Генри Зу - Милость Императора
Здесь элита Мантиллы могла обсуждать свои ежедневные дела, касавшиеся торговли, политики и общественной жизни, без досадных помех вроде войны или беженцев. За этим следила дюжина частных охранников, вооруженных дробовиками.
Здесь Мадлен должна была встретиться со своим посредником. Она сразу же узнала его. Разумеется, он не называл своего имени, посредники работали в условиях строгой секретности; черный рынок контрабандных артефактов был эксклюзивной сетью для элиты, и клиенты относились к этому очень серьезно. Но Мадлен пользовалась его услугами достаточно часто, чтобы узнать его в лицо.
Посредник производил впечатление грубоватого и добродушного человека. Однако по этому случаю он надел до нелепого пышный парик, длинный, завитой и украшенный лентами. Маленький жилет едва не рвался на его широких плечах, а бычью шею украшал кружевной галстук. Все это вместе с накрашенными бровями и напудренным лицом производило впечатление самого любопытного и в то же время отталкивающего человека, с которым когда-либо была знакома Мадлен.
— Клиент всегда прав, — сказала Мадлен, присев за его столик.
— О, клиент никогда не ошибается, — ответил посредник условленной фразой.
— Это моя подруга, леди Фелис Селемина. Она – клиент, заинтересованный в покупке.
Посредник протянул свою тяжелую лапу в кружевной перчатке.
— Рад видеть вас, леди Селемина. Зовите меня Маленький Кадис.
— О, конечно, Маленький Кадис, какое очаровательное имя, — прощебетала Селемина, старательно изображая интерес. Мадлен видела едва сдерживаемое отвращение. Но инквизитор сохраняла самообладание.
Маленький Кадис сразу же заказал по чашечке травяного настоя, как требовал этикет, прежде чем обсуждать дела.
— По вашему требованию я посвятил немало времени и энергии поиску продавца. До сих пор вы не назвали никого конкретно, в связи с чем мне пришлось сделать некоторые выводы по тону вашего голоса, — хихикнув, сказал Кадис.
— Я говорила о Хайэме Голиасе, коллекционере, который продает артефакт времен Эры Отступничества.
— Судя по вашему уверенному тону, можно сделать вывод, что этот артефакт – довольно важная вещь, если вы так спешите найти его. Если бы это было нечто не столь важное, например, дорогие часы или ювелирные изделия ксеносов, ваш голос был бы менее напряженным.
«Он сумасшедший?», телепатически спросила Селемина.
Мадлен медленно кивнула, прикусив губу.
— Но в вашем голосе звучала некая тревога, и, кажется, это была тревога за ваше благополучие. Понимаю и искренне сочувствую. Мы живем в опасном мире и в опасное время. Мне было бы трудно сказать, кто из людей на этой планете подвергается большей опасности, чем мы, возможно, только маленькие дети.
«Это, должно быть, какая-то уловка, чтобы сбить с толку», мысленно сказала Селемина.
— Если это так, у него хорошо получается, — едва слышно прошептала Мадлен. – Когда вы сможете организовать нам встречу с господином Голиасом? – спросила она, написав на бумажной салфетке число, обозначающее приличную сумму для оплаты услуг посредника.
Кадис придвинул салфетку к себе и взглянул на цифру. Кажется, сумма его удовлетворила.
— Ради завершенности нашего дела, я бы сказал – представьте грандиозный праздник в поместье Голиаса, туда соберутся представители высшего общества. Празднование освобождения! Там вы найдете господина Голиаса!
«Десять секунд. У него десять секунд прежде чем я дотянусь и вырублю его», Селемина подчеркнула мыслефразу обжигающим оттенком агрессии.
Мадлен рассмеялась.
— Простите, я что-то не то сказал? – спросил Кадис, явно встревоженный.
— Нет, вовсе нет. Когда будет это празднование?
— Каждую ночь, разумеется! Они идут. Нельзя терять время, — произнес он театральным голосом.
— Конечно, — спокойным голосом сказала Мадлен.
— Но именно сегодня господин Голиас хочет вас видеть. Вас обеих. Он очень желает познакомиться с вами.
Вытащив из нагрудного кармана листок пергамента, Кадис элегантно подвинул его к ним по столу.
— Приглашения в поместье Голиаса. Желаю вам всяческих успехов в ваших торговых делах.
После этого Мадлен и Селемина встали из-за стола, сделали реверанс и покинули безумца.
ГЛАВА 17
РОСС вышел на наблюдательную площадку командного пункта. За ним следовала группа штабных офицеров, так близко, что они буквально наступали ему на пятки.
