Джон Френч - Чемпионы Темных Богов
― Как долго? ― спросил Азек, слыша, как в шлеме эхом разносятся слова, а вокс скрежещет и шипит в ухе. Тидиас бросил взгляд на Астреоса. Библиарий медленно опустил меч, и свет вернулся обратно в лезвие. Тидиас опустил болтер. Кадин не шевельнулся.
― Две секунды. Я почувствовал, ― ответил Астреос. Тишину заполнил треск статики. ― Что бы ты ни сделал, я это почувствовал.
Ариман кивнул, но ничего не сказал.
Колдун лишь хотел изучить варп, но вместо этого его разум проломился за завесу реальности. Перемещение разума в варп было непростой задачей, требовавшей определенного ритуала и внимания. Оно не могло пройти настолько легко, подумал Ариман. Он просто пробился туда. Азек вспомнил, как во время встречи с Толбеком в него хлынула сила, неприкрытую радость, легкость от обладания мощью, которой прежде ему не приходилось испытывать. Но все было не так просто.
Он медленно шагнул к двери. Каждая мышца его тела дрожала, во рту все еще ощущался вкус горелого сахара и прокисшего молока. Ариман снова потянулся разумом, пробуя варп вокруг них. Его чувства хотели вырваться вперед, воспарить в истонченной варпом реальности, но здесь подобное было опасно. Использование силы без необходимого баланса и контроля было сопряжено с опасностью. Ему следовало помнить об этом, и на миг он задался вопросом, что заставило его поступить так чуть ранее.
Процессия сервиторов поравнялась с ними, от их магнитных шагов платформа вибрировала. Ариман оглянулся на Астреоса и двух его братьев.
― За мной, ― бросил он и переступил порог. Астреос бросил взгляд на братьев и последовал во тьму.
Кадин неотрывно следил за Ариманом, пока они шли по безмолвным коридорам станции. Колдун умел убивать, Кадин видел это, но он вел себя скорее как лорд, чем воин. Ему уже приходилось видеть таких прежде, высокомерие завело их так далеко, что чувствовалось в каждом слове и жесте. Это было клеймо для тех, кто был в состоянии уничтожить кого угодно и нарушить незыблемую клятву ради истины, которую могли видеть лишь они. Орден Кадина погиб из-за подобных людей. Теперь он поклялся идеалам, которые могли погубить его.
Космические десантники свернули в другой переход. Прямой и узкий, казалось, он тянется в бесконечность. Кадин оглянулся. Процессия сервиторов шла в десяти шагах позади. Он моргнул-щелкнул на дисплее шлема, чтобы включить инфракрасное зрение. Тепло, исходящее от тел сервиторов, переливалось в спектре от белого до темно-синего. Воин переключился обратно на зеленое сияние ночного зрения и перевел взгляд на туннель. Астреос и Ариман были впереди, их местоположение подсвечивалось зелеными рунами.
Его взгляд задержался на Астреосе. Библиарий менялся. Кадин видел это ― в нем до сих пор таились ярость и непокорность, но появилось нечто еще, что-то, о чем, возможно, даже не догадывался и сам библиарий. Астреос еще придерживался прежних традиций, но они стали орденом троих, и старые обеты постепенно угасали в глазах Кадина. Они нарушили свои клятвы и поплатились за это кровью. Они были воинами, цеплявшимися за жизни, которые им следовало давно отдать. А теперь их верность получил новый повелитель.
Ариман на мгновение остановился. Колдун повернул голову. Кадин застыл на месте и на секунду встретился с ним взглядом. Но затем Азек отвернулся и пошел дальше. Кадин последовал за колдуном, не сводя с него глаз. На его доспехах развевались полосы пергамента, паря в условиях нулевой гравитации. Кадин видел, как Ариман прикреплял их к броне перед погрузкой на корабль. Воин не мог прочесть текст, написанный на пергаментах, как и понять слов, которые бормотал колдун, когда красным воском прикреплял их к синим доспехам. Очередной секрет, который их спаситель держал при себе, но Кадин ничего другого и не ожидал.
Клятвы. У всех были клятвы, как сказал Астреос, но Кадин видел, как раз за разом нарушались все их былые обеты.
«Мы предатели, ― подумал он. ― Мы зовем свои обеты священными, как в те времена, когда нас была тысяча. Но они ушли».
Руна, отмечавшая Аримана, пульсировала зеленым. Зеленым. Зеленым, который означал безопасность. Зеленым, который означал друга. Руна перекрасилась в янтарный, окаймленный красным. В ухе Кадина завизжал сигнал тревоги. Он знал, что это значит: болтер последовал за его взглядом, прицелившись в спину Ариману. Сигнал предупреждения стал громче. Воин моргнул-щелкнул, чтобы отключить сигнал, но не отвел глаз.
