Фрэнк Герберт - Путь к Дюне
Поужинав в своем временном лагере, усталые рабочие выпили по порции меланжевого пива и принялись рассказывать друг другу всякие истории. В походной столовой висел тяжелый, пропитавший все коричный запах пряности.
Хотя люди находились здесь, вдали от Картага, уже много недель, в течение которых они были оторваны от своих домов и семей, рабочие, в большинстве, были довольны своим положением и условиями труда. Новый повар нашел способ улучшить вкусовые качества консервированных продуктов (хотя и ворчал беспрерывно по поводу плачевности своего нынешнего положения); к тому же каждый рабочий получал теперь удвоенный рацион воды. Даже женщины легкого поведения были рады оказывать свои услуги местным пленникам, так как знали, что на их счетах лежат солидные суммы, которые здесь было просто некуда тратить. Хотя многие из этих женщин были — по объективным меркам — не более чем высушенные солнцем мегеры и не отличались привлекательностью, рабочие не жаловались.
Но не все. Под спудом продолжало таиться недовольство.
Однажды вечером, когда Гурни по своему обыкновению играл на балисете в большой палатке, служившей рабочим столовой, люди отдыхали — одни дремали, другие проигрывали друг другу в кости и карты порции пряности. Музыка развлекала людей, а придворный шут и певец Линкама получал непритворное удовольствие от того, что каждый вечер находил себе благодарных слушателей.
— Брось-ка сюда свой балисет. Его надо как следует настроить, — с презрительным смешком произнес вдруг один из освобожденных, Найл Рев. — Я, пожалуй, наступлю на него ногой, может, начнет лучше играть.
Несколько человек рассмеялись. Кто-то посоветовал Реву заткнуться.
Гурни заставил себя отнестись к дерзкой реплике как к шутке, хотя язвительный и резкий тон не располагал к веселью.
— Может быть, мне также настроить тебя?
Рев налил себе еще крепкого пива из крана, укрепленного на столе. Когда Гурни снова заиграл, разозленный рабочий движением руки смел со стола кружки с пивом. Другие начали дружно ругать его за столь небрежное отношение к воде.
— Это место — не более чем тюрьма! Я — свободный человек, будьте вы все прокляты! Своими бонусами я уже давно заработал на обратный билет до дома, но меня держат здесь и не отпускают с этой чертовой планеты! Месяцами не отпускают! Пусть провалятся в ад Линкам и все его тайны. Он не имеет права обращаться с нами как с заключенными. — Он яростным взглядом окинул своих товарищей и снова возбужденно закричал, обращаясь к ним: — Они не имеют права держать нас здесь, ребята! Все, кто хочет вернуться в Картаг, за мной!
Он бросился к герметичной двери, не пропускавшей пары воды, распахнул ее и направился к огороженной посадочной площадке, на которой стояли орниджеты и подъемники. Некоторые рабочие лишь рассмеялись этой выходке, но полдюжины горняков последовали за Ревом в душную знойную ночь. Крупные бонусы, которые они получали за добычу пряности, не имели в их глазах никакой цены, если на них было невозможно покинуть планету — или, на худой конец, спустить их в увеселительных заведениях Картага.
Быстрым шагом Гурни последовал за Ревом. Певец вышел на улицу, и в лицо ему ударил нестерпимо горячий воздух. Расшвыряв несколько пьяных рабочих, пошедших с Ревом, Гурни бросился к взбешенному зачинщику. Движения Халлека были неумолимы, как горная лавина. Он схватил Рева в тот момент, когда он начал взбираться на борт орниджета, и мощным ударом повалил буяна на песок.
Из столовой, потешаясь над Ревом и подбадривая Гурни, вывалилась ватага добытчиков, отпуская оскорбительные замечания по поводу освобожденного. Однако горстка рабочих, ворча, встала на сторону Рева. Две потасканные проститутки с равнодушными лицами взирали на происходящее, что, впрочем, не производило на них ровно никакого впечатления.
Рев, пошатываясь, встал на ноги и вдруг с неожиданной быстротой извлек из кармана ультразвуковой нож, лезвие которого зловеще блеснуло в скудном лагерном освещении.
Гурни отступил на один шаг.
— О, так тебе вздумалось поиграть? — Он извлек свой кинжал, нажал кнопку на рукоятке, и клинок стал острее алмазной бритвы. — Со мной?!
Гурни взмахнул рукой, и клинок описал в воздухе сверкающую дугу. Рев с преувеличенной быстротой попытался отбить удар, но Гурни изменил направление движения, перехватил кинжал и, ударив освобожденного по руке, сломал ему кости. Рев вскрикнул, и нож вывалился из его руки на песок.
