Грэм Макнилл - Отверженные мертвецы
Кай держался поближе к Григоре, инстинктивно понимая, что криптэстезианец помогает ему укрепить ментальную защиту. Если бы не его поддержка, Кай вряд ли сумел бы справиться с той силой, что бушевала в башне.
Точно определить, что происходило в зале мысли, оказалось довольно трудно. Источник света в центре был настолько ярким, что затмевал все остальное. Кай видел только темный силуэт и такие же темные очертания рук, протянутых к солнцу, горевшему ослепительным сапфировым огнем.
— Госпожа Аник! — крикнул он, и слова вылетели из его рта струйками разноцветного дыма, которые с ликующим смехом на мгновение ожили и обрели форму, а потом так же быстро рассеялись в насыщенном энергией воздухе. Григора молча метнул на него взгляд, и Кай захлопнул рот, опасаясь сотворить еще какую-нибудь глупость.
Черные Часовые с ружьями наперевес и приготовленными гранатами рассеялись по залу. Головко шагал впереди, поводя перед собой дулом массивного гранатомета. Он ничего не говорил, но всем своим видом показывал, что все это ему уже приходилось видеть раньше, хотя Кай не мог себе представить, где бы подобное могло быть. Он слышал о порождениях варпа, использующих астропатов в качестве проводников в мире реальности, но чтобы целый зал?
Под потолком зала мысли, словно стаи птиц, кружились сгустки света, и Кай заставил себя не смотреть на них. А когда его аугментические глаза адаптировались к свету, он, прикрыв ладонью лоб, взглянул на амфитеатр.
Мертвые астропаты хора «Прим» лежали неподвижно, а из их бесполезных глазниц струйками светящегося дыма поднимались лучи колдовского света. Их рты распахнулись в посмертной усмешке, и из них исходило то же сияние, как будто люди кричали светом.
Черные Часовые окружили светящуюся сферу, и Кай, присмотревшись, заметил, что в ней клубятся какие-то силуэты, ослепительные потоки и спиральные завитки пустоты. Шар сиял, как миниатюрное солнце, но был полной противоположностью звезде Терры. Это было мертвое солнце, которое высасывало вокруг себя всю жизнь.
Перед мертвым солнцем стояла Аник Сарашина, и пальцы ее руки купались в его противоестественной энергии. Светящиеся потоки энергии пронизывали ее руки и прозрачную плоть, так что можно было рассмотреть все вены, кости и мышцы. А из глаз струился тот же самый свет, что и из глаз астропатов хора «Прим».
Печаль охватила Кая с такой силой, что он едва не разрыдался. Госпожа Сарашина умирала, это было понятно даже глупцу, но помочь ей уже никто не мог. Кай хотел ее спасти, как она когда-то спасла его от бессмысленной гибели, но мог только стоять и смотреть, как свет варпа пожирает ее изнутри.
Вокруг Сарашины туманным ореолом вились энергетические призраки — существа слишком легкие, чтобы их можно было рассмотреть в реальном пространстве. Тем не менее эти мерцания сознания, которые едва удерживались в физическом мире, упрямо льнули к ее телу, как будто охраняя свою добычу.
— Григора? — заговорил Головко. — Насколько опасны эти твари?
— Это пустяки, — ответил Григора. — Примитивные желания, обретшие форму. Они не в состоянии нам навредить.
— Вот как? Но все это выглядит как вторжение чего-то могущественного. Для меня они не кажутся пустяками.
— Это приспосабливающиеся паразитирующие существа. Они вторглись, когда рухнули стены.
— А как насчет светящегося шара? Стоит ли о нем беспокоиться?
— Когда имеешь дело с варпом, беспокойство оправдано и любом случае.
— И как его уничтожить?
— Ты этого не сможешь, — сказал Григора. — Я сам этим займусь.
Григора шагнул к шару света, поднял руки, и Кай ощутил нарастание психического потенциала. Григора был могущественным псайкером и обладал способностями, каких Кай не только не надеялся обрести, но и просто понять. А появление Алого Короля значительно увеличило силы криптэстезианца.
— Мой разум недоступен. Это запертая комната, — заговорил Григора. — Ничто не может туда проникнуть без моего согласия. Вы не властны надо мной.
Сгустки света разлетелись от него, почуяв существо, неподвластное им. Пылающая сфера яростно забурлила, ее яркость немного померкла, но все еще оставалась смертельно опасной.
— Это не ваши родные просторы, — продолжал Григора, насыщая каждый слог своей волей. — Это не ваш мир, и вам здесь не место. Уходите и больше никогда не оскверняйте это место.
