Мэтью Стовер - Новый Орден Джедаев: Изменник
Эта явная несправедливость разозлила Джейсена. Почему именно ему выпало смотреть, как умирает девушка? Он никогда не стремился быть героем. Никогда не стремился получить силу и власть. Но с того самого дня, когда он родился, к нему было приковано внимание целой галактики, ожидающей великих свершений, достойных его прославленных родителей и легендарного дяди.
Он не был достоин даже своей собственной легенды. Такой, какой она была. И многим бы это пришлось по вкусу, ведь так? Где-то должно быть немало злорадных людей, которые тешат свое нездоровое самолюбие тем, что за глаза называют его трусом; и ни один из этих жалких хихикающих негодяев понятия не имеет, каково это - висеть в "объятиях боли", или надрываться ради того, чтобы спасти несколько жизней в Детской, или не по своей воле столкнуться лицом к лицу с непроницаемым безразличием, которое кое-кто называет истинной сущностью вселенной...
Гнев набух, хлынул в Джейсена и унес его с уже привычным красным приливом; только на этот раз Джейсен не сопротивлялся, не расплескивал поток, а отдался его воле.
Джейсен приветствовал это. Во вздымающемся красном потоке он нашел ту силу, что была нужна ему.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ДОМА И НА СВОБОДЕ
Дом. Квартира семейства Соло, что неподалеку от обрушившейся громадины Имперского Сената, по-прежнему была почти цела. Дом - вот куда Джейсен стремился с того самого дня, когда пришел в себя под радужным мостом. Куда еще ему оставалось идти?
Бывает ли что-нибудь чудеснее, чем наконец найти свой путь к дому? Только об одном Джейсен никогда не задумывался: что будет после того, как он достигнет своей цели? Все эти недели в глубине души он ожидал, что свидание с местом, в котором он вырос, кое-что, да значит: что он обретет там некую безопасность.
Ответы на некие вопросы. Как если бы, заснув и проснувшись в собственной постели, он обнаружил, что весь этот кошмар - потеря семьи, юности, веры - был просто-напросто странной фантазией, обусловленной гормонами и тяжелым ужином. Бывает ли что-нибудь ужаснее, чем наконец завершить свой путь к дому, и обнаружить, что ты все еще блуждаешь? К тому времени, как явился Анакин, Джейсен чувствовал себя потерянным уже не один час. Он сидел на своем месте - на стуле, который всегда занимал в тех редких случаях, когда за обеденным столом собиралась вся семья: слева от мамы, рядом с Джейной, которая всегда садилась по правую руку от отца.
Анакин всегда сидел напротив, рядом с Чубаккой, для которого изготовили специальное кресло. Джейсен пробовал вызвать воспоминания о тех счастливых днях - услышать резкий смех Чубакки, мамину молчаливую реакцию на отцовские не очень правдивые рассказы, тычок под ребра от Джейны или неожиданная плюха от Анакина, решившего пошвыряться кислыми клубнями, пока никто не видит... И не мог.
Эти образы не вязались с комнатой, в которой он сидел. Она стала совсем неузнаваемой. Гладко поблескивающие синевой волокнистые шарики - разновидность гриба - покрыли кресло Чубакки и угол стола; бледно-желтая грибница переплелась с лиственным лиловым кустарником, выросшим на полу. Стол треснул пополам, не выдержав веса кроваво-красного брезент-корня размером с целого хатта, который не только проломил потолок, но и грозил проломить пол. Стены обросли разноцветными вьющимися растениями, в которых поселились различные существа, напоминающие увеличенных, к тому же теплокровных, пауков.
Джейсен был уверен, что они и есть теплокровные; по крайней мере, их когтистые семипальцевые лапки были теплыми, когда они бегали вверх-вниз по его рукам, груди, спине и плечам. Если одно из этих существ забиралось ему на лицо, Джейсен моргал, но большую часть времени он вообще не двигался. Он мог бы пошевелиться, если бы захотел. Просто не находилось поводов. Паукообразные существа выделяли какой-то секрет, комочки густой прозрачной слюны, которая липла ко всему, за что задевала - кроме самих арахноидов. Пока секрет был свежим, существа вытягивали свои лапки и сплетали из него толстые блестящие нити, которые при высыхании становились прозрачными и упругими; и уже половина комнаты была затянута плотной застывшей паутиной.
Джейсен отдавал себе отчет в том, что эта паутина служит для того, чтобы привязать его к стулу - что у арахноидов был смутный полуоформившийся план съесть его. Совсем недавно, пока паутина не застыла, он еще мог освободиться без усилий.
