Рогал Дорн. Крестоносец Императора (ЛП) - Торп Гэв
Если Незримые уцепились за нас, когда мы направлялись к окраинам Окклюды Ноктис, что помешает им двинуться за нами обратно вглубь?
Рогал Дорн отправил нас, дюжину кораблей, чтобы установить контакт с другими экспедиционными флотами. Отыскать одного из его братьев. Возможно, какой-то другой группе удалось пробиться, но поверить сложно. Оттуда точно никого не появлялось. Если Хорус, Лев или Фулгрим посылали кого-нибудь из своих, чтобы узнать о нашем продвижении, до Седьмого никто не добрался. Возможно, это побудит их к действию. Может, они даже преуспеют. Не удивлюсь, если они пробиваются в Затмение, пока я сохраняю эти слова. Затмение — так навигаторы стали называть данный регион. Хотя они уже какое-то время не видели Астрономикан, это место, похоже, самая глубинная часть области, затенённой Великим Северным варп-штормом.
Должен отметить, что Рогал Дорн отправил к братьям по-настоящему быстрые корабли не с просьбой о помощи, а с предостережением.
Мы вернёмся в реальное пространство через несколько минут. Пытаясь оторваться от погони, навигатор Беньямус, очевидно, менял потоки, бросал нас в стремнины и вихри. Теперь он понятия не имеет, где мы находимся, и выяснится это лишь после выхода из варпа. Но идея в том, чтобы Незримые тоже не представляли, где нас искать. Может, и сработает, но я не питаю надежд.
Я...
Я трус.
Ведь я думал, что этот перелёт даст мне шанс выбраться из ночи, подальше от тьмы. Троном клянусь, я же находился в авангарде с самого начала и видел, что там творится. Не раз бывал на волоске от гибели, скажу я вам. Однако этот волосок тоньше прочих. На десять минут на корабле отключились контроль среды и гравитация. Я едва не задохнулся, паря над собственной койкой. Коридор снаружи перекрыли взрывозащитные двери.
Впрочем, мне всё равно не выбраться, так? Возможно, никто из нас не спасётся. Не могу выбросить из головы те первые флоты. Они пропали в ночи. Сгинули. Ничего не осталось. Проклятье, ведь их следов мы тоже не нашли. Ни погибших кораблей, ни пленников — ни малейшего подтверждения того, что в этой пучине сгинули десятки тысяч мужчин и женщин.
Теперь единственный способ выжить — полагаться на нашу численность и прикрывать друг другу спину.
Корабли Незримых действуют так же, как и солдаты — наносят удар и бегут. Их броня сминается, стоит метко накрыть их бортовым залпом. В общем, они неохотно нападают на группы из полудюжины и более звездолётов, хотя явно могли бы превзойти нас количеством, если бы пожелали.
Можно взять пистолет и быстро разделаться со всем этим, но мне мешает кое-что. Осознание того, что нас ведёт Рогал Дорн. На каждом этапе операции он придумывал какой-то план, ухищрение. Его блестящий ум собирал воедино каждый клочок информации, любую крупицу разведданных.
Если только кто-нибудь из других примархов не придёт нам на помощь, то из этой тьмы не будет иного пути, кроме как через Незримых. Мы выйдем, если победим их.
Я полагаюсь на Рогала Дорна. По-прежнему верю, что у него получится».
Конечно же, Гидореас не думал, будто у Рогала Дорна закончились идеи, однако примарх определённо не торопился с перегруппировкой флота и развитием своей стратегии. Незримые словно бы находились повсюду, хотя ни один из их миров так и не удалось найти. Если учесть, что они почти свободно атаковали в местах, удалённых друг от друга на сотни световых лет, командиру хускарлов казалось невероятным, что имперская экспедиция до сих пор не наткнулась на какое-нибудь более крупное поселение, чем лунная станция или орбитальная база. Однажды Гидореас предложил теорию, согласно которой Незримые вообще не имели своих планет, а все без исключения кочевали между системами. Дорн, хотя и признал, что вероятны любые варианты, указал, что даже в таком случае для снабжения кораблей и экипажей в количествах, встреченных легионом, всё равно потребовались бы припасы и поддержка в объёмах, намного превышающих те, что Седьмой обнаружил на данный момент.
