Александр Бушков - Вертикальная вода
Глава VIII
Он ушел в лихой поход
Спиртного на столе не имелось ни капли — только всевозможные соки, морсы и наливки без капли алкоголя. Сварог прекрасно знал, что его воинству пара стаканов вина или солидная доза келимаса перед самым серьезным делом — что слону дробина. Однако дело предстояло не из обычных, точнее, самое необычное из прежде бывавших, и потому он объявил пока что полную трезвость. Как будто это могло хоть чем-то помочь, если на них навалятся где-нибудь в тесных отсеках или узких переходах субмарины. Ну ладно, ладно, навалятся, все за то, что никто внизу в его смерти не заинтересован, наоборот — но легкая, зудящая тревога не отпускала. Исключительно из-за необычности предстоящего дела.
Зато его воинство, нетрудно заметить, прямо-таки горело энтузиазмом и боевым задором — для всех это означало возвращение к старым добрым временам, когда трещали пожарища, звенела сталь и мчались лошади, когда навстречу бросались то хваткие вояки с мечами наперевес, то жуткие чудища, когда жизнь была всерьез исполнена высокого смысла. Свинья, легонько выругал себя Сварог. Посмел в ком-то из них чуточку усомниться…
Еще при посадке в виману легко можно было заметить, что отобранная компания в чем-то, незаметном для того, кто их плохо знал, переменилась: лица стали жестче и собраннее, движения более скупыми, — экономными, в походке появилась некая кошачья мягкость. Как в прежние времена. Мало кто видел их такими — и для изрядной части видевших это зрелище оказалось последним, что им довелось в жизни. Казалось даже, что пропала полнота щек и наметившиеся животики. Сварог и сам в чем-то чувствовал себя прежним, с одним-единственным отличием: они, счастливцы, лишь исправно выполняли приказы, а он всегда оставался командиром, у которого голова обязана денно и нощно болеть за все и за всех… Поскольку делать пока что нечего, вимана безмятежно летела к границе Хелльстада, он еще раз глянул на соратников, поголовно, как и он сам, одетых в форму подводников Токеранга (барон в последний свой визит оставил ее подробные рисунки, заверив, что то будет наилучшая маскировка: подводники там, подобно авиаторам на Таларе, составляют замкнутую касту, задирают носы независимо от происхождения, словно и не видя окружающих — а сами окружены почтительным уважением, никто не станет не то что навязывать свое общество, но уклонится от малейших попыток пообщаться).
Интересно, что барон, никаких сомнений, прямо-таки автоматически соблюдал некую субординацию даже в маскировке: форма у всех одного образца, из одного материала, но вот разница в знаках различия выражена четко. Каждый мундир украшен на груди шитьем от погон до пояса, но у Мары и Тетки Чари узоры черные, у Паколета, Леверлина и Шега — серебряные, у Сварога и Бони — золотые. У женщин черные погоны «лысые», как говаривали в покинутом Сварогом мире — ни лычки, ничего. У трех «среброшитых» погоны из серебряной канители, каждый с двумя черными семиконечными звездочками, расположенными в точности как советские лейтенантские, только без просвета. Кроме того, погоны у плеч, вокруг звездочек украшены неким подобием бахромчатых эполет.
У Сварога и Бони погоны шиты золотом, у Сварога — две черных девятиконечных звездочки «лейтенантского» расположения, у Бони — одна. И эполеты у обоих погуще, бахрома подлиннее, вита не в два жгута, а в три. То же и с лампасами: на форменных брюках женщин их нет вовсе, у троицы — узенькие серебряные, у двои «золотопогонников» — столь же тоненькие золотые. Полное впечатление, что барон, обдумывая маскировку, учитывал положение, которое каждый из гостей занимал наверху. Сварог среди них — как бы самый старший, Бони, хоть и гораздо ниже рангом, но тоже король, и потому ему полагается золото (но на одну звездочку меньше). Остальные — обычные дворяне, пусть титулованные, им достаточно серебра. Бот только в одном концы с концами не сходятся. Мара — тоже коронованная особа, причем по таларской табели о рангах помещается выше Бони, рассуждая согласно предполагаемой логике барона> ей тоже положено золото. Да и Тетка Чари — титулованная дворянка, ей бы следовало серебро. Что-то тут не складывается… Казалось бы, мелочь, над которой не следует ломать голову, но когда ничегошеньки не знаешь о внутреннем укладе жизни керанга, любая мелочь важна и стоит того, чтобы над ней всерьез задуматься — особенно когда касательно дела думать пока что не о чем…
Что же, некая дискриминация женщин? В обмундированные ряды их еще допускают, но не дают продвинуться выше (прикинем навскидку) сержантского состава? Пока что — самое убедительное объяснение, какое только идет на ум. Если так в самом деле и обстоит, барон, опять-таки автоматически, следовал въевшимся в кровь уставам и порядкам: будь вы на земле хоть королевой, красавица моя, у нас вам офицерских отличий не полагается… Если так, они продвинулись даже дальше, чем на Таларе: там сухопутчики на женщин-офицеров косятся, но все же, скрепя сердце, допускают их существование. На военном флоте, правда, как раз и обогнали Токеранг: там женщин на службу не берут, они вообще на борт не допускаются ни в каком качестве, даже королевы получили право посещать военные корабли буквально в самые последние годы, незадолго до появления Сварога… Допустим, своего рода дискриминация. Можно ли ее использовать в своих целях, когда и как? Вопрос отнюдь не праздный: на месте Сварога как раз необходимо выискивать у противника любую слабинку, шероховатость, трения меж теми или иными категориями Токеретов — вдруг пригодится? Пусть даже ему необходимо ровно столько времени, чтобы добраться до той самой, за неимением лучшего выбранной в качестве орудия возмездия ядерной боеголовки. И никак иначе. Во-первых, неизвестно еще, сколько времени уйдет на то, чтобы овладеть боеголовкой, во-вторых, помянутые шероховатости и трения могут и облегчить этот путь.
