Уильям Кинг - Космические волки: Омнибус
Голова Кулака Хель качнулась назад, и его блестящие глаза остекленели. Красная Шкура бросил свое оружие и обрушил на шатающегося Кровавого Когтя шквал ударов, отчего тот упал на колени.
Рев одобрения разнесся по железной клетке, вперемешку с гиканьем и воем. Кровавые Когти проводили оружием по прутьям, звук отразился вверх и разнесся по всему залу.
Какофония была такой громкой, что почти заглушила гонг, сигнализирующий о конце боя. Сделав вид, что не расслышал, Красная Шкура нанес еще один зубодробительный апперкот, прежде чем двери клетки открылись и вломился Бракк, чтобы прекратить бой.
— Хватит, — прорычал он, оттащив Красную Шкуру от шатающегося Кулака Хель и отшвырнув его через всю клетку. Даже без силового доспеха Волчий Гвардеец был намного сильнее, чем любой из них. — Это тренировка на клинках, а не драка.
Раздался хор разочарованного неодобрения, когда Красная Шкура встал, а Бракк поднял Кулака Хель и прислонил к стенке клетки.
Все тело Красной Шкуры болело. Из рассеченного лба вниз по лицу бежала горячая струйка крови.
Он чувствовал себя истощенным, помятым, побитым и превосходно.
Кулак Хель начал приходить в себя, его голова опустилась, а глаза все еще были расфокусированными.
— Это было глупо, — прорычал Бракк. — Я что, должен выбить глупость из тебя, Кровавый Коготь?
— Ты можешь попытаться, — протянул Кулак Хель, ошеломленно прислонившись к прутьям.
Красная Шкура оскалился, захромав к своему оппоненту. Бракк сплюнул на пол.
— Приведите себя в порядок, — сказал он. — Ярл требует доклады о вашей боевой готовности, и вы должны работать намного усерднее.
Бракк вышел из клетки, протолкнувшись через толпу зрителей, собравшихся снаружи. Красная Шкура поймал Кулака Хель, прежде чем тот снова упал на пол и грубо поставил его на ноги.
— Как я и говорил. Слишком быстрый для тебя, — сказал он.
Зрение Кулака Хель прояснилось. Кровь в его ранах потемнела от свертывания. Свалить его с ног отняло у Огрима много сил, но еще больше понадобилось, чтобы не дать ему подняться.
— В этот раз, брат, — ответил он и ухмыльнулся окровавленными зубами. — Только в этот раз.
Красная Шкура засмеялся гортанным ревом дикого удовольствия. Два бойца ударили правыми кулаками, и ободранные пальцы быстро сжались.
Вирмблейд откинулся назад на своем троне, чувствуя изматывающую усталость. Работа была изнурительной, даже для его генетически усиленной физиологии. Многие дни тестирования, очистки, снова тестирования, сплайсинга, поиска скрытых изъянов, уничтожения ложных позитивов и раскрытия секретов, витающих внутри пробирок и сосудов. Вокруг него стоял низкий шум лабораториума: трэллы усердно изучали образцы на лотках, когитаторы стрекотали, пробирки с жидкостью тихо пузырились в точно контролируемых температурах.
Девять дней. Девять дней как улетел Железный Шлем, забрав из Этта Великие Роты и оставив пустоту в коридорах и приют для слухов. За это время почти ничего не было достигнуто, и многое было отменено. Каждый шаг вперед сопровождался многими шагами назад, в сторону и вниз. Было легко отчаяться, легко потерять надежду.
За исключением того, что отчаяние было также чуждо сыну Русса, как мир и тишина.
Секрет ускользает от меня только потому, что я подошел ближе. Как добыча на льду, он чувствует охотника.
Аналогия помогла ему. Были времена, когда трудные проблемы решались благодаря представлению охоты. Желание убивать могло быть подавлено, превращено в источник чистой ментальной решимости. Это также давало ему надежду. Он столь многого не понимал, но столь многое начинало представляться очевидным. Это желание убивать имело те же истоки, что и позитивный знак.
Осмеливаюсь ли я на слишком многое? Запретно ли это? Возможно. Но, с другой стороны, мы никогда не следовали правилам. Оставь их сынам Жиллимана.
Он снова проверил данные. Образец, который он исследовал последние несколько недель был отвергнут. Не безвозвратно, но с некоторыми последствиями, а он так в него верил. Потребуется еще одна неделя работы по корректировке, чтобы распутать клубок. Не в первый раз он осознавал благоговение перед изначальными творцами, теми, кто сложил элементы вместе, кто направил человеческий поток новым и прочным курсом.
