Сергей Волков - Чингисхан. Книга 2. Чужие земли
— Двойная ставка, женщина! — наклонившись, громко говорит ей в ухо парень. — Если согласны — сможете выиграть шесть тысяч. Плюс ваши три из первого розыгрыша — будет девять.
— Девять! — ахает бабулька. — Батюшки! Это ж целая пенсия!
— Ставь, мать! Не думай — дело верное, — рычит за спиной старушки мужик в норковой шапке.
— Ну, а ты? — таксомордый смотрит на меня. Улыбка его слегка притухает, в глазах скука. — Участвуешь?
Поучаствовать я не против. Повезет — отгребу кучу денег безо всякого напряга. Нет — все равно останусь при своих. Беда в том, что удвоить ставку мне нечем. Я сообщаю об этом лотерейщику.
— Вы можете играть в долг, — великодушно разрешает он. — Ну, ваши ставки, господа и дамы?
Старушка лезет в кошелек, достает полторы тысячи.
— Сынок, ты уж не обмани только. Последние ведь деньги!
— Мадам, я же показывал вам лицензию! — таксомордый снова сияет улыбкой. — У нас все по-честному. Берите карточки Нет, не эти, а вот эти, на двойную ставку. Девушка, прощу вас!
Ф-р-р-р! — барабан завертелся, застучали шарики. Я кручу выданную карточку в руках, слышу за спиной тихие голоса зрителей:
— Бабка выиграет. Старикам везет.
— Не, бородатый.
— Да никто не выиграет. Снимут с этих лохов капусту — и привет. Это ж разводилово.
— Ну, так предупредили бы, если вы такой умный.
— У меня че, здоровье лишнее? В Казани все лохотронщики под Галимым. А у него разговор короткий — или спицу в печень или молотком по затылку в подъезде.
Мне не нравятся эти разговоры. «Лохотронщики», какой-то «Галимый», «спицу в печень». Но раздумывать некогда — девица достает очередной шарик.
— Первый номер финального розыгрыша… — звенит голос таксомордого. — Девушка!
— Восемь! — отзывается та, показывая всем шарик.
У меня на карточке такого номера нет. У бабульки тоже. Ладно, еще не вечер…
Следующий шарик. Ура, у меня совпало! Девица крутит барабан. И снова совпадение номеров. Я в одном шаге от выигрыша. Подсчитываю в уме прибыль. Да, ничего не скажешь, удачно я набрел на эту лотерею.
Старушка достает платочек, промакивает рот. Два очередных шарика — ее. Нам остается закрыть по одному номеру.
— Итак, последний шар! — цирковым голосом орет таксомордый. — И это…
Барабан вращается, крашеная сует руку в его прозрачные недра.
— Номер тринадцать!
Тьфу ты! Мимо. Смотрю в карточку старушки. И у нее мимо!
— Увы, господа, — парень забирает у нас карточки. — Сегодня вам не повезло. Женщина, вы нам ничего не должны, а с вас, молодой человек, тысяча рублей — вы ведь удваивали ставку в долг. Прошу расплатиться.
— Погоди, — я в упор смотрю на него. — Ты же говорил, что лотерея беспроигрышная.
— Совершенно верно, — он опять скучнеет. — Но вы невнимательно слушали условия. Возвращается только ставка после первого розыгрыша. А вы продолжили игру…
Бабулька тянет к нему морщинистую, синюю от холода руку.
— Сынок, а деньги мои?
— Женщина, ваши деньги пойдут в фонд помощи детям-сиротам. Впрочем, если у вас есть средства на новую ставку, вы можете отыграться.
— У меня сто сорок рублей, — она кривит лицо, показывает парню раззявленный кошелек. — Хватит?
— Увы, женщина, этого не достаточно, — чеканит таксомордый. — Проходите, сейчас начнется новый розыгрыш.
И вытянув шею, кричит:
— Беспроигрышная лотерея! Подходите, испытайте судьбу! Всего одна ставка в две с половиной тысячи — и вы можете выиграть пять тысяч, при этом своих денег не потеряете! Все легально и законно, имеется лицензия и сертификаты. Выигрыш идет в фонд помощи детям-сиротам.
На меня он не смотрит. Старушка плачет, убирая кошелек в сумку. Я не знаю, что делать. Вроде бы все правильно, все честно. Но в душе возникает стойкое ощущение — меня только что обманули. Обвели вокруг пальца. Или, пользуясь современным языком, развели как лоха. И меня, и эту несчастную старушку.
— Слышь, ты, деятель, — я толкаю таксомордого в плечо. Деньги нам верни — и ори дальше.
— Тыщу гони, — быстро, полушепотом, бросает парень и снова заводит свою шарманку. — Беспроигрышная лотерея! Подходите, испытайте судьбу!
— Оглох?! — я опять толкаю его. — Деньги верни!
— Эй, разберись, — кивает кому-то таксомордый. — И долг стрясите.
