Стивен Эриксон - Буря Жнеца
Он спрыгнул с коня и поднялся, огибая трупы, шлепая мокасинами по кровавой грязи. Склонился над ее телом.
Значок нарисован краской на черненых звеньях. Две волчьи головы. Одна белая, одноглазая; вторая покрыта серебристо-черным мехом. Такого значка он еще не видел.
Воистину иноземцы.
Чужаки. В самой середине его земли.
Он скривился под маской. «Меня так давно не было. Я тоже чужак?»
Сзади затопали ноги, земля задрожала. Он выпрямился. Это вернулись его спутники.
«Итак, отмщения не получилось.
Ну, время еще есть».
Утром его пробудил заунывный вой волков. Именно их зов привел его сюда. Волки словно хотели сделать его свидетелем, словно на самом деле призывали его. Он слышал зовущий вой, но самих зверей так и не заметил.
Но утром волки покормились здесь. Вытащили тела из кучи.
Он сошел вниз, все замедляя шаги, пока не замер, затаив дыхание. Внимательно поглядел на солдат… и понял – волки питались, но не как обычные звери.
Грудные клетки раскрыты, торчат ребра… они пожирали сердца. Ничего больше. Только сердца.
Стук раздавался все ближе, когти свистели, срезая траву. Вороны заорали и полетели прочь.
КНИГА ПЕРВАЯ
Ложь стоит одиноко, единственный в своем роде обман повернулся спиной, и неважно, с какой стороны ты подходишь: с каждым шагом твоим цель смещается, ноги избирают неверное направление, дорога лежит складками, водит кругами; то, что стояло перед тобой заблудившейся неудачей и случайным непониманием, порождает легион отпрысков, их толпа кишит и свивается узлами, окружает. Ты уже не можешь дышать, не можешь двигаться.
Мир тобою создан и однажды, друг мой, ты встанешь одиноко посреди моря мертвецов, и слова соберутся вокруг тебя, и ветер со смехом подложит под ноги новую дорогу, дорогу бесконечных мучений – одиночество оборачивается обманом, ложь особенно ложна, когда ты один, узлы множественности сжимают сеть справедливых суждений, коими ты так вольно удушал каждого правдолюбца, заглушал каждый голос несогласия.
Так что утоли жажду моего сочувствия и умри, высохнув, посреди пустыни.
Отрывки, найденные в день ареста Истыми Патриотами поэтессы Тезоры Веддикт
(за шесть дней до ее Топляков)
Глава 1
Две силы, некогда бывшие озлобленными противниками, превратились ныне в невольных сожителей, хотя ни одна не может решить, кому перед кем раздвигать ноги. Факты просты: старая структура племен Эдур оказалась подходящей для летерийской системы «власти через богатство». Эдур стали венцом, украсившим разжиревшую алчность Летера; но разве у венца есть воля? Всегда ли носитель падает под тяжестью носимого? Когда мы вглядываемся в прошлое, истина становится очевидной. Под поверхностью произошло иное, ужасное соединение, и оно не оставило швов: пороки каждой из систем смешались, и смесь оказалась на диво живучей.
Династия хиротов (том XVII)
«Колония, или История Летера»
Динит Арнара
– Откуда это?
Танал Ятванар следил, как Блюститель медленно крутит пухлыми руками странный предмет. Ониксы многочисленных колец на коротких пальцах блестели в лучах проникавшего через открытое окно света. Предмет, которым заинтересовался Карос Инвиктад, представлял собой собрание разной длины бронзовых игл; их концы были загнуты, так что иглы соединялись в подобие клетки.
– Думаю, это из Синей Розы, – ответил Танал. – Одна из штучек Сенорбо. Среднее время разгадывания – три дня, хотя есть записи о двух…
– Кто? – вопросил сидевший за солидным бюро Карос, поднимая взор.
– Тартенал – полукровка, если вы поверите, господин. Здесь, в Летерасе. Он известен как дурачок, но наделен талантом решать головоломки…
– Вызов в том, чтобы найти конфигурацию, в которой иголки сложатся.
– Так точно, господин. Как я слышал, точное число потребных действий равно…
– Нет, Танал, не говори. Что, сам не понимаешь? – Блюститель, глава Истых Патриотов, положил предмет на стол. – Спасибо за подарок. А теперь… – он едва заметно улыбнулся, – не пора ли причинить беспокойство Брутену Тране, как ты думаешь? – Карос встал и тщательно поправил малиновые шелка (он носил одежды лишь из этой материи). Затем поднял короткий жезл, ставший символом его служения – черное дерево с родины Эдур, серебряные головки, усеянные полированными ониксами – и указал рукой на дверь.