Запретно ли это? — спросил он снова себя, уже зная ответ.
Конечно да.
На горжете его доспеха мигнула руна, предупреждая его о присутствии поблизости Штурмъярта. Рунический жрец, при всей его мощи на поле битвы, был неумелым шпионом. Вирмблейд вздохнул, положив инфопланшет в тайник подлокотника трона. Он сделал жест ближайшему трэллу, и смертный в кожаной маске понимающе кивнул. Противовзрывные двери глубоко в комплексе лабораториума закрылись, спрятав содержимое находящихся за ними комнат. Пикт-экраны с засекреченными данными очистились, их заменили обычно выглядевшие ряды рун.
Вирмблейд встал с трона, устало готовясь встретить пренебрежение и подозрение своего брата.
Он много боится, и о многом догадывается, подумал Вирмблейд, проходя через соединенные, покрытые кафелем комнаты в своей неуклюжей, старческой манере. Чтоб его. Если он догадается о большем, то будет больше бояться. Только Грейлок видит потенциал, но у него странная душа.
Вирмблейд подошел к приемной лабораториума и увидел массивную фигуру рунического жреца, ждущего его. Его богатый, инкрустированный печатями доспех был странной противоположностью стерильному миру телотворцев.
Мне просто нужно больше времени.
Вирмблейд выдавил знакомую кривую улыбку на морщинистом лице и пошел приветствовать своего брата с ожидаемым несдерживаемым подшучиванием.
Немного больше времени.
Флагман флотилии Тысячи Сынов «Херумон» начал замедляться, готовясь к прорыву барьера между варпом и материумом. Остальной флот — пятьдесят четыре сине-золотых боевых корабля и транспортных судна также снизили скорость до переходной.
На мостике «Херумона» бок о бок стояли Темех и Афаэль, Корвид и Пиррид. Вокруг них расположились другие члены старшей командной свиты — Ормана, Хетт и Чамин. Все были облачены в полные боевые доспехи поверх мантий и шлемы. Большинство из них провели долгие, наполненные скукой часы на Планете Колдунов, полируя и переделывая свои доспехи. Теперь шлемы носили плюмажи и выемки из золота и бронзы, а их поножи были гравированы напыщенными манускриптами, ссылающимися на давно забытые эпиграммы.
Темех относился к ним терпимо. Кажется, из его товарищей только он видел как сильно они пали.
Мы утратили свой стиль. Мы становимся пародиями на самих себя.
Его собственный доспех был сравнительно немодифицированный Mk III, перекрашенный в сапфировый по приказу Магнуса, но в остальном такой же как до Предательства. Его борода, отпущенная на Просперо, как и светлые волосы были по-прежнему аккуратно подстрижены. Он удивлялся тому, что Амон, Собек и Хатор Маат поступили также. Те, кто присоединились к отколовшемуся кабалу Аримана, всегда были наиболее своевольными и сильными. Оставшиеся верными примарху были посредственностями, которые не осмелились присоединиться к разработке Рубрики.
Не то, чтобы это имело значение. Контрмагия в любом случае повлияла на них всех, защитив менее сотни колдунов Легиона и обратив остальных, рубрикаторов, в прах. Теперь остатки некогда наиболее искусно созданного оружия Императора были разбросаны по незначительным бандам мародеров, мстителей и расхитителей знаний. Этот великий флот, это скопление несравнимых сил, был финальным аккордом, последним эхом несчастья, которое произошло более тысячи лет назад.
— Лорд, мы готовы совершить переход.
Говоривший был бритоголовым членом экипажа с сильно подведенными глазами. На нем был китель старшего вахтенного офицера, и он должно быть много лет служил на флоте. Большая часть смертного экипажа была набрана недавно, продукты длительной программы насаждения культа на сотнях имперских миров.
Афаэль повернулся к Темеху.
— И что ты видишь, предсказатель? — спросил он, его голос искажался искусно сделанной вокс-решеткой.
Темех сдержал раздражение, когда его снова спросили, и бросил свой мысленный взор в Великий Океан. Мистические связи между варпом и реальным пространством раскрылись перед ним как ветки уравнений, которые едва заметно двигались одна против другой, находя и теряя равновесие.
Он установил местонахождение флота и проследил его до места назначения. Разница была незначительной. Если они сохранят свой прежний курс, то выйдут очень близко к Фенрису.
— Ты ведешь нас точно, — сказал Темех, вернувшись в настоящее. — Слишком точно.