«Мы пали. Нет больше высшей цели, ради которой стоит сражаться. Только доверишься кому-то, и мы все покойники».
Палец на спусковом крючке напрягся. Внутри шлема вновь раздался сигнал предупреждения. Кадин сосредоточился на фигуре Аримана и увидел путь болтерного снаряда, место попадания, вторичные точки прицеливания.
«Осталось только выживание».
Кадин моргнул на руну прицеливания и перевел ее в режим угрозы. Перед глазами расцвел багрянец.
«И мы выживаем в одиночку».
Ариман остановился и повернулся. Кадин замер. Над правым глазом Аримана выскочила красная руна прицеливания. Кадин смотрел, не отрываясь. Ариман оставался совершенно неподвижным, держа руки по бокам и не пытаясь достать оружие. Астреос остановился в шаге перед колдуном и также оглянулся.
― Что-то не так? ― голос библиария затрещал по воксу. Ариман склонил голову, все еще не сводя красных глазных линз с Кадина.
Колдун медленно покачал головой.
― Нет, ничего, ― ответил Ариман и пошел дальше. Астреос еще удар сердца глядел на Кадина, но затем обернулся и последовал за Ариманом. Кадин не шевелился. Перед глазом все еще мигала красная руна прицеливания. Но потом он сморгнул ее и последовал за ними.
Они добрались до хорового зала спустя четыре часа. На каждом шагу их путешествия Ариман ощущал затылком враждебный взгляд Кадина. В воине клокотала горечь, Ариману не требовалось читать разум Кадина, чтобы знать это. Недоверие таилось внутри Кадина, подобно червям в гнилом мясе. От этого чувства было невозможно избавиться, лишь приостановить, на мгновение ослабить.
«Он прав, что не доверяет мне», ― подумал Ариман.
Небольшую дверь в хоровой зал окаймляла каменная арка. Из ее поверхности выступали шипы, кости и ангельские крылья, а стоило Азеку переступить порог, как на него уставился резной череп. Внутри царил кромешный мрак, и на дисплее шлема зашипел статический туман, пока авточувства пытались проникнуть сквозь пелену сумрака.
― Дайте свет, ― приказал Ариман. Он ощутил, как Астреос, Тидиас и Кадин заняли позиции по обе стороны двери. Ариман безрадостно улыбнулся. Здесь не было угрозы, по крайней мере такой, от которой помогло бы рассредоточение. К нему подошли сервиторы, бормоча подтверждение приказа. Большинство из них позже придется уничтожить. Шепот этого места проникнет в остатки их разумов. Ариман удивлялся, что они до сих пор функционируют.
Сервиторы примагнитили сундуки к палубе и откинули тяжелые крышки. В первом сундуке хранились светосферы, которые они зажгли и подняли в безвоздушную тьму, где те и остались вращаться. Когда комната осветилась, Ариман поднял глаза. Над ними высились подвесные каменные террасы. Каждую из них окружали зеленые колонны, сверкавшие кристаллическими вкраплениями в виде различных фигур. Здесь стоял ангел, закрывший лицо руками; там ― военный святой с мрачным лицом, окаймленным погнутым медным нимбом; а еще старуха с закрытыми глазами и зашитым ртом, с кривым посохом в руках и змеей, обвившей плечи.
Комната была не такой, какой он ее помнил. Казалось, тишина и тьма скрыли прошлое пеленой. Ариман помнил крики, взиравшие на костры статуи с нижних ярусов, чья резная кожа почернела от гари. Пламя отбрасывало на стены пляшущие тени. Валили клубы подсвечиваемого огнем дыма, который из серого стал оранжево-красным.
Но шрамы остались. Длинные цепи и грубые металлические рамы все еще свисали с верхних ярусов, металл деформировался от жара. Астропаты кричали, продолжали кричать, даже когда огонь наполнял их легкие.
Колдун посмотрел на растрескавшийся пол. Он был выложен мозаикой из кристаллов и отполированного камня. Когда астропаты собирались на террасах, на них из центра комнаты взирало великое око. От него к стенам зала спиралью вились образы святых и различные символы. Образ исчез, плитка расплавилась и слилась в сплошной вихрь цветов. На краю пола Ариман увидел лицо, черты которого еще угадывались. Его чело украшал венец, и оно смотрело на Азека с безмятежным выражением, совершенно не подходившим выгоревшему залу.
Колдун ощутил приближение Астреоса. Мысли библиария скрывали осторожность и сомнения, из трещин в броне его разума сочились вопросы. Но кроме странной неуверенности было нечто еще.
