения Могильщиков через напоминающие склеп палубы в тонущие внутренности фрегата. По вокс-связи он услышал новый звук: низкий хриплый лай болтерной стрельбы. Могильщики обнаружили свою добычу – псов Дорна. Личный состав «Ксанфа» из легионеров Имперских Кулаков держался в темных недрах разбитого остова так, как мог только VII Легион.
Спустившись через следующую выжженную мельтой дыру в палубе и пройдя через смятую переборку, Мурнау оказался в лабиринте из искореженного металла: герметичных отсеках, вероятно пробитых и затопленных; забаррикадированных коридорах и целых палубах, рухнувших одна на другую. Фонари доспеха Мурнау слабо освещали повсеместное разрушение. На такой глубине в корабль вообще не проникал свет, давая капеллану основания предполагать, что они находились ниже уровня поверхности болота. При спуске Мурнау обнаружил еще двух убитых уничтожителей и изувеченное тело Имперского Кулака, который забрал их жизни. Болтерный стрекот стал ближе, хотя звук яростной перестрелки сильно искажался разрушенными помещениями корабля. Горфон и его уничтожители, должно быть, выбили лоялистов из укрепленного узла, прорвавшись в недра фрегата. Имперские Кулаки отступили внутрь корабля. Они ушли, потому что собирались сделать это.
Капеллан нашел Могильщиков на крутом спуске технического коридора. Палуба внизу была освещена сильным пожаром, который разогнал темноту бело-синим блеском. Гвардия Смерти была вовлечена в яростную перестрелку с горсткой врагов, прерываемой взрывами радиационных гранат. Ответный огонь был неприцельным, но безостановочным. Но Мурнау был удивлен, обнаружив уничтожителей здесь, их свирепое наступление почти остановилось.
Сержант Горфон прислонился к люку, ведущему на склад инструментов. Он поднял огромный силовой кулак, чтобы прикрыть свою мерзкую рожу от рвущихся вокруг болтерных снарядов.
– Доложить об обстановке, – потребовал капеллан. – Почему вы не атакуете?
– Трое, – предположил уничтожитель, – возможно четверо Кулаков удерживают орудийную палубу. Их логово укреплено и кажется, хорошо обеспечено боеприпасами из арсенала фрегата. У нас же остались последние магазины.
– Латам… – выругался Мурнау, но сержант покачал обожженной головой. Сделав шаг назад, он позволил фонарям доспеха Мурнау осветить за своей спиной очертания тела в доспехе. Труп лежал в углу склада. Он был без шлема, а обозначения на доспехе распознавали в космодесантнике капитана Имперских Кулаков.
На мертвенно-бледном лице капитана Ориэля Латама застыло выражение человека, которого настигла внезапная и насильственная смерть.
– Ты? – спросил капеллан.
Горфон покачал головой.
– Думаем, он погиб при крушении.
Мурнау медленно кивнул. Латам мертв…значит, сопротивление возглавлял… кто? Другой легионер? Находчивый сержант или заместитель?
Он взглянул на Горфона.
– Есть другие входы?
Сержант Гвардии Смерти покачал головой.
– Мы не можем пробиться внутрь? – прошипел Мурнау с неожиданным раздражением. Капеллан почти чувствовал победу в своей сжимающей хватке.
– Для такой атаки у меня нет воинов, – сказал ему Горфон, пожав с виду сутулым плечом. – Кроме того, такие потери излишни. Возможно, Имперские Кулаки скоро сами выйдут.
Мурнау не нравилось, куда вело самодовольство сержанта уничтожителей.
– И зачем им так поступать? – пробормотал капеллан.
Горфон отцепил большой контейнер, который висел на нижней части его ранца.
– Иначе они погибнут, – заявил Горфон посреди непрерывного грохота стрельбы. Он бросил канистру капеллану. Мурнау поймал ее и повертел в руках.
Фосфекс.
В распоряжении Легионес Астартес было много видов ужасного оружия. Некоторые из них предпочитали за хирургическую точность, другие за разрушительный потенциал. Будучи живым оружием расширяющегося Империума, легионеры ценили соответствующие достоинства смертоносных инструментов своей профессии. Во многих монастырских базах и на боевых баржах Легиона пылились отдельные виды оружия, которыми не пользовались из-за их разрушительной мощи. Для многих подразделений и офицеров применение радиационного и химического оружия выходило за рамки дозволенного. Оно было далеким отголоском темного прошлого, забытым наследием анархии, из которой, в конце концов, родился сильный Империум. Для уничтожителей Легиона это было излюбленное оружие, которое вызывало ужас и сеяло страх во вражеских рядах.
