Джеймс Сваллоу - Красная Ярость
Он осторожно вошел на ярус и прокрался к первой попавшейся открытой двери. Комната оказалась второстепенной исследовательской палатой для классификации и фракционирования крови. Одна из многих посвященных этой задаче в цитадели, маленький винтик в механизме исследований генного изъяна. Осколки кубов бронестекла, мелкие как галька, лежали у основания сломанных центрифуг. Бутыли консервации и колбы центрифуг валялись открытые и пустые, некоторые с красными полосами внутри, но содержимое большинства исчезло.
Кровь. Вся кровь исчезла.
Цек увидел что-то в куче перед разбитым пультом когитатора. Тело. Первый признак жизни — смерти — с которым он столкнулся с тех пор как вернулся. Он пошел по покрытому плитками полу, следя за тем, чтобы не поставить ногу на осколки стекла, и присел на корточки. Теперь вблизи, он мог увидеть, что труп в одеждах раба среднего ранга.
Старые знания вернулись к нему вместе с автоматическими действиями. Он изучал тело, стараясь обнаружить вероятную ловушку, возможно взрывчатое устройство со спусковым механизмом под трупом, или растяжку. В ходе этого он хорошо рассмотрел мертвеца. Эпидермис с лица сорван прочь, а плоть под ним бледная, как переваренное мясо. Заметил то, что вероятно являлось следами когтей на руках и туловище, дыры на одеждах, которые могли появиться только от рубящих ударов.
Но крови мало. Вообще очень мало крови, только в линии волочения, показывающий, что труп притащили от дверного проема в центр комнаты.
Цек похолодел. Центр комнаты. Какой смысл убивать, проделывать все, и тащить труп сюда, на открытое место.
Ловушка.
Из глубоких теней позади фракционных колонн появилась нить лазерного прицела, которая затанцевала между глаз Цека.
— Справедливость наш щит, — нараспев произнес голос. — Вера наша броня… — Цек услышал щелчок предохранителя. — И что дальше? Скажи слова.
Апотекарий старался не двигаться.
— Ненависть. Ненависть — наше оружие, — сказал он, закончив фрагмент Аксиомы Алкхонис.
Луч прицела сразу исчез.
— Проклятие Терры. Я думал, что ты один из них.
Из темноты появилась фигура сжимающая оружие и Цек узнал человека. Один из нижестоящих младших апотикариев.
— Брат Леонон?
Кровавый Ангел запнулся.
— Старший? Старший, это вы? Простите, я не узнал вас… — он замолчал и коснулся грубо наложенной на лицо повязке. — Зрение ослаблено. Стекло… — он показал на пол. — Я не смог удалить из глаз все фрагменты.
— Леонон, что здесь произошло? — Цек выпрямился, войдя в начальственный образ, который обычно носил в залах цитадели. — Что стало первопричиной?
— У них, кажется, нет ума для чего-то большего, чем несколько слов, — прохрипел раненый. — Они могут походить на нас издали. Я должен был убедиться. — Леонон покачал головой. — Я видел, как люди убивали друг друга, потому что не были уверены.
Ужасающее осознание появилось в уме Цека, его внутренности сжались от отвращения, ненависти к самому себе и возможно, страха.
— Где персонал?
— Все мертвы, если они не заперлись и ждут спасения, как сделал я, — Леонон по-совиному моргал здоровым глазом, — Скольких людей вы привели с собой? Как вы покончите с ними?
Цек проигнорировал вопросы и кивнул на мертвого раба.
— Кто сделал это?
Следующее слово из уст Кровь Кровавого Ангела заставило его сердце сжаться в груди.
— Мутанты, — Леонон покачал головой. — Я видел только одного, но их должно быть несколько. Как еще можно заставить цитадель так быстро замолчать?
Перед мысленным взором Цека вновь пронесся тот ужасающий момент на арене, когда совершенные скульптурные формы Дитя Крови пришли в движение. Он помнил частоколы зубов, деформированные конечности и другие уродства неудавшихся клонов, которых уничтожил за все время работы. Намного хуже, чем один урод, расстрелянный перед Магистром. Если итерации в зародышевом зале пострадали от какой-то спонтанной массовой метаморфозы, могут быть дюжины девиантных существ бегающих по комплексу на свободе.
Он подумал о Фенне и Серпенсе. Они уже мертвы? Разорваны обезумевшими клонами, потерявшими контроль над своей низменной природой? Он изо всех сил пытался держать себя в узде, борясь с желанием выругаться перед подчиненным.
— Я должен идти дальше, — сказал он Леонону. — К защищенным ярусам. Источник этого… беспокойства там.
Лицо другого апотекария стало мрачным.
— Там теперь склеп, старший. Те существа пируют. Я слышал их.
