Фрэнк Герберт - Дюна
Каинз был из местных.
— Не пора ли нам отправляться, мой господин? — спросил Халлек.
Герцог кивнул.
— Я сам буду управлять махолетом. Каинз может сесть впереди, чтобы показывать дорогу. Вы с Полем располагайтесь сзади.
— Одну минуту, — перебил его Каинз. — С вашего позволения, мой господин, я должен проверить ваши костюмы.
Герцог собрался было ответить, но Каинз настойчиво продолжал:
— Я отвечаю не только за себя, но и за вас… милорд. Я прекрасно знаю, чье горло будет перерезано, если с вами что-нибудь случится.
Герцог нахмурился: Какой тонкий момент! Если я откажусь, это может его оскорбить. А человек такого уровня более чем ценен. Но… позволить ему проникнуть под мой щит, прикасаться ко мне… ведь я почти ничего о нем не знаю.
Пока эти мысли мелькали в его голове, окончательное решение было уже принято.
— Мы в ваших руках, — сказал Лето. Он шагнул вперед и распахнул плащ, краем глаза заметив, как напрягся и изготовился к прыжку Халлек. — И еще, если вы будете так любезны… Я с удовольствием бы выслушал кое-какие объяснения об этом костюме от человека, привыкшего пользоваться им в обыденной жизни.
— Конечно, — ответил Каинз. Он нащупал под плащом плечевой клапан и начал рассказывать. — Костюм, или, как его еще называют, влагоджари, сделан по принципу бутерброда. По сути — это весьма эффективный фильтр, сопряженный с системой теплообмена, — он отрегулировал оба плечевых клапана. — Непосредственно к коже прилегает пористый слой. Он пропускает пот, охлаждает тело… обычный процесс испарения. Следующие два слоя, — Каинз подтянул грудное крепление, — это нагревательные устройства и солеобменники. Соль задерживается и поступает обратно в организм.
Подчиняясь его жесту, герцог приподнял руки и заметил:
— Очень интересно.
— Вдохните поглубже, — приказал Каинз. Герцог повиновался.
Планетолог осмотрел подмышечные клапаны и подрегулировал один из них.
— Движения тела, в особенности дыхание и некоторые осмотические явления, создают насосный эффект, — он слегка ослабил ремень. — Выделенная таким образом вода поступает в карманы-ловушки, из которых вы ее втягиваете через эту вот трубку.
Герцог повернул голову и скосил глаза на идущую к шее трубку.
— Эффективно и очень удобно. Прекрасная разработка, — одобрил он.
Каинз встал на колени, осматривая ножные клапаны.
— Урина и фекальные выделения обрабатываются в набедренных карманах, — продолжил он, потом выпрямился, ощупал шейный узел и поднял двухсекционную заслонку. — При работе в открытой пустыне фильтр следует надвинуть на лицо, трубку подвести к ноздрям через эти вот переходники и как следует закрепить. Вдох делается ртом, через фильтр, а выдох — через носовую трубку. Если на вас хороший, исправный влагоджари, то и день вы потеряете на более наперстка влаги — даже если попадете в Большой Эрг.
— Наперсток в день? — переспросил герцог.
Каинз нажал большим пальцем на лобный ремень:
— Здесь может слегка натирать. Если будет мешать, скажите мне, я затяну немного потуже.
— Премного благодарен, — ответил герцог. Он повел обтянутыми костюмом плечами, ощущая, что стало гораздо удобнее — лучше пригнано и не так раздражает.
Каинз повернулся к Полю.
— Ну-ка, дружок, давай займемся тобой.
Славный человек, только надо научить его правильно к нам обращаться, подумал Лето.
Пока планетолог осматривал его влагоджари, Поль стоял спокойно. Когда мальчик натягивал на себя это шуршащее скользкое одеяние, он испытывал странное ощущение. На сознательном уровне он был совершенно уверен, что никогда раньше не надевал ничего подобного. Тем не менее, когда под руководством Джерни он застегивал кнопки и подтягивал регулировочные ремни, все ею движения были естественными, почти инстинктивными. Когда Поль подстраивал грудной клапан, добиваясь наилучшего насосного действия, то точно знал, по делает и почему. Затягивая как можно туже шейный и лобный ремни, он знал, что иначе может натереть кожу до крови.
Каинз выпрямился и отошел с озадаченным выражением лица.
— Ты раньше никогда не надевал влагоджари? — подозрительно спросил он.
Сегодня в первый раз.
— Тебе кто-то помог его отрегулировать?
— Никто.
