Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)
— Ну, о нас-то сложат целую эпопею! Как ты себя чувствуешь, господин Корум?
— Очень болит рука. И голова.
— Но никаких следов соединения, ни одного шрама! Не правда ли, я искусный хирург? Пересадка органов прошла поистине безупречно. И, между прочим, с помощью минимального количества заклинаний.
— Однако этим новым глазом я ничего не вижу, — сообщил колдуну Корум. — По-моему, он ни на что не годен.
Шул от удовольствия потер руки.
— Потребуется некоторое врелля, чтобы твой мозг приспособился к возможностям этого глаза. Вот, возьми. Это тебе тоже будет весьма кстати, — он протянул Коруму нечто, напоминавшее миниатюрный выпуклый щит, разукрашенный самоцветами и эмалью. К «щиту» была приделана широкая лента. — Прикроешь свой новый глаз повязкой.
— И снова стану одноглазым?
— Я думаю, ты не захочешь вечно видеть перед собой все те миры, что лежат за пределами наших пятнадцати плоскостей?
— Ты хочешь сказать, что этот глаз видит только те миры?
— Нет. Он и здесь все видит прекрасно. Только не всегда под тем же углом зрения.
Корум, подозрительно нахмурившись, уставился на колдуна. Случайно моргнув, он вдруг увидел множество непонятных ликов, в то время как его нормальный глаз видел перед собой только Шула. Темные лики из других плоскостей мелькали и кружились перед Корумом, а потом их затмило одно-единственное ужасное лицо…
— Шул! Что это за мир?
— Я не вполне уверен… Некоторые считают, что есть и другие пятнадцать плоскостей мироздания, не похожие на наши и напоминающие их отражение в кривом зеркале… Что, не похоже?
Странные предметы вскипали и лопались, как пузыри, исчезая и появляясь вновь… Странные существа упрямо ползли к какой-то видимой лишь им одним, цели и с тем же упорством возвращались назад. Языки странного пламени завивались, точно золотое руно; земная твердь вдруг становилась жидкой; странные твари вырастали до немыслимых размеров и снова съеживались; и плоть их, казалось, способна была течь и видоизменяться…
— Я рад, что не принадлежу к этому миру, — прошептал Корум. — А ну-ка, Шул, давай свою повязку.
И он накрыл новый глаз повязкой-щитком. Странные видения сразу исчезли. Теперь он видел перед собой только Шула и Ралину — но видел их обоими глазами!
— Ах, я и забыл сказать: повязка скрывает от тебя лишь иные миры; твой собственный остается видимым.
— Что же ты видел там, Корум? — тихо спросила Ралина.
Корум только головой покачал:
— Я не сумею это описать…
Ралина посмотрела на Шула.
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты забрал свои дары обратна, принц Шул, — сказала она. — Они не предназначены для смертных.
Шул состроил гримасу.
— Теперь господин Корум — уже не простой смертный. Я ведь говорил: теперь он полубог!
— А что подумают об этом настоящие боги?
— Ну, естественно, кое-кто будет недоволен. Если они вообще когда-нибудь обнаружат, что господин Корум познал новую форму бытия. Впрочем, вряд ли..
— Ты говоришь об этом слишком легко, колдун, — мрачно заметила Ралина. — Если Корум еще не понимает последствий того, что сделал с ним ты, то я все понимаю отлично. Существуют законы, которым смертные обязаны подчиняться. Ты преступил эти законы и понесешь наказание; а все твои творения будут уничтожены!
Шул лишь небрежно отмахнулся от этих слов своей лапищей, похожей на медвежью.
— Ты забываешь, госпожа Ралина: я настолько могуществен, что мог бы вызвать любого бога на поединок. Во всяком случае, вскоре смогу.
— Ты утратил разум в своей гордыне, — сказала она. — Ведь и ты, колдун, тоже смертен!
— Помолчи-ка, госпожа Ралина. Помолчи, ибо я могу отправить тебя в куда менее приятное место, чем то, откуда ты только что вернулась! Ах, если б господин вадхаг не был мне так нужен! С каким огромным удовольствием я заставил бы вас страдать, немыслимо страдать! Так что думай, прежде чем говорить. Попридержи язычок, госпожа Ралина!
— Мы опять теряем время, — вмешался Корум. — Мне хотелось бы поскорее выполнить поручение и вместе с Ралиной покинуть твою обитель.
Шул, уже немного успокоившись, заявил ему:
— Ты ведешь себя глупо: эта женщина занимает в твоей жизни чересчур много места. А ведь она, мабденка, как и все ее племя, боится знаний, боится темных глубин той мудрости, что дает могущество…
— Давай лучше поговорим о Рыцаре Мечей, — прервал его Корум. — Как же мне все-таки украсть его сердце?
— Ну хорошо, пошли, — сказал Шул.
И вскоре они очутились в саду, полном цветов, издававших почти непереносимый, удушающий аромат.
Красное солнце плыло над ними. Листья растений, очень темные, почти черные, погромыхивали, как жесть.
Шул вернулся к своему исходному обличью — юноши в летящих голубых одеждах. Он неторопливо вел Корума по тропе.
— Этот сад я растил несколько тысячелетий. Здесь множество прелюбопытных экземпляров… Почти все пространство на острове, не занятое, замком, отдано под сад. И у него свое, весьма важное предназначение. Здесь царят мир и покой, однако пройти по этому саду нежелательному гостю было бы непросто.
— А почему, кстати, этот остров называется Обитель бога-обжоры?
— Я назвал его так в честь божества, от которого он мне достался в наследство. Некогда это было весьма опасное для многих божество… Этот остров я обнаружил, подыскивая спокойное местечко для продолжения своих научных изысканий. Разумеется, я слышал, что здесь обитает некий злой бог, и был настороже. Тогда я был молод — всего несколько веков от роду — и далеко не так мудр, как теперь. Однако я прекрасно понимал, что победить бога сил у меня не хватит.
Огромная орхидея потянулась к Коруму и нежно погладила его по новой руке. Он оттолкнул ее с чувством омерзения.
— И как же тебе удалось завладеть этим островом? — спросил он Шула.
— По слухам, тот бог больше всего на свете любил лакомиться детьми. Между прочим, ему был даже посвящен один из праздников народа, который вы считаете предками нхадрагов. Денег у меня хватало, и я решил купить побольше детей и скормить их этому обжоре всех разом, а потом посмотреть, что из этого выйдет.
— Ну и как?
— Он, разумеется, всех их слопал и погрузился в сытую дремоту, а я…
— А ты подкрался и убил его!
— Ничего подобного! Я взял его в плен. Он по-прежнему здесь — в одном из донжонов. Однако давно лишился былой «изысканности» вкусов. Это не слишком могущественный божок, зато он приходится родственником Рыцарю Мечей. И, в частности, по этой причине ни Рыцарь, ни другие Повелители Мечей не могут досаждать мне: я ведь держу в своей темнице их драгоценного братца Плипрота.
