Вонда Макинтайр - Эффект энтропии
– Я самый старший по званию офицер в этом секторе, – тихо произнесла Хантер. Она помолчала какое-то время, пытаясь взять себя в руки, потом глубоко вздохнула и добавила:
– И именно на мне лежит обязанность провести расследование причины смерти капитана Кирка и Мандэлы Флин.
Зулу судорожно вскинул голову, не в силах поверить услышанному. Новая волна еще более глубокого горя накрыла его с головой, лишила воздуха.
– Мандэла? – вопросительно подался он всем своим телом к Хантер. – Мандэла тоже убита?
Лицо его побелело, взгляд стал беспомощным, рот открылся в ожидании услышать что угодно, только не то, что он услышал. Хантер пристально посмотрела на него, сама изменившись в лице.
– Господи, – покачала она головой, сокрушенная неожиданным, открытием. – Господи, прости меня. И ты, Зулу, прости меня – я ничего не знала.
– Вы не могли этого знать, – сказал Зулу. – Никто этого не мог знать. Мы сами только-только успели узнать… И меня не было там, и ее я предал…
– Через час я отправляюсь на «Энтерпрайз», – объявила капитан Хантер. – У меня два посадочных места. Если хочешь, одно останется за тобой, – после этих слов она резко встала и вышла из каюты, словно сбежала. И Зулу так и не суждено было узнать, потому ли она так спешила оставить его одного, что он готов был разрыдаться, или потому, что он уже разрыдался.
* * *Макс Арунья открыл каюту доктора Мордро и впустил в нее Спока не с большей учтивостью, чем требовала от него служба. Второй охранник постарался вообще не заметить его, застыв у двери с неподвижным взглядом. Спок не пытался даже заговорить с ними, понимая, какое настроение у всех офицеров безопасности, только что потерявших своего командира, который своей собственной смертью доказал, что занимал командирскую должность не по случайности, а по своим, действительно командирским, – качествам. И ясно было, – что они винили Спока в смерти своего командира. А у него не было ни фактов, ни времени доказывать, что это не так. Войдя в каюту, он постучал в дверь, оставшуюся за спиной, как бы спрашивая разрешения войти. Профессор лежал на койке, завернувшись в одеяло, и не обратил внимания на стук.
– Профессор Мордро?
– Что вам надо от меня, мистер Спок?
– Я же говорил вам, что приду, как только вы оправитесь от действия наркотиков, которыми пичкали вас на Алеф Прайме.
– С некоторых пор я считаю, что наркотик – не самое худшее в моей ситуации.
– Доктор Мордро, сейчас не время оплакивать себя. Я хочу знать, что случилось и на «Энтерпрайзе», и там, на станции.
– Что бы и где бы ни случилось, все сделал я, – ответил Мордро. Он приподнялся на локтях, сел на койке лицом к вулканцу и включил освещение на полную мощность. Спок присел рядом с ним, ожидая, что будет дальше. Он не решался заговорить сам, уверенный, что последует опровержение всех его домыслов, которому он поверит; а вслед за тем и объяснение истинной сути всего происходящего.
– Я должен был, думаю, – нерешительно произнес Мордро и вдруг спросил:
– Интересно, что заставило меня сделать это?
Блеснул луч надежды.
– Профессор, под влиянием наркотиков вы были в невменяемом состоянии.
– Да, сейчас я не сделал бы этого, мистер Спок. Меня еще не совсем свели с ума. Несмотря на тот фарс с судом, я никого не убивал.
– Сэр, но вы сами только что сказали, что совершили преступление.
Мордро взглянул на Спока и рассмеялся так же звучно и весело, как в былые времена и все таки… в его смехе слышались нотки безумия или чего-то очень близкого к нему.
– Прошу прощения, – оборвал смех профессор. – Я полагаю, что вы знакомы с моими работами, особенно с работами последних лет. И думаю, что они были слишком неожиданными для вас.
– Скажу вам больше того, доктор Мордро, мой терминал постоянно запрограммирован на ваше имя. Я нахожу ваши работы очень интересными, – Спок с сожалением покачал головой. – Вы не должны были уходить из Макропируса. Ваши исследования выдержали бы любую критику.
Доктор Мордро криво усмехнулся:
– Они и выдержали. Те немногие, кто с ними познакомился, безоговорочно поверили в них. Причем так безоговорочно, что запретили все мои работы, а вместе с ними и меня.