Командный бункер был построен у основания крепостных стен Мантиллы, и окружен кольцом траншей, как паутина, изрезавших землю вокруг. Уродливое сборное строение, укрепленное досками и мешками с песком, оно напоминало пузатую урну, наполненную мешками с песком и маскировочными сетями. Но все же его наблюдательный пункт предоставлял достаточно хороший обзор поля боя.
Местность была холмистой и лишенной растительности. Те немногие растения, которые могли прорасти в этой песчаной почве, были смешаны с землей огнем артиллерии. Город окружали имперские траншеи, укрепленные проволочными заграждениями общей протяженностью 12 километров, танковыми ловушками и орудийными окопами. Напротив, почти пересекаясь с ними, располагались траншеи войск Великого Врага. С тактической точки зрения, противник был в более выгодном положении, удерживая более высокие холмы. Имперские войска оказались в неудачном положении, так как артиллерия Броненосцев могла обстреливать их позиции с этих холмов почти прямой наводкой.
— Это ужасно, — сказал Росс. – Абсолютно неприемлемо.
— Какое право вы имеете говорить так? – прорычал один из офицеров.
Человеком, который сказал это, был генерал-майор Сихан Кабалес, командующий войсками, защищавшими Мантиллу. Он враждебно относился к Россу с того самого момента, как инквизитор высадился в городе. Кабалес был высоким джентльменом в возрасте за семьдесят, впечатляющей внешности, с широкими плечами, растягивавшими его кавалерийский мундир.
— Генерал-майор, почему, если не в результате глупой ошибки, противнику было позволено овладеть теми высотами?
Кабалес подошел к Россу на краю площадки, укрепленной мешками с песком. Поле боя перед ними дымилось, словно сама земля впитала жар снарядов, перепахивавших ее.
— Потому, — начал генерал, — что эти люди – самые деморализованные и опустившиеся солдаты, которых я когда-либо видел. Они абсолютно бесполезны.
— Генерал, войны проигрывают не солдаты, а офицеры. Я не военный, но даже я это знаю, — сказал Росс. Инквизитор не мог сдержаться, он понимал, что ведет себя слишком высокомерно, но генерала надо было как-то расшевелить.
— Тогда вы сделайте это, — хищно ухмыльнулся Кабалес. – Вы можете принять командование над той секцией траншей Магдалы.
Генерал щелкнул пальцами, и к ним подошел молодой лейтенант, поднеся генералу табакерку и стопку свернутых карт. Кабалес взял из стопки одну карту и развернул ее.
— Вот предгорья Магдалы. Если вы думаете, что сможете взять одну из тех высот, возьмите эту.
Росс нашел высоты на карте, затем посмотрел на них в телескоп. Это было явно плохое место. Приблизив масштаб, он всмотрелся в избитую снарядами полосу унылой каменистой земли. Сеть траншей покрывала большую часть низины. Это само по себе было военной ошибкой.
Хуже того, противник перед их фронтом удерживал высоты Магдалы. Они возвышались в полукилометре дальше, ряд горбатых холмов, изрезанных трещинами, расщелинами и естественными укрытиями в виде камней и зарослей утесника. На вершинах холмов противник оборудовал артиллерийские позиции и обстреливал отлично видимые ему имперские траншеи в низменности. По мнению Росса это было наихудшее из возможных тактических положений.
— Вы примете командование? – спросил Кабалес достаточно громко, чтобы это слышали собравшиеся офицеры.
Конечно, это была хитрость со стороны Кабалеса, чтобы восстановить лицо и поставить на место молодого выскочку-инквизитора. Кабалес знал это. Росс знал это. Более опытный и осторожный инквизитор, ветеран, не стремившийся что-то доказать, решил бы, что это глупый поступок. Росс слышал голос своего учителя, инквизитора Листа, упрекающего его. Но он уже принял решение.
— Я принимаю, — Росс пожал плечами. – Проводите меня к секции Магдалы и давайте посмотрим на этих ребят.
ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ позиции у предгорий Магдалы солдаты называли «западней» не без причины.
Потери здесь доходили до сорока процентов. О частях 9-го и 16-го пехотных полков, 7-го полка легкой кавалерии и 22-го уланского товарищи говорили, что они «вытянули плохую соломинку».
Росс спустился в траншеи, и его сапоги немедленно увязли в липкой грязи. Это была мерзкая смесь размокшей земли, дождевой воды, человеческих испражнений и немалого количества крови. Он прошел по траншеям в сопровождении Прадала и группы унтер-офицеров.