Неожиданно я понимаю, что кто-то дышит на меня перегаром. Выхлоп такой — аж глаза режет. Поворачиваю голову- это везучий мужик в норковой шапке. Лицо его перекошено, глаза сужены.
— Ты че, козел? — сквозь сжатые зубы шипит он. — Припух?
С другой стороны ко мне прижимается крепкий парень в вязаной шапочке, почти такой же, как у меня. Сильные пальцы сжимают локоть.
— Айда-ка отойдем, побазарить надо, — гудит он басом.
В отличие от щетинистого мужика, этот — явно бывалый уличный боец. Во рту не хватает зубов, сплющенный нос свернут на сторону.
— Сынок, — продолжая плакать, машет мне платком старушка. — Отдай ты им. Все равно отберут да побьют еще. Ох, дура я старая, куда полезла… Говорила же мне Софья…
Она, залившись слезами, начинает пробираться через толпу прочь от столика, за которым уже началась новая игра.
И тут я словно просыпаюсь. Все становится ясным и понятным.
— Побазарить? — весело спрашиваю у беззубого. — Ну, отчего ж не побазарить с хорошим человеком. Сейчас, только долг отдам…
Я бью ногой по легкому столику. Бью со всей силы. Таксомордый отшатывается. Крашеная девица, которая, похоже, тоже из той банды, отчаянно визжит. Барабан, карточки — все взмывает в воздух. Толпа моментально рассасывается — люди, взроете сильные мужчины, разбегаются, толкая друг друга. Им страшно.
Но я не смотрю на них. У меня другие дела. Беззубый получает кулаком в живот, щетинистый — локтем в челюсть. Один загибается, второй воет, держась за лицо. Локтем в челюсть — это больно. Впрочем, кулаком под вздох — тоже.
На вытоптанном в снегу пятачке валяется столик, поодаль лежит расколотый барабан, шарики; цветными пятнами на сером выделяются рассыпавшиеся карточки. Таксомордый и девица смотрят на меня, как на какую-то диковинку, заморское чудо.
— Ты что, больной? — безо всякого страха спрашивает парень. — Жить надоело? Ты хоть знаешь, кто нас сюда поставил? Тебя же в асфальт закатают, понял?
— Не понял, — теперь уже я лучезарно улыбаюсь ему в лицо — и бью ребром ладони по шее пытающегося выпрямиться беззубого. Тот кулем валится на снег. Щетинистый боком отковыливает в сторону, что-то лопочет.
— Деньги верни — и инцидент будем считать исчерпанным, — говорю я таксомордому. Он пожимает плечами, лезет в карман. Девица что-то шепчет ему, бросая на меня злые взгляды.
Спохватываюсь — а бабулька-то где? Верчу головой — и замечаю ее метрах в двадцати, бредущей по скользкому тротуару. Лотерейщик тем временем достает довольно приличную пачку денег, начинает отсчитывать купюры. Шагаю к нему, вырываю всю пачку.
— Вы еще нашаманите.
— А вот это уже беспредел! — он таращит на меня белесые глазки — Ты кто такой? Тебе ж после этого не жить!
Я не слушаю его — бегу следом за старушкой.
— Мать, погоди! Они передумали. На-ка вот…
Сую ей в руки деньги и тихо шепчу:
— И давай, уходи побыстрее.
Она смотрит на меня снизу вверх, мелко крестит:
— Спаси тебя бог, сыночек. Спаси бог…
Ничего, мать, как-нибудь прорвемся.
Оборачиваюсь — и как раз вовремя. Прямо на тротуар, к разгромленной лотерейной точке подруливает большая черная машина, иномарка с темными стеклами и четырьмя серебряными кольцами на передке. Хлопают дверцы. Трое высоких подтянутых парней в кожаных куртках окружают таксомордого. Он что-то визгливо кричит, указывая рукой в мою сторону. Парни одновременно поворачивают головы. На лицах у них узкие солнцезащитные очки.
Старушка семенит прочь. Смех смехом, а ведь сейчас мне придется туго. И бежать некуда — слева по улице мчится сплошной поток машин, справа — трамвайное кольцо, сугробы и ограда Арского кладбища. Да и бегать от этих клоунов как-то… Зазорно, что ли? Это не люди Надир-шаха, не кашгарские контрабандисты с М-16, не Кобдо на арене Колизея.
Просто ряженая шпана. И чтобы я показывал им спину? На мгновение перед глазами встает лицо Телли. Засовываю руку под пальто, крепко сжимаю костяную рукоять кинжала князя Атхи — и не спеша, вразвалочку, иду навстречу своей судьбе.
Сорвавшиеся было с места парни в очках останавливаются. Правильно, а чего ноги бить, если добыча сама идет навстречу? Но не на того вы напали, ребята. Ох, не на того…
Когда между нами остается не более трех метров, один из парней с вызовом спрашивает:
— Крутой, да?
Но я не смотрю на него. Из машины выбирается грузный мужчина в бордовом длиннополом пальто и шляпе. Круглое мясистое лицо его украшают подбритые усики.