Танал поклонился и пошел впереди по коридору, к широкой лестнице, по которой они спустились на первый этаж. Затем двое прошли в двери, оказавшись во дворе.
Арестованные были прикованы вдоль западной стены, на самом солнцепеке. Из камер их вывели до зари, а сейчас уже полдень. Нехватка пищи и воды, изнуряющая жара, а также жестокие допросы прошлой недели привели к тому, что более половины из восемнадцати заключенных потеряли сознание.
Танал заметил, что Блюститель хмурится, осматривая неподвижно повисшие в оковах тела.
Смотритель от Тисте Эдур, Брутен Трана из племени Ден-Рафа, стоял в тени неподалеку от арестантов. Заслышав приближение Танала и Кароса, высокий мужчина повернулся.
– Рад видеть вас, Брутен Трана, – сказал Карос Инвиктад. – Как поживаете?
– Начнем, Блюститель, – ответил серокожий воин.
– Немедленно. Если пожелаете, сопровождайте меня при осмотре каждого заключенного. Некоторые случаи…
– Я не желаю приближаться к ним, – оборвал его Брутен. – Они покрыты собственными испражнениями, а ветра в здании почти нет.
Карос улыбнулся: – Понимаю, Брутен. – Затем он положил жезл на плечо, оглядел ряд заключенных. – Как скажете. Нужды подходить нет. Я начну с крайнего слева, потом…
– Без сознания или мертв?
– Кто сможет определить с такого…
Заметив, что Эдур кривит губы, Танал поклонился обоим начальникам и прошел все пятнадцать шагов до пленника. Внимательно вгляделся в ближайшего. – Этот жив.
– Тогда пробуди его! – приказал Карос. Когда он сердился, голос превращался в визг достаточно громкий, чтобы заставить слушателя заморгать. Но если Блюститель заметит такую непроизвольную реакцию!… Эту ошибку допускают только однажды.
Танал бил заключенного ногами, пока тот не стал хрипло рыдать.
– Встань, изменник, – спокойно сказал Танал. – Так требует Блюститель. Встань, или я начну ломать кости. Твое жалкое тело станет мешком!
Он увидел, что заключенный с трудом выпрямляет спину.
– Воды, пожалуйста…
– Больше ни слова. Встань, погляди в глаза своим грехам. Ты летериец? Покажи эдурскому гостю, что это значит.
Танал вернулся к Каросу и Брутену.
Блюститель уже говорил: -… известен связями с недовольными в Коллегии врачей. В этом он сознался. Хотя никаких особых преступлений предъявить не удалось, ясно, что…
– Следующий, – бросил Брутен.
Карос закрыл рот и улыбнулся, стараясь не показать зубы. – Разумеется. Следующий – поэт, писавший и распространявший призывы к революции. Он ничего не отрицает. Да, вы можете заметить его дерзость даже отсюда.
– А тот, что рядом?
– Владелец гостиницы, таверна при которой посещалась нежелательными элементами. Обычно солдатами – бунтарями. Двое из них здесь, среди задержанных. Об их мятежности нам донесла достойная шлюха…
– Достойная шлюха, Блюститель? – Эдур чуть заметно улыбался.
Карос моргнул: – Ну да, Брутен Трана.
– Потому что донесла на хозяина гостиницы.
– На хозяина, участвующего в заговоре…
– Скорее бравшего слишком много из ее заработка. Давай дальше. Прошу, описывай их преступления покороче.
– Разумеется, – отвечал Карос, нежно постукивая жезлом по мягкому плечу. Словно палка отбивает солдатский шаг на параде.
Стоявший рядом с начальником Танал бдительно следил за речью Кароса, описывавшего различные прегрешения скованных летерийцев. Восемнадцать пленников явились достойными представителями более трех сотен, сидящих в подвалах здания. Он подумал, что улов за неделю вполне достойный. Самые отъявленные предатели удостоятся Топляков. Всего их (вроде бы) триста двадцать, и треть пройдет по дну канала, сгибаясь под непосильным весом. Букмекеры уже жалуются, что теперь никто не может выдержать испытания. Разумеется, жалуются они негромко, ибо агитаторы сами пойдут на Топляки. Понадобилось утопить всего несколько человек, чтобы подавить протесты остальных.
Это одна из подробностей большого трактата о совершенных законах подчинения и контроля, усердно сочиняемого Каросом Инвиктадом. Тема, столь близкая его сердцу. Танал искренне старался понять его рассуждения. Возьмите любую группу населения, наложите на нее строгие, но понятные ограничения, призовите к сотрудничеству. Подкупите слабых, чтобы они указали сильных. Убейте сильных, и остальные ваши. Переходите к следующей группе.
