Елизавета Дворецкая - Спящее золото, кн. 1: Сокровища Севера
– Сдается мне, что Модвид не для богов и не для Гро-Орма так вырядился, – заметил Гейр. После истории с мертвым оборотнем он заметно повзрослел, стал внимательнее, осторожнее и даже проницательнее. – С чего бы это он напялил крашеную рубаху и синий плащ, в которых впору являться к самому конунгу?
Проследив за его взглядом, Рагна-Гейда заметила Модвида Весло, шедшего во главе разряженной толпы прямо к землянке Стролингов.
– Скоро про нашу округу скажут, что у нас самые нарядные щеголи на всем Квиттинге! – насмешливо заметила она. – Но вот скажут ли о нас, что мы самые доблестные – это еще вопрос.
Модвид тем временем приблизился настолько, что мог поздороваться. С собой он привел своего воспитателя и нескольких родичей, разодетых в лучшее платье. Сам Модвид прибавил к роскошному наряду вышитую золотом повязку на лоб и своим самодовольным видом стал еще более противен Рагне-Гейде. «О гордый клен корабля! – ехидно сузив глаза и нарочито пристально рассматривая гостя, думала она, напрасно надеясь смутить его взглядом. – Как величаво расправил ты парус спины! И высоко вознес ты вершину волос, увитую… омытую слезами Фрейи!»
Этот ядовитый кеннинг, обозначавший всего-навсего золотую повязку на лбу Модвида, так насмешил саму деву-скальда, что ей с трудом удалось сохранить лицо спокойным. Модвид успел увидеть лишь проблеск улыбки и решил, что наконец-то снискал одобрение самой завидной невесты в округе. Впрочем, он уже решился.
– Ты так хороша, йомфру, что ради встречи с тобой уже стоит покинуть дом и съездить в Гранитный Круг! – сказал он, пристально глядя на Рагну-Гейду.
Некоторые мужчины думают, что женщине приятны всякие льстивые слова. Увы: в устах неугодного они производят обратное действие и лишь увеличивают неприязнь.
– Всякой девушке приятно побывать в таком людном месте! – с игривым смущением ответила Рагна-Гейда, опуская глаза и как-то нелепо приподнимая плечо, словно думая спрятать за ним лицо. На самом деле ей было нестерпимо смешно. – Посмотреть на таких доблестных людей… Послушать их рассказы…
Кольбьерн и Фридмунд повели гостей внутрь землянки, и Рагна-Гейда наконец-то дала себе волю.
– В этом плаще он похож на петуха! – восхищенно восклицала она. – О Фрейр багряного паруса плеч! А застежка-то как блестит! Сама Суль плачет от зависти! Наверное, это гораздо лучше всех ваших сокровищ!
– Послушай! – страшным шепотом воскликнул Гейр и схватил сестру за руку. Рагна-Гейда прервала «хвалебную песнь» и улыбнулась: в недалеком еще детстве брат вот таким же образом сообщал ей, что видел тролля вон у того камня. – Послушай! Это наша застежка!
– Как – наша?
– Да это мы вытащили ее из-под земли!
– Не может быть! – ответила Рагна-Гейда. Она не поняла, как это могло случиться.
– Когда Скъельд набрал первый мешок и мы его вытащили, он был жутко тяжелый! – не слишком складно объяснил Гейр. – Я его нес к лошади и уронил. Потом стал собирать – там эта застежка сверху лежала. Я ее запомнил – никогда такого страшилища не видал. Видела, какой там узор? Вроде женщина, только вместо ног – змея, вместо рук – крылья, а на голове рога! Наверное, тоже великанша, дочь Локи! Похуже Хель! А он ее нацепил!
– Да как же она к нему попала? – Рагна-Гейда все еще не понимала.
– А тот мешок разрезал мертвец! Наверное, Модвид просто подобрал потом в долине.
– Какой мертвец? Тот, что нападал на тебя или на Ярнира? Или на отца?
– По-моему, это была лошадь Ярнира… – сообразил Гейр. – Какая разница? Он на нас кинулся одновременно.
– Один – на четверых? – Рагна-Гейда вскинула брови в показном изумлении.
– Ну, да. А что?
Вместо ответа Рагна-Гейда постучала себя по лбу, с выразительным укором глядя на брата. Она и раньше догадывалась, что родилась самой сообразительной в семье, но надеялась, что хотя бы в таких важных случаях доблестные братья сделают над собой усилие.
– Он – один! – принялась она втолковывать Гейру. – А вас – четверо. Четверо могут броситься на одного. Вы же на него не бросались?
– Нет. Зачем нам? Мы что, дураки, по-твоему?
– А один броситься на четверых не может. Вы же скакали в разные стороны? И никто из вас не бился с ним на пару, каждый был один?
– Ну, да. Мы же рассказывали.
– О богиня Фригг! Как же я тогда не сообразила! Раз мертвеца хватило на четверых, значит, его тоже было четыре!
Нельзя сказать, что эта речь уважала законы родного языка, но до Гейра так лучше дошло. Четыре одинаковых мертвеца представились ему как наяву. Живые до жути, если так вообще может быть.
– Но он же был один, – вымолвил Гейр, хмурясь и чувствуя, что вот-вот поймет.