Опасаясь, что он упустил какие-то важные разведданные или обрывок сведений, примарх отозвал флотилии для нескольких сборов, на каждом из которых присутствовали десятки кораблей, чтобы у Незримых не возникло желание атаковать. На протяжении сорока дней Рогал просматривал записи с результатами сканирования и журналы связи, опрашивал экспедиционных специалистов самых разных профилей. Судя по всему, пока Дорн не сумел найти то, что искал, однако он по-прежнему излучал спокойствие и решительность, не омрачённые отчаянием или нетерпением.
Несколько подчинённых Гидореаса затронули тему кораблей, посланных к другим легионам. Официально их отправили с предупреждением о Незримых, чтобы другие примархи знали, с чем они могут столкнуться, когда тоже начнут продвижение в глубь аномалии. Однако, поскольку флоты взяли паузу и отошли на перегруппировку, совместно всё это создавало впечатление, будто владыка Дорн остановился и ожидает, когда один из братьев придёт ему на подмогу.
Гидореас разобрался с маловерами — прочёл им лекцию о том, как недостойны они сражаться в рядах хускарлов, а полдюжины воинов наказал переводом обратно в тактические роты. Он не собирался терпеть, когда при нём подрывали авторитет примарха.
Правда, такие мысли наверняка посещали и других, особенно вне легиона, — флотоводцев и полковников, которые чувствовали себя заблудившимися, окружёнными и недостаточно умелыми. Если в ближайшее время Дорн не предоставит им солидный повод надеяться на лучшее, во всех частях Имперской Армии и эскадрах поддержки начнутся проблемы с боевым духом. Возможно, вплоть до дезертирства.
То и дело возвращаясь мыслями к перспективе потерять ещё больше флотских сил, Гидореас проводил делегацию логистариев Механикума с палубы стратегиума и вернулся к Рогалу Дорну одновременно с тем, как прибыл новатор Зума, вызванный примархом. Старший навигатор выглядел бледным, словно мертвец, его кожа туго обтянула кости, глаза — два обычных — глубоко запали, а под ними темнели мешки. Ригантис больше не носил привычные брюки в обтяжку и замысловатый френч с разрезами на рукавах, сменив их на лёгкую рубашку под просторной фиолетовой мантией с высоким воротником, а также тёмно-красную ермолку [18], закрывавшую голову до бровей.
— Что вы видите, новатор Зума? — спросил Дорн, махнув рукой в сторону гололит-проектора, над которым повисла схема тысяч звёздных систем. Красные значки на ней отмечали точки столкновений с врагом.
— То, что вы в целом верно утверждали, что родной мир Незримых располагается где-то в центральной области из трёхсот систем, — ответил новатор. Он протянул руку к проекции, и диковинные пальцы с дополнительными суставами дёрнулись так, словно Эсуин пробежал ими по клавиатуре. — Судя по датировке событий и концентрации вражеских сил, чем дальше мы продвигаемся на северо-восток, тем яростнее Незримые атакуют нас. Но на данный момент мы зачистили только десятую часть этих систем.
— Куда бы вы двинулись дальше? — спросил Гидореас, присоединяясь к ним. — Исходя из того, какое состояние варпа вы наблюдали в окружающих системах.
— Я бы лишь высказал предположение, не более, а потому вряд ли чем-то помог вам, — отозвался навигатор. — Да, мы можем определить системы, интересующие Незримых, выявить частые маршруты и транзитные пункты, но они не используют...
Новатор Зума умолк, всматриваясь в глубину парящего скопления света и тьмы. Гидореас уже открыл рот, чтобы спросить, в чём дело, но Дорн остановил его, вскинув руку. Примарх и хускарл ждали больше минуты, пока Ригантис изучал голокарту, почти незаметно переводя взгляд из одной точки в другую.
— Вот здесь, — Рогал указал на некую звезду, находящуюся в средоточии символов контакта с Незримыми. — Это район с наиболее интенсивным движением.
Изучив прилагаемые данные, Эсуин покачал головой.
— Трассы проходят там, но не сводятся в одну точку, как к главной планете. Я не верю, что там вы найдёте мир, но, возможно, отыщется нечто стоящее. Например, варп-врата.