Вслед за фосфоресцирующим кошмаром экзотермического взрыва фосфекс повиснет, как ядовитое облако, которое выжжет и просочится во все, кому не посчастливится вступить в контакт с ним. Насколько было известно, фосфекс не подвергается разложению.
– Ты использовал это оружие? – спросил Мурнау.
– Скинул туда пару канистр, – ответил ему Горфон с неприкрытой гордостью. – Ты пропустил крики, капеллан.
– Очень жаль. Я предпочел бы, чтобы ты этого не делал.
– Почему? – рассеянно спросил сержант, когда рискнул бросить короткий взгляд в технический коридор. Перестрелка стихала, как доказательство токсичного пекла, пронесшегося по нижней палубе.
– Потому что наша операция требует от нас спуститься туда, – сказал капеллан с почти злой решимостью. Горфон отчетливо увидел убежденность в глазах Мурнау.
– Ты шутишь! Это самоубийство, – запротестовал уничтожитель Гвардии Смерти.
Мурнау наклонился поближе. Он тихо и отчетливо произнес каждое слово.
– Никаких… выживших…
– Но, брат-капеллан, – начал Горфон, – фосфекс…
– Испытает нас, это так, – согласился Мурнау. – Но не больше, чем был испытан лорд Мортарион, который бесстрашно и неукротимо направился в горы Барбаруса. Каждый шаг был агонией для него, каждый вдох пыткой, но он сделал это, чтобы освободить нас. И поэтому мы свободны – свободны в выборе. Свободны решать собственную судьбу. Все, что он просит взамен, так это повиновение. Дай же нам следовать по стопам примарха – бесстрашно и неукротимо.
Мурнау снял череполикий шлем и пристально посмотрел на сержанта. На какое-то мгновение на отвратительном лице сержанта мелькнуло сомнение, затем оба воина разделили заразное безумие.
Капеллан поведет их по стопам примарха. Сержант кивнул.
– Гхолик. Хадар-Гул. Идете первыми, – приказал Горфон, – мы должны покончить с выжившими.
Когда Мурнау прикреплял шлем к поясу, то заметил минутную нерешительность среди уничтожителей, которую они впервые продемонстрировали за время жестокого абордажа. Могильщики с изувеченными лицами знали, что значат приказы сержанта. Гвардейцы Смерти сами должны бросить вызов фосфексу и помериться физической выносливостью и решимостью с Имперскими Кулаками.
Уничтожители вошли первыми, держа наготове пистолеты и работающие на холостом ходу цепные мечи. Грулл Горфон с Мурнау следовали за ними, а Зоррак замыкал колонну. Как и Хадар-Гул, он бросил громоздкую пусковую установку и вооружился болт-пистолетами. Стены и потолок коридора вспыхнули, когда зажгли фосфоресцирующие огни. Ужасное химическое пламя танцевало на металле, пылая жутким бело-синим огнем, который казался голодным и как будто желал захватить новую территорию. Когда отряд осторожно спускался по крутому коридору, Мурнау почувствовал прикосновение к коже жидкого тумана токсичной смеси. Подобно медленно действующим ядовитым испарениям она вызвала приступ удушья, и капеллан почти тут же ощутил, как яд проникает и обжигает его внутренности.
Мурнау услышал мучительный рев Имперских Кулаков, исходящий с нижней палубы. По вокс-связи капеллан уловил едва слышимый мучительный ропот Могильщиков, шагающих через нависающий фосфекс. Матовый керамит и зеленая окантовка их доспехов заметно тлела, но Мурнау не оценил в полной мере пытку, которой он их подверг, пока сам не ступил в концентрированное облако химической смерти. Раскаленные языки пламени, вспыхнувшие на металле кабелей, нагрудника и наплечников немало отвлекали, воспламенив его длинные черные волосы и облизывая лицо.
Мурау чувствовал, как в него въедается иссушающее токсичное соединение.
Могильщики молча спускались на орудийную палубу, подавляя боль. Мурнау предположил, что оставшиеся Имперские Кулаки страдали также, если не больше Гвардии Смерти, так как уничтожители вошли без сопротивления. Со стороны защитников не раздалось ни единого выстрела.
Орудийная палуба представляла картину сверкающего синего пекла. Повсюду пылало пламя. Здесь уничтожители нашли пустые канистры и высочайшую концентрацию химического облака. Мурнау услышал по воксу низкий рык уничтожителей, но это был рокот решимости. Они были Гвардией Смерти, сыновьями Мортариона, карой Барбаруса. Они были сильнее братских Легионов. Они не боялись ни смерти, ни любого оружия смерти. Их величайшим даром была нечеловеческая выносливость, и она и только она вела вперед спотыкающихся Могильщиков.