— Хватит на сегодня этого вздора, — сказал Гурни, пряча кинжал в ножны.
В этот момент сзади кто-то нанес Гурни удар по голове. Он упал, стукнувшись о вымощенную металлическими плитами площадку. Он услышал голоса, чей-то крик — и последнее, что он успел увидеть, — была обутая в тяжелый ботинок нога, нацеленная ему в лоб…
* * *Гурни очнулся от зверской головной боли. Боль внутри черепа пульсировала и билась, в ушах стоял неумолчный звон, и Гурни стоило немалых трудов сосредоточить взгляд и различить над собой участливые глаза доктора Каллингтона Юэха.
— О, вы нас всех изрядно напугали, дружище, — сказал старый военный хирург.
— Что вы здесь делаете? — спросил Гурни, зная, что врач не может находиться на базе, так как не посвящен в тайны добычи пряности. — Вы не должны находиться здесь.
— Так позаботьтесь о том, чтобы мне не пришлось снова приезжать сюда. Когда мы получили сообщение из лагеря о том, что вы находитесь без сознания уже несколько часов, кавалер Линкам направил меня сюда. Ваши люди очень тревожились за вас!
— За исключением тех, кто дал мне по голове, — простонал Гурни.
— Ну, знаете, в семье не без урода. Большинство ваших рабочих — славные и добрые ребята. Когда я приехал, они топтались вокруг вас, как толпа хлопочущих, хотя и бестолковых сиделок. — Хирург положил на рассеченный лоб Гурни тампон, смоченный какой-то едко пахнувшей жидкостью. — И это хорошо, что я приехал. Вы рисковали так и остаться навсегда в коме, если бы я не ввел вам нужных лекарств.
Гурни застонал громче.
— Доктор, вы не захватили с собой чего-нибудь болеутоляющего? А, дружище?
Врач щелкнул языком.
— Вы уже и так получили полную дозу. Думаю, что головная боль покажется вам сущим пустяком после того, как вы получите добрую выволочку от кавалера Линкама за то, что не можете как следует руководить своими рабочими.
Все еще наполовину оглушенный, Гурни пробормотал:
— Что случилось?
— Некоторые ваши рабочие завладели орниджетом и самовольно прилетели в Картаг. К счастью, предупреждение из лагеря пришло вовремя, и люди генерала Туэка перехватили их во время посадки. Шайка пьяниц!
— Они успели с кем-то поговорить? — встревоженный Гурни попытался сесть, но хирург мягко уложил его на спину.
— Не волнуйтесь. Туэк посадил их под арест. Так что целы ваши секреты.
23
Когда весь мир вокруг сух, как пыль, достаточно бывает и простого воспоминания о красоте.
Дороти Мэйпс. Жизнь наложницы.Население Картага, месяцами не видевшее добывавших где-то в пустыне пряность рабочих, глухо волновалось. Город полнился слухами, люди злились, возлагая вину на Линкама. Видя лишь скудные партии меланжи, доставляемые в город, и ничего не зная о тайных складах и замаскированных силосных ямах, люди чувствовали не надежду, а все возраставшую ярость и озлобление.
Хотя Найл Рев и его приятели-беглецы были схвачены в момент приземления, дикие россказни о невольничьих лагерях каким-то образом просочилась в народ. Начали ходить слухи и о невероятной роскоши Дома Линкамов. Джесси продолжал бесплатно раздавать воду, и запасы ее в доме правителя казались неисчерпаемыми. Люди по этому поводу предались подозрительности, вместо того чтобы испытывать человеческую благодарность.
Несомненно раззадоренные тайными агентами Хосканнера недовольные собрались перед домом правителя, подогретые новым необоснованным слухом. Казалось, что у этой группы не было вожака, что делало людей еще более опасными. Они потребовали, чтобы им разрешили войти внутрь. В руках недовольных виднелось самодельное оружие, и генералу Туэку, который планировал возможную оборону дома, пришлось снять кордон солдат, охранявших имперский корабль с советником Бауэрсом на борту.
Джесси кипел от гнева. Сколько хосканнеровских агентов сейчас выскальзывает из корабля и проникает в Картаг, растворяясь среди населения? Они очень долго находились запертыми на борту, и было бы верхом глупости с их стороны не использовать такой шанс. А неблагодарное городское население, без сомнения, будет всячески помогать им — будь то намеренно или нет.
Кавалер Линкам смотрел через окно на лица людей из толпы и проникался точно таким же гневом, которым была заряжена толпа. Понимают ли они, что сейчас поставлено на карту?