Существа зашипели, но отодвинулись от него еще дальше. Они еще не сдались, поскольку имелся источник подпитывающей энергии. Энергетическая сфера стала вращаться быстрее, словно торопилась, словно цель ее появления здесь еще не была достигнута. А затем зал мысли содрогнулся от протяжного вопля, и Кай зажал уши. Даже Головко невольно поморщился.
Командир Черных Часовых поднял ствол массивного гранатомета.
— Нет! — закричал Кай. — Пожалуйста!
Сарашина обернулась на звук его голоса, и Кай ощутил ее боль. Она знала, что умирает, но до сих пор еще держалась. Под тяжестью испытываемой ею вины и раскаяния Кай упал на колени. Он видел мучительную жажду, которая толкнула Сарашину на этот путь, но вместе с тем видел и непоколебимую решимость не отступать, словно от ее действий зависела судьба всей Галактики.
— Не двигайся, — крикнул ей Головко и сделал шаг вперед.
Сарашина как будто не замечала его, она двинулась навстречу Каю.
Несмотря на холод, Кай вспотел от одной мысли о темной силе, пылающей внутри Сарашины. Григора крикнул ему отойти назад, но горящие глаза Сарашины приковали Кая к полу. Они не отрывались от его лица, и тело отказывалось подчиняться.
Григора забормотал слова изгоняющего заклинания, известные только самым могущественным членам Телепатика, поскольку для изгнания требовалось знать сущность порождений варпа, а такое знание не всякому по силам.
По мере того как Григора продолжал говорить, вкладывая в слова свою волю, Кай чувствовал, как жизнь Сарашины тает. Головко схватил его за плечо, чтобы оттащить назад, но резкий энергетический разряд отбросил генерал-майора назад. С того места, где его коснулась рука Головко, пошел дым, а Кай ничего не почувствовал, лишь смутно припомнил, что в этом же месте его плечо сжимала рука когносцита, таинственного незнакомца из видения.
— Прочь от него! — крикнул Григора, используя для изгнания все свои способности.
— Я здесь не для того, чтобы ему навредить, Эвандер, — произнесла Сарашина.
Ее голос затихал, словно женщина с каждой секундой удалялась от них.
— Зачем же ты здесь?
— Чтобы высказать ему предупреждение.
— Какое еще предупреждение?
— То, которое он должен передать другому.
Григора осторожно приблизился к Сарашине, не зная, продолжать заклинание или отказаться от него в надежде узнать что-то важное.
— Это Схема? Скажи мне, Аник, это Схема?
— Да, Эвандер, — ответила Сарашина. — Но гораздо больше, чем ты думаешь. Или даже можешь представить. Даже Императору она до конца неизвестна.
— Прошу, расскажи, — умолял Григора. — Что это? Что ты увидела?
— Ничего, что ты хотел бы узнать, — ответила Сарашина, вновь устремляя свой взгляд на Кая. — Ничего, что хотел бы узнать любой из нас и о чем я искренне сожалею.
— Сожалеешь о чем? — переспросил Кай.
Быстро, как шарик ртути, Сарашина скользнула вперед и обхватила голову Кая Зулана обеими руками. Свет в ее глазах вспыхнул ярче, и в мозг Кая хлынул колоссальный поток опаляющих, оглушающих, жестоких и кровавых видений, переполняя сознание. Его разум с такой скоростью усваивал мощную лавину информации, что Кай закричал. Миллиарды миллиардов картин, событий, воспоминаний и ощущений пронеслись у него в голове, создавая оттиск жизни, длившейся не одно тысячелетие. Ни одному смертному не был доступен подобный тезаурус. Этот объем информации мог вмещать только разум, существующий вне пределов физического мира, разум, не ограниченный плотью и кровью.
Голос Сарашины словно алмазным клинком прорезал Хаос, переполнявший мозг Кая.
«Это предостережение для одной личности, и только для нее одной. Ты узнаешь, кто это, когда его увидишь. Все будут стараться узнать, что я тебе передала, но ты не должен делиться с ними своими знаниями. Они вывернут тебя наизнанку, чтобы получить информацию, но ничего не найдут. Я спрячу ее в единственном месте, куда не заглянешь и ты сам».
Аугментические глаза Кая закатились, и из глазниц брызнули кровавые слезы. Его мир сократился до ослепительно-белой вспышки.
Он услышал грохот тяжелого оружия и горячие брызги на своем лице.
Свет погас, поток жизни, наполнявший Кая, внезапно иссяк, словно из логической машины Механикум выдернули питающий кабель. Из тысяч мелькающих образов с кристальной ясностью выступило единственное лицо.
