Игорь Стенли - Кодекс Прехистората. Суховей (СИ)
Придя домой, посидел в интернете, посмотрел пару фильмов, мариновавшихся на моём лэптопе уже целый год. Но по окончании просмотра понял, что делать больше нечего. А когда делать нечего, нужно либо ложиться спать, либо заниматься физической активностью. Выбрал второе.
Надел маскхалат, распаковал второй комплект лёгких ботинок, типа кроссовок; нацепил их. И снова отправился на экскурсию по окрестностям, только уже по большему радиусу. Конечно, в любой российской деревне молодой человек на пробежке выглядит как минимум глупо. Местные, скорее всего, охарактеризуют того, как бездельника, впустую тратящего силы, вместо того, чтобы управляться по хозяйству или расслабляться с пацанами на завалинке. Однако я наплевал на стереотипы и углубился в поля, где помимо полезной нагрузки получил немало удовлетворения от открывавшихся видов.
Намотал километров десять. И вернувшись в квартиру, понял, что спать теперь буду точно хорошо. Стемнело непривычно мгновенно, как это и бывает на юге. Солнце буквально упало за горизонт. Я написал сообщение Вике, и та предложила созвониться.
Она рассказала мне о своём небольшом, но собственном бизнесе. Лет пять назад, они пополам с приятелем открыли частные курсы вождения мотоциклов. А теперь у них было собственное помещение за городом, небольшой склад мото-запчастей и государственная аккредитация школы для водителей категории «А». Конечно, отец помог с покупкой заброшенного цеха, но на правах инвестора.
Теперь бизнес работал, приносил доход, и можно было не принимать личного участия в техпроцессе. Однако Вика всё равно периодически проводила индивидуальные занятия и частенько зависала на площадке и в офисе. Но вот после трагедии с отцом она ещё ни разу не появилась в своей мото-школе. И первое, что я посоветовал — это как можно скорее заняться делами, пока партнёр не отжал бизнес себе. Девушка восприняла шутку, и даже немного повеселела. Эх, Вика, Вика. Как же странно всё получилось. И ведь я уже скучаю по тебе.
Мы болтали целый час, и напоследок я пообещал, по прибытии в Питер, сразу приехать к ней на индивидуальные курсы вождения. Затем я отключился под монотонное звучание аудиокниги в плеере. Ночью поднялся сильный ветер, и до утра завывал где-то в вентиляции.
А сегодня предстоит жаркий день. На небе ни облачка. Ветер окончательно просушил землю; и теперь гоняет по дороге небольшие пылевые вихри.
Серб встретил нас у центрального выхода из лагеря. Вернее, мы его там нашли. Горан общался с каким-то майором нацгвардии и ещё одним, лихого вида, кубанским казаком в возрасте, с длинными закрученными усами. Вокруг них собирались обычные резервисты. Мы поздоровались.
— Палыч, — обратился серб к казаку и указал на меня, — прими новобранца. Приписан к нам.
Палыч достал список и внёс туда мои данные. Потом отправился разбираться с остальными.
— Ну что, Романов, понеслось твоё обучение, — сказал Ерёменко и хлопнул меня по плечу. — Переходишь во временное подчинение к Трофим Палычу, до особых распоряжений с моей стороны.
— Так точно! — подтвердил я.
— Бойцы! Слушай мою команду! — прозвучал зычный голос нового командира. — В колонну по трое — становись!
Команда вызвала некоторую суматоху в наших рядах, не все сразу сориентировались, как становиться. Но через несколько секунд собрались во вполне удовлетворительного вида строй. «Удавлетворительного» от слова «удав» — вспомнилась мне студенческая шутка.
— К месту прохождения обучения…шагом марш! — проголосил Палыч, и мы двинулись прочь от лагеря, стараясь шагать в ногу.
По прибытии на полигон Палыч ушёл в здание командного пункта, приказав не расходиться. Солнце припекало, и только свежий пока ещё ветерок компенсировал жару.
Не успели бойцы разбрестись по окрестностям, как казак вернулся в сопровождении трёх военнослужащих в званиях от сержанта до старшины. Те разделили нас на три примерно одинаковые группы, и, кратко представившись, сообщили о теме предстоящих занятий.
А ждала нас огневая подготовка во всех проявлениях, к коей мы незамедлительно приступили. Под шуточки и пыхтение, наш сборный отряд принялся восстанавливать в памяти, а кто и изучать заново, материальную часть оружия и боеприпасов. Слушали инструкторов, снаряжали магазины, собирали и разбирали автоматы. Прямо здесь, в поле, стояли простенькие учебные классы под жестяными навесами, где мы в долгожданной тени, прослушали ликбез по основам и правилам стрельбы.
Сначала я с какой-то нерешительностью отнёсся к происходящему, но когда осознал, что никто здесь ничего от меня не требует и ни к чему не обязывает, дело пошло веселее. Я пару раз сноровисто разобрал и собрал АКС, потом повторил тоже самое на норматив. На мой вопросительный взгляд, сержант, фиксирующий результаты, утвердительно кивнул, что мол «Всё нормально». Время летело быстро, немного напрягала жара. По прошествии часов четырёх практически беспрерывного пребывания под открытым небом моя фляга почти опустела, а одежда успела промокнуть от пота и высохнуть несколько раз. И вот, наконец, нас привели к заветному стрельбищу, и стало понятно, что сегодня мы постреляем по-настоящему. Наш усатый командир, которого не было видно во время теоретической части, вдруг появился, откуда ни возьмись, и принялся поднимать наш боевой дух различными байками и анекдотами, когда мой служебный «кирпичик» призывно завибрировал в нагрудном кармане.
— Романов! — послышался в динамике голос Ерёменко. — Приказываю срочно прибыть к жилому лагерю! У тебя три минуты! Выполнять!
Я секунды поколебался, затем подтвердил получение приказа, и, оповестив Палыча, направился в обратный путь. Прошло уже полминуты, когда я догадался, что шагая даже очень быстро, я не успею добраться вовремя. Пришлось перейти на бег. Выглядело это немного странно, но приказ есть приказ — я принял эти правила. К концу первой минуты я понял, что не проделал трети пути, на которые она предполагалась, и мне пришлось припустить ещё сильнее. В итоге я прибыл в нужное место спустя обозначенное время с небольшим хвостиком.
Василий Иванович скептически посмотрел на меня краснолицего, промокшего от пота и конвульсивно втягивающего воздух, затем взглянул на часы.
— В принципе, уложился, — констатировал он, — но мне не нравится твоя одышка. Надо бы подтянуть выносливость.
— Вообще-то я регулярно выхожу на пробежки, — попытался я оправдаться.
— Неважно сколько ты тренируешься. Важно — как, — выдал инструктор. — Ну ладно, с этим мы разберёмся. А сейчас пошли к машине, немного прокатимся.
— У меня форма насквозь, и вся в пыли, я вам салон испорчу, — предупредил я.