– Это Гаммаль-Хьерт был один! Ну, сообразил?
Гейр мотнул головой.
– Значит, с вами бился вовсе не Гаммаль-Хьерт! – победно докончила Рагна-Гейда. – Вы испугались Модвида! А он воспользовался вашим золотом!
– Ты с ума сошла! – Гейр не поверил в подобную низость. – Он не мог так поступить!
– Надо рассказать всем об этом!
– Никто не поверит. Нас засмеют!
– Ну, как хочешь. Пойдем послушаем, что он там поет о своей славе.
Рагна-Гейда и Гейр тихонько проскользнули в землянку и пристроились возле самого входа.
– Никто из смертных не знает, добрые или злые норны наделили его судьбой! – говорил в это время Агнар Сэг-Гельмир, один из самых уважаемых родичей Модвида – рослый, очень искусный в битве человек лет пятидесяти, из-за длинных темных волос и широкой бороды почти до пояса походивший на морского великана. Голос у него был звучный и громкий, за что он и получил свое прозвище – Ревущий-Как-Море. – Может быть, все мы доживаем сейчас последние спокойные дни. Может быть, уже вскоре на тинге Острого мыса Стюрмир конунг провозгласит поход против фьяллей.
– Ты прав, Сэг-Гельмир! – воскликнул Кольбьерн хельд. – Я сам посоветовал бы конунгу то же самое! Война с фьяллями так же верна, как близкая зима. Так лучше не ждать, пока они нападут на нас первыми!
– Я рад, что ты согласен со мной, – ответил Агнар, окинув взглядом лица родичей и сыновей Кольбьерна. В землянке было не слишком светло, но все сидели тесно, и в отблесках пламени на лицах Стролингов читалось полное согласие с главой рода. – Надеюсь, мы сойдемся и в другом. Всем людям Квиттингского Севера в такое время лучше держаться поближе друг к другу и позабыть старые обиды, которые раньше, быть может, разъединяли кое-кого.
При этих словах Сэг-Гельмир быстрым взглядом соединил Модвида Весло с Эггбрандом. Он имел в виду не столько самого Эггбранда, сколько Ингстейна хевдинга, в дружине которого тот состоял. И все Стролинги, кроме разве не слишком мудрого Ярнира, поняли значение этого взгляда. А Рагна-Гейда сообразила еще больше других и беспокойно сжала руки на коленях. Слова о войне встревожили ее меньше, чем этот намек на возможное примирение.
– Только глупый стал бы спорить с тобой, Агнар, – с некоторой осторожностью ответил Хальм Длинная Голова. Прочие Стролинги молчали, предоставив говорить тому, кого считали самым умным. – Но, как говорится, норн приговор у мыса узнаешь. Человек всегда рад примириться, если уверен, что сегодняшнее примирение не приведет к еще худшим раздорам завтра.
– Иные люди говорят, что от судьбы не уйдешь, а другие думают, что каждый сам растит свою судьбу, – продолжал Сэг-Гельмир. – И каждый, как водится, для себя оказывается прав. У кого есть силы – тот растит судьбу, у кого нет – повинуется. Ваш род, потомки Старого Строля, доказал свою силу. И род Модвида сына Сэорма не уступит ему. Если вы будете вместе – никакой враг не одолеет вас.
– Разве мы ссорились? – воскликнул Кольбьерн, чуть сильнее, чем нужно, изображая удивление.
– Хвала Высокому, нет. Но что бы ты сказал, если бы мой родич Модвид предложил тебе породниться?
Кольбьерн в первые мгновения промолчал, молчали и все Стролинги, ожидая его ответа. Кто украдкой переглядывался, кто изображал невозмутимость. Согласиться – навлечь на весь род неудовольствие хевдинга, а отказать – поссориться с Модвидом. И со всей его родней. А это немало!
Модвид, как ни старался сохранить спокойствие, вспотел и все перебрасывал быстрый взгляд с Кольбьерна на Хальма и на Фридмунда Сказителя. Смелый и решительный в битве, в отношениях между людьми он был неуверен в себе и мнителен: все время казалось, что его не любят, над ним смеются за спиной. Молчание показалось ему верным знаком отказа, мгновения тянулись нестерпимо долго.
Лицо Эггбранда стало злым: молчание возмутило его. Еще несколько дней назад он, поняв, какие события ожидаются отцом и еще более матерью, прямо высказал родичам волю Ингстейна хевдинга: никакой поддержки Модвиду. Чего же они ждут?
– Ты хорошо сделал, Сэг-Гельмир, что завел этот разговор здесь, возле святилища, – в тишине произнес Хальм. По длинной землянке полетел ясно слышный вздох облегчения, вылетевший разом из десятка грудей. Стролинги очень обрадовались, что хоть кто-то заговорил! – В таком важном деле нельзя полагаться на разумение людей. Требуется спросить совета у богов. Мы принесем жертву в Гранитный Круг и попросим Гро-Орма спросить у богов, желают ли они этого брака. А умный никогда не ропщет на приговор богов. Ибо от этого ни единому еще не делалось легче, – закончил умный кузнец, и на это никто не нашел возражений.