Он этого не сделал. Хотя и сейчас малейший всплеск его гнева мог разметать арахноидов по углам, а их сеть - испепелить в мгновение ока. Но поводов к этому так и не нашлось. Анакин прошел сквозь паутину, словно ее и не было. Он надел темный жилет поверх свободной туники и узкие бриджи в кореллианском стиле. Он заткнул пальцы за широкий кожаный пояс - справа, совсем рядом с тем местом, куда цепляют световой меч - и расплылся в кривой усмешке, настолько похожей на отцовскую, что на глаза Джейсена навернулись слезы.
- Как дела, старший брат?
Один из арахноидов пробежал по нити, протянувшейся по груди Анакина от плеча к ребрам. Ни тот, ни другой не обращали друг на друга ни малейшего внимания. Джейсен долго разглядывал Анакина, затем вздохнул.
- Откуда же ты на этот раз?
- На этот раз?
Джейсен закрыл глаза.
- Помнишь, дядя Люк рассказывал про своего учителя? Как он иногда ощущал присутствие мастера Оби-Вана в Силе, даже после того, как на его глазах Дарт Вейдер... наш дед... убил его на Звезде Смерти? Как он слышал голос мастера Оби-Вана и даже видел своего учителя пару раз?
- А как же. Все об этом помнят.
- Наверно, я надеялся на что-то подобное. То есть, я знаю: ты мне не учитель. И я видел мертвое тело. Видел... что они сделали с тобой. Но все равно... полагаю, я не оставил надежду, понимаешь? Я всего лишь... всего лишь хотел еще раз услышать твой голос. Один раз. Увидеть твою улыбку. И влепить подзатыльник за то, что ты, как дурачок, позволил себя убить.
- Не то чтобы когда-нибудь тебе нужны были для этого причины, а?
Джейсен зажмурил полные слез глаза.
- Да. Один последний раз, понимаешь?
- Конечно.
- Вот почему я попался на этот крючок. Дважды.
- Дважды?
Джейсен наклонил голову, имитируя пожатие плеч.
- Там, в Детской, когда Вержер не позволила мне убить последнего дуриама. С помощью Силы она подделала твой голос, и я...
- Откуда ты знаешь?
Джейсен открыл глаза и помрачнел.
- Что?
- Ты уверен, что голос был поддельным?
Его задорная усмешка ни капли не изменилась.
- Она сделала это при помощи Силы, так? Откуда ты знаешь, не сделала ли это Сила при помощи Вержер?
- Пожалуй, ниоткуда, - нехотя признал Джейсен. - Но по большому счету здесь нет никакой разницы.
- Как скажешь.
- В последний раз ты даже не был спроецирован Силой. Ты был всего лишь телепатической приманкой.
- Может, и так. Ты уверен, что только этим я и был?
Джейсен молча нахмурился.
- Что случилось бы, если бы ты не увидел меня тогда на балконе?
Джейсен опустил голову.
- Я... не знаю. Наверно, я бы... - "сорвался", закончил он мысленно. Он не мог сказать этого вслух. Ведь он действительно сорвался. В пропасть, которая глубже и страшнее, чем смерть.
- Так, значит, благодаря этому ты не лишился жизни, а?
- Да. Наверно. Но то, куда ты меня привел... в смысле, куда эта телепатическая проекция привела...
- Она, я - какая разница. - Анакин махнул рукой. - Мелкие различия не в счет.
- Но там... внутри чудовища, - едкая кислота ожгла Джейсену горло.
- Ты спас девушку, разве нет?
- Ну да, спас. Несомненно, спас, - Джейсен закашлялся, воспоминания отбили охоту говорить. - А остальных...
В чреве чудовища были другие: много народу, пятьдесят, а то и больше, человек. Они заградили выходы из тоннелей-пищеводов всего лишь через мгновение после того, как Джейсен освободил девушку. И ни один из них не был рад. Неукротимая Сила бурлила черными волнами, и Джейсен сумел превратить свои руки в инструмент, способный разжать мертвую хватку рта-присоски. При помощи Силы он чувствовал каждую клеточку тела девушки, так же как и ее ужас, надежду и боль на участках обожженной кожи; и при помощи же Силы он без труда подхватил ее и усадил на край емкости. Одним легким прыжком Сила подняла и его, потом Джейсен просто взял девушку на руки и прыгнул в тоннель-пищевод, из которого пришел сам.
Ее одежда висела лохмотьями, покрасневшая кожа воспалилась, покрылась сукровицей, все еще сжигаемая медленным огнем пищеварительных кислот; Джейсен быстро сорвал с нее остатки одежды и натянул на девушку свою кожу-тунику. "Все хорошо. У тебя все будет хорошо", сказал он. "Кожа-туника исцелит тебя". Одежда не только впитает и нейтрализует остатки кислот, но и употребит отмершие ткани ожогов - тем самым, возможно, предохранив раны от серьезной инфекции, или даже гангрены.
