Ник Перумов - Алмазный меч, деревянный меч. Том 2
Их «козлоногий» облик оказался маской. Я ожидал чего-то подобного, но никогда не мог даже предположить, что действительная их природа окажется настолько отвратительна моему не слишком отличному от человеческого взгляду.
Я увидел этих тварей в действии, и открывшееся мне едва ли могло порадовать. Я оказался невольным свидетелем того, как полдюжины этих существ захватили в плен волшебницу, судя по всему – гостью из Долины; а надо знать этот магический анклав, свободное владение прирожденных волшебников среди и вне миров, чтобы отнестись к захватчикам как к более чем серьезным противникам.
Но этого мало. Твари из тьмы, в конце концов, пока держались не на виду, предпочитая действовать чужими руками, а вот второй полюс Силы…
…Помню, что меня сморил короткий сон, когда это случилось. А потом в него ворвалось яростное пение десятков тысяч голосов, тучи рассеивались, из-за них рвались неистовые, гневные лучи света. Это напомнило мне... нечто из моего прошлого, которое я бы искренне хотел навсегда забыть.
Я увидел крошечную фигурку девушки, той самой, которую я спас от козлоногой твари. И видел склонившуюся над ней исполинскую фигуру, облаченную в золото и багрянец, с осиянным челом; от нее веяло холодной, строгой Силой, и все-таки здесь она была слабее многих и многих магов. Не более чем посланец иных иерархий, подумал я. Для пришельца не оказались преградой каменные толщи гор; странными нитями, нитями ужаса и боли, он был привязан к ней, к этой маленькой волшебнице, хотел бы я познакомиться с ее учителем, ведь это должен был быть могучий маг, и притом не из числа чародеев Радуги.
Посланец говорил – я видел лишь беззвучные отражения его слов. Он обращался не ко мне – и вся моя Сила не могла пробиться к смыслу его речений. Но и увиденного мне показалось достаточно.
Пророчества редко выглядят благоприятными; как правило, они предвещают лишь горе и бедствия. Этот посланец не оказался исключением. Правда, возвещал он приход таких иерархий, что даже мне стало не по себе. Откуда-то из совершенно иного измерения двигались они, эти силы, полные стремления судить и карать по своему усмотрению.
И это показалось мне в тот миг страшнее всех и всяческих козлоногих вместе взятых.
Девушка-Дану, которую я совсем недавно вывел из-под надвигавшегося Смертного Ливня, исчезла из моего взора – несмотря на внезапно и необъяснимо прекратившийся Ливень. В свое время я занялся бы этим и только этим; однако сейчас, после всего того, что я увидел и узнал, Ливень казался ничего или почти ничего не значащей мелочью.
И что я мог сделать, уже нарушив один раз установления Заточившего меня? Послать к воронам все и всяческие запреты – но кто знает, чем это обернется, быть может, происходящее как раз и есть следствие моих опрометчивых поступков?
…Я писал. Потом я займусь делом. Я вызову духов, я буду говорить с ними, я буду пытаться отыскать ответы на путях высокого волшебства – и все это лишь для того, чтобы заглушить свой собственный неотвязный страх…
* * *Когорта Аврамия отходила в полном порядке, уступая напору разбушевавшегося пламени. Нечего было и пытаться что-то гасить – остановить огонь можно только на рубеже старой стены, что окружала Белый Город. Сложенная из камня, высокая и толстая, она едва ли так просто поддастся огню.
– Подтянись! Щиты плотнее! – то и дело слышались крики центурионов.
Пропитанный дымом, нестерпимо горячий воздух, черный ураган дыма за спинами; подхваченные вихрем, летят пылающие головни. Тут и там рушатся прогоревшие остовы домов; Мельин корчится в огненной агонии. К утру – знал Аврамий – от Черного Города не останется почти ничего.
Вместе с легионерами уходили и мельинцы – все, кому повезло вырваться из огненной западни, кого миновали зубы Нечисти и не задели боевые заклятья магов. Даже бывалые ветераны скрипели зубами, глядя на отчаяние матерей, чьи дети остались в пылающих руинах, или на черную ярость отцов, чьи сыновья и дочери умирали от яда подземных тварей.
И все как один проклинали магов.
Кожевенных ворот больше не существовало, когорта прошла свободно. До Белого Города огонь пока не добрался, пожары, что вспыхнули здесь, удалось сдержать, не дать им распространиться повсюду. Да и дома здесь были по большей части каменные.
Аврамий первым делом отправил гонцов с одним простым заданием – отыскать Императора и две его когорты, с которыми тот остался штурмовать подворья магов в Белом Городе. Когорта, конечно же, не остановилась – Аврамий слишком хорошо помнил судьбу Кожевенных ворот. Легат уводил своих солдат прибившихся к ним мельинских повстанцев в глубь Белого Города.
Улицы здесь тоже были полны народа. Легионеров то и дело окликали – вопрос был один: Что произошло? Тут еще оставалось немало людей, кто искренне надеялся отсидеться, несмотря на надвигающееся со всех сторон зарево.
Им отвечали – обитатели Черного Города спешили выплеснуть всю ярость и гнев. Сам Аврамий шагал молча. Нельзя было оставлять стену... там можно задержать огонь. Впрочем, добровольные пожарные команды уже бежали со всех ног.
Вопрос лишь в том, подумал легат, позволят ли маги им это сделать.
Вскоре начали возвращаться гонцы. Императорская армия, как гордо именовались теперь три оставшиеся у Императора когорты1, сосредоточивалась у захваченных подворий Радуги.
Аврамий поднял бровь, выслушивая запыхавшегося гонца. Повелитель не стал наступать дальше. И, если когорты собирают в единый кулак, притом что Черный Город охвачен огнем и там не с кем больше сражаться, это значит одно – повелитель намерен прорываться прочь из столицы.
«Пожалуй, верно, – мысленно одобрил своего повелителя Аврамий. – Мельин обращен в развалины, запасы уничтожены, как и укрепления и арсеналы. Кроме того, сидя на одном месте, магов не одолеешь. Надо осаждать и брать башни Радуги одну за другой, пока не падут все семь... или восемь, если считать Бесцветный Нерг. Потом станет легче. Мешкать сейчас нельзя, в Мельине маги уничтожили собственные дома; на пепелище им делать нечего. Значит, война перекинется на окРайны.
…И какой удобный момент для восточных мятежников! Какое подходящее время, чтобы оторвать от увязшей во внутренних смутах Империи еще один кусок, еще три-четыре провинции! И какой удобный момент для Нелюди, замышляй она сейчас настоящее восстание! Хорошо еще, что кончилась война с Дану, а то неизвестно, чем бы она закончилась».
…Аврамий без всяких происшествий довел когорту до войск Императора. Повелитель стоял, окруженный со всех сторон молчаливыми Вольными его личной охраны, и легат невольно ощутил укол ревности – Императора оберегали не люди, хотя и самые близкие к ним по виду и характеру. Аврамию пришлось бы больше по душе, если б стража повелителя состояла из обычных легионеров. Эти по крайней мере не предадут.