Спок внимательно слушал, пристально всматривался, и к нему постепенно приходило понимание: доктор Мордро уже дважды сказал, что пытался осуществить мечту своих друзей, однажды он сказал, что должен был убить капитана Кирка, но сейчас он этого не говорит.
– Надеюсь, вы не имеете в виду то, что вы попытались на практике опробовать ваши теоретические исследования по физике времени?
Ответ был обескураживающим:
– Именно это я и имею в виду. А почему бы и нет?
– Хотя бы по этическим соображениям, если даже не принимать во внимание другие обстоятельства.
– Для последней моей работы теоретических выкладок было недостаточно. Прежде всего мне надо было опробовать сам принцип. Не мог же я всю жизнь ограничиваться только публикациями, с учетом того, что Джорнэл наотрез отказывался их печатать, хоть и без его печатания мои монографии привлекали значительно большее внимание, чем работы всех псевдоученых. И я не понимаю и не принимаю ваших возражений, – продолжал Мордро. – Никто ведь не пострадал. А друзья, которых я нашел на Алеф Прайме, сами упрашивали меня применить на практике мою теорию.
– И вы согласились? Вы послали их в прошлое, за что и были арестованы и осуждены, то есть за неэтичный эксперимент?
Доктор Мордро пожал плечами;
– Да, я потрудился над их перемещением, чтобы доказать его принципиальную возможность. Мне было не до шуток, а они были крайне заинтересованы. Некоторые из них усиленно помогали мне, особенно те, кто понял, что луч трансмиссии – всего лишь подвергшийся некоторой модернизации транспортатор… Они добровольно и с большой охотой помогли мне переделать транспортатор, что значительно ускорило мою работу – не меньше, чем на год.
– Доктор Мордро, есть существенная разница между экспериментами над мертвым материалом и посылкой в прошлое живых людей!
– Да, я понимаю вашу правоту есть существенная разница. Но я уверен, что у меня было бы предостаточно хлопот, занимался бы я с живыми людьми или нет.
– Но как вы решились на это?
– Речь идет о людях, которые были моими друзьями. И они были очень настойчивы в своих просьбах. И скажите мне, мистер Спок, скажите честно, неужели нет другого места и другого времени, где вам хотелось бы жить и где вы чувствовали бы себя гораздо счастливей, чем здесь и сейчас?
– Нет, профессор.
– Вы серьезно говорите?
– Доктор Мордро, вы знаете, я – гибрид. А техника скрещивания высокоразвитых существ различного эволюционного происхождения была доведена до совершенства лишь незадолго до моего рождения, поэтому я физически не могу существовать в другие времена.
– Не будем вдаваться в тонкости происхождения вулканцев. Вы отлично понимаете, что я имею в виду. И я уверяю вас, что любой человек, – достаточно доверяющий вам, чтобы рассказать о своих мечтах откровенно, непременно обнаружит глубоко затаенное желание жить в другом времени или в другом месте. Убеждение, что они живут не там и не тогда, сопровождает людей всю их жизнь, и они всегда стремятся попасть туда, куда они не в состоянии попасть.
– Очень романтично, – язвительно прокомментировал Спок, вспомнив почему-то увлечение Зулу давно умершей земной цивилизацией. Вполне допустимо, что его приняли бы там за всемогущего языческого колдуна, но это не уменьшило бы его шансы умереть от потери крови после удара меча на дуэли или от черной оспы.
– Те, кого я послал в прошлое, были первыми людьми, поверившими мне среди общей атмосферы недоверия вокруг меня, мистер Спок. И я не мог вначале убедить их, что у меня есть то единственное во Вселенной, что им необходимо, а затем отказать, показав им кукиш.
– Вам необходимо вернуть их в настоящее время.
– Такой необходимости нет.
– Я глубоко уважаю вашу преданность друзьям, профессор, но ваше будущее, а по существу, ваша жизнь поставлена на карту. Если они действительно ваши друзья, они не могут оставить вас в беде, которую они в силах предотвратить.
– Возможно, и нет. К тому же, делая подобные заявления, вы подвергаете суровому испытанию нашу дружбу с вами. Да и ничего хорошего их возвращение им не сулит. Ведь меня судили вовсе не за то, что я ставил эксперименты на разумных существах, хотя официально именно в этом я обвинен. Просто мои опыты повергли в панику многих в верхах Федерации, так что в любом случае власти нашли бы пути, как заставить меня замолчать.
– А другие факторы?
– Ну, прежде всего я принял меры предосторожности против каких-либо исторических изменений, и мои друзья попали в такое далекое прошлое, что их влияние на будущее свелось почти на нет.