Распахнулась дверь, вошел Брагерт и выжидательно остановился:
— Все готово командир?..
Сварог встал первым. Невольно улыбнулся: у Брагерта было лицо мальчишки, перед которым наглухо заперта дверь богатейшего игрушечного или кондитерского магазина. Ну что ж, он хороший парень и зарекомендовал себя неплохо, но лучше уж ограничиться Странной Компанией, которую Сварог видел в деле.
Они перешли в соседнюю комнату. Сварог и без пояснений Брагерта понял, что означает алое кольцо в центре, над которым красовался на потолке блестящий параболоид. И первым направился туда. В углу возвышался невысокий, по пояс человеку, пульт, и возле него стоял не кто иной, как профессор Марлок — секретность высшей степени, конечно.
— Прошу в круг, дамы и господа, — сказал Марлок деловито, без тени волнения. — Становитесь в вольных позах, постарайтесь не шевелиться.
Рядом с ним, как и ожидалось, стоял небольшой серый ящичек с рядами иллюминаторов. Сварог едва сдержал улыбку: больше всего он походил на переноску для кошки, разве что овальная дверца обнаружилась сбоку, распахнутая настежь.
— Я надеюсь, все помнят инструкции? — осведомился Марлок педантичным тоном экзаменатора. — И в таком случае, удачи, дамы и господа…
— Подите вы к черту, — проворчал Сварог традиционное.
— Внимание! Пуск!
Все вокруг с головокружительной быстротой ушло вверх, стало исполинским — пульт, два великана возле него. Все произошло так быстро и буднично, что Сварог не успел испытать никаких особенных чувств — да и на лицах остальных не отразилось особых эмоций. Стены комнаты, потолок с рефлектором оказались высоко-высоко, а алый круг оказался теперь невероятно широким, едва ли не с футбольное поле, великан в серой форме техниона обернулся к семерым, вмиг ставшим коротышками под стать Токеретам, поднял ладонь: все прошло благополучно, пора…
Сварог первым направился к серому ящичку, похожему теперь на небольшой домик. Легко оказался внутри — пол ящичка был почти вровень с полом комнаты, пришлось сделать один-единственный шаг. Внутри стояли в два ряда широкие мягкие кресла, наподобие самолетных точно так же снабженные ремнями с поблескивающими застежками. Подождав, когда все войдут и рассядутся, Сварог закрыл дверь, чуть слышно щелкнувшую замком при повороте ручки, сел в свободное кресло и застегнул на талии широкий мягкий ремень, огляделся, убедившись, что все пристегнулись. Нащупал под правым подлокотником широкую клавишу, нажал. Под потолком вспыхнула зеленая лампочка.
На миг появилось то самое ощущение, когда самолет отрывается от бетонки — это, конечно, Брагерт, осторожно взявшись за ручку, понес ящичек к выходу из виманы, стараясь держать его как можно бережнее. Все равно самую чуточку покачивало, но все здесь присутствующие немало налетали на виманах, и простых, и «самолетах», так что ничего нового испытывать не должны.
Сварог посмотрел в иллюминатор. Слева вздымались огромные раскидистые деревья — конечно же, прибрежные кусты, а за ними виднелась широкая спокойная гладь Итела. Брагерт пошел вдоль реки, остановился у прогалины, и Сварог увидел пришвартованный к ровному берегу кораблик — крохотный, им под самую стать. Ящичек мягко опустился на землю.