— Это приказ! — рявкнул он, его ярость вскипела, — Вы пойдете со мной! — краем глаза Цек увидел тень, медленно двигающуюся в свете комнатного биолюма.
Леонон тоже увидел ее и повернулся, подняв болтерный пистолет. Тень отделилась от сумрака и пересекла комнату одним быстрым, размашистым прыжком. Нечто перемещалось настолько стремительно, что Цек уловил только общие очертания, широкие полосы когтей, рот как у миноги, глаза красные, словно рубины. Оружие Леонона вырвали, и Цек увидел красный луч прицела мечущийся туда сюда, потому что пистолет вращался в затененном коридоре. Нападавший проигнорировал Цека и пронесся через комнату, таща за собой младшего апотекария. Вертя Леонона, тварь безжалостно рвала плоть Кровавого Ангела. Существо атаковало как песчаная акула, кусало раздутой пастью и неистово трясло, разрывая плоть на ленты.
Цек ринулся за пистолетом. Из глотки Леонона вырвался тошнотворный булькающий крик, когда мутант раздавил тому горло и задушил жертву собственной кровью. Упав на колени, апотекарий нашел оружие на каменном полу. Предплечье и ладонь Леонона все еще цеплялись за рукоять, на другом конце были разорванные, струящиеся алым лоскуты. Цек отшвырнул оторванную руку, взял пистолет, прицелился через открытую дверь. Мутант оторвался от дергающегося тела младшего, его морда была алой от потрохов.
Цек выстрелил, первый заряд разбил плитку, следующие выстрелы попали в туловище и живот. Существо завыло, звуки почти походили на человеческие.
Пистолет глухо щелкнул и застопорился. Кровавый Ангел выругался и схватил затвор другой ладонью, тот застрял у казенника, оружие заклинило, патрон вертикально торчал в прорезе эжектора.
Покрытое кровью чудовище не приближалось к Цеку. Оно смотрело, подняв голову. Затем, содрогнулось от тошноты и начало тужиться, плечи монстра дергались и покачивались. Через миг тварь выплюнула на плитку толстый шар масляной рвоты и захрипела.
Цек услышал как звякнула гильза, когда она отлетела прочь, затвор вернулся в боевое положение. Мутант не ждал. Одной рукой, с гротескно искаженными когтями, он проник в грудь брата Леонона и схватил за ребра. Искаженные мускулы подбросили тварь к потолку, там она схватилась за открытый вентиляционный канал в каменной крыше. Втекла внутрь сжавшись, чтобы втиснуться в узкое пространство, Леонона она тащила за собой. Цек услышал, как кости космодесантника ломались и трещали, с такой силой тварь тянула младшего апотекария.
Грохот становился все тише и тише, тварь сбежала из комнаты через шахту, наконец, установилось тишина. В луже рвоты что-то блестело и Цек рискнул подойти и посмотреть. Среди клейкой пропитанной кровью желчи виднелись два смятых металлических диска, напоминающих шляпки грибов. Апотекарий пошевелил один пальцем. Тот немного сдвинулся, все еще теплый от прохождения через нутро мутанта. Память Цека вспыхнула, он вспомнил о своей службе боевого медика. Он видел такие «грибы» много раз, когда его призывали извлечь из раненых братьев пули, расплющенные о жесткою плоть.
Он поднялся, снова проверил пистолет, и продолжил путь по нисходящей спирали.
ДВИГАТЕЛИ ревели на максимальной мощности, «Громовой Ястреб» спускался к ледяным пустошам на почти сверхзвуковой скорости. С крыльев срывалось вишневое пламя, когда транспортник вошел в конечную стадию своего суборбитального полета из крепости-монастыря. Через смотровые щели в корпусе полярная зона казалась призрачно-серой в размытом свете, отраженном от Ваала Прим. Первая луна стояла в зените, ее более крупная сестра все еще висела у горизонта, скрытого толстыми лентами пылевых облаков.
Рафен отвел взгляд. Он чувствовал себя свободней, оттого что вновь облачился в доспехи. После всего произошедшего начиная с возвращения с Эретена, какая-то часть его жаждала ощутить на теле знакомую прохладу брони. Теперь он чувствовал себя уверенней. Воин ненавидел политиканство и разговоры о конклаве, он жаждал простых уравнений сражений. Его броня была старым другом, товарищем. Облаченный в нее, Рафен снова стал красным лезвием Императора, готовым выполнить Его приказы.
Вокс-бусина зазвенела в ухе, он склонил голову.
— Говори.
— Корвус, лорд, — сказал космодесантник, докладывая из кабины экипажа «Громового Ястреба». — Никакого ответа на запросы когитатора. Комуниканты цитадели не отвечают. Что-то не так.