— Сапоги ты застегнул на четвертую кнопку. Кто тебе об этом сказал?
— Я… мне показалось, что так будет правильно.
— Правильнее не бывает, Каинз потер себе щеку и снова подумал о легенде: «И будет знать ваши законы, словно родившийся среди вас».
— Мы теряем время, — сказал герцог и направился к махолету.
Стоявший у кабины часовой отдал ему честь, он ответил коротыш кивком, легко забрался внутрь, накинул ремень безопасности и осмотрел приборы. Машина тихонько поскрипывала, по мере того как залезали и рассаживались остальные.
Каинз, застегивая свой ремень, поневоле обратил внимание на окружавшую его роскошь — мягкие бархатные подушки, никелированные ручки. Как только захлопнулась дверца, тихонько зажужжал вентилятор, и воздух в кабине стал прохладным и влажным.
Недурно, подумал он.
— Кабина в порядке, мой господин, — раздался с заднего сиденья голос Халлека.
Лето подал питание на крылья и почувствовал, как они, сложившись чашечкой ударили по воздуху — раз, другой. Махолет поднялся метров на десять, крылья засвистели оперением, и машина рванулась вперед — включилась реактивная тяга.
— Над Большим Щитом, на юго-восток, — сказал Каинз. — Я распорядился, чтобы старший техник перегнал оборудование туда.
— Все верно.
Герцог наклонился вправо под прозрачным колпаком кабины, и сопровождавшие их махолеты охраны тоже повернули на юго-восток.
— Я смотрю, эти влагоджари хорошо продуманы, и технология на высоком уровне, — заговорил герцог.
— Когда-нибудь я покажу вам фабрику в сиче, — ответил Каинз.
— Было бы очень интересно. Я слышал, такие костюмы делают и в некоторых пограничных городах.
— Жалкие копии. Любой уважающий себя дюноход, дорожащий своей шкурой, носит вольнаибские влагоджари.
— И он в самом деле держит расход влаги на уровне наперстка в день?
— Если он правильно отрегулирован, капюшон натянут достаточно плотно и все клапаны в порядке, то основная потеря жидкости происходит через ладони. Когда не нужно выполнять тонкой работы руками, можно надеть защитные перчатки. Но вольнаибы предпочитают в открытой пустыне натирать руки соком из листьев креозотного куста. Это практически останавливает потоотделение.
Лето взглянул налево, на раскинувшийся внизу Большой Щит. Это был настоящий каменный хаос — торчащие во все стороны бурые скалы, черные полосы разбегающихся расщелин. Казалось, будто кто-то выбросил из космоса огромную гору, она упала на Аракис да так и осталась лежать, рассыпавшись на куски.
Они пересекли неширокую впадину, заполненную серым песком, который словно высыпался в нее из длинного каньона. Щупальца песка протянулись вниз, словно дельта сухой реки, протекавшей по темному камню.
Каинз откинулся на спинку сиденья, думая о набухших водой телах, которые он чувствовал под пальцами, когда осматривал защитные костюмы. Под плащом у каждого из них был пояс-щит, на ремне висел глушак, а на шее, на шнурке, — миниатюрный аварийный передатчик. В рукавах у обоих были ножны с кинжалами, причем ножны казались изрядно потертыми. Эти люди произвели на него странное впечатление — мягкость в сочетании с силой. Они во всем казались полной противоположностью Харконненам.
— Когда будете докладывать Императору о смене власти, я надеюсь, вы не забудете упомянуть о том, что мы соблюдали все правила? — спросил Лето.
— Харконнены ушли, вы пришли, — сухо ответил Каинз.
— Но все было как положено?
Мгновенно возникшая напряженность отразилась в том, как Каинз поджал губы.
— Как планетолог и наблюдатель я нахожусь в непосредственном подчинении Империи… милорд.
Герцог мрачно ухмыльнулся:
— Мы же с вами знаем, что это не более чем слова.
— Должен напомнить вам, что меня обеспечивает работой лично Его Величество.
— Вот как? И что это за работа?
В наступившей тишине Поль подумал, что отец слишком жестко давит на собеседника. Он взглянул на Халлека, но воин-певец, казалось, был поглощен изучением скалистого пейзажа.
— Вас, разумеется, интересуют мои обязанности как планетолога? — холодно спросил Каинз.
— Конечно.
— В основном изучение пустынных форм жизни: ботаника, биология. кое-что по геологии — бурение скважин, пробы грунта. Для исследования планеты есть много возможностей.
— А пряности вы тоже изучаете?
