Грэм Макнилл - Орден Ультрамаринов: Омнибус
Солана зевнула, заметив группу надоедливых рабочих, выстроившихся вдоль дороги и что-то выкрикивающих. Карета как раз въезжала в дворцовые ворота. И в самом деле, чего же они собирались добиться? Затем Солана обратила внимание, что многие из рабочих были одеты в зелено-желтые робы картеля Верген. Почему это они не на работе? Они что, еще не поняли, что теперь работают на нее?
То, что отец Соланы, их прежний хозяин, так по-дурацки дал себя убить на прошлой неделе, вовсе не означало, что люди теперь могут уходить с работы, когда им вздумается. Девушка решила при первой же возможности позвонить местному управляющему с тем, чтобы тот предоставил ей имена отсутствовавших на рабочем месте. А чтобы преподать им всем урок, она уволит их и самого управляющего за нарушение трудовой дисциплины.
Они все очень скоро увидят, что Солана не такая мягкотелая, каким был ее отец.
Вспомнив о нем, девушка надула губки, и бледное лицо Талуна, сообщившего ей о гибели отца, снова встало перед ее глазами. Неужели этот глупец и в самом деле считал, будто ее брак с его сыном-идиотом был чем-то большим, нежели обыкновенная сделка? Несомненно, Талун полагал, что поставит своего сына главой картеля Верген, но в отношении Соланы Верген он глубоко просчитался.
У нее уже есть кое-какие связи в других картелях, и эти люди будут ну просто очень рады услышать нечто из тех глупостей, которые ее женишок, всхлипывая, наболтал ей, когда они, удовлетворив свои низменные потребности, лежали рядом в темноте.
Советники отца приходили в ужас от одной мысли, что рано или поздно Солана возьмет в свои руки бразды правления производством, но девушка никак не могла взять в толк, с чего бы это. Глава картеля Шонаи — женщина, и она же — губернатор всей планеты. Солана, размышляя о будущем, еще плотнее натянула на плечи накидку и опустила руку в шелковой перчатке на борт кареты.
Да, картель Верген определенно ждут кое-какие перемены.
Толстые, унизанные перстнями пальцы Тарина Хонана выбивали нервную дробь по бортику коляски, а объемистый зад болезненно воспринимал неприятное тарахтение колес по булыжникам мостовой.
Он в очередной раз выругался, вспомнив, как ему не позволили вложить деньги его картеля в антигравитационную карету. А ведь это были бы хорошие инвестиции, неужели комитет этого не понимал? Так унизительно приезжать во дворец на громыхающей таратайке, а не на плавном престижном транспортном средстве вроде тех, что у Талуна и де Валтоса.
Тем не менее Хонан продолжал надеяться, что однажды станет таким же успешным, как и они, и завоюет уважение и восхищение меньших картелей. Он решил внимательно наблюдать за Талуном и де Валтосом во время собрания в сенате. Какого бы мнения ни придерживались Талун и де Валтос, так же станет поступать и он. Эти двое наверняка признают в нем равного, если Хонан будет поддерживать их политику. Разве не так? Или они будут думать о нем, как о бесхребетном существе, следующем за ними просто ради того, чтобы подлизаться? Тарин Хонан жевал свою нижнюю губу и размышлял, как же поступит в этом случае комитет.
Но стоило ему закрыть глаза и представить, как все они, сидя вокруг длинного дубового стола, однообразно трясут своими глупыми головами, отклоняя очередное внесенное им захватывающее деловое предложение, Хонан впал если не в ярость, то по крайней мере в безумное раздражение.
И почему это он — единственный из лидеров картелей — должен отвечать перед комитетом? Разве это справедливо? Он знал, что все остальные насмехаются над ним из-за этого. Он стал посмешищем для всех, даже для лидеров крошечных картелей, состоящих из одного предприятия, которые и место в сенате-то могут позволить себе с трудом.
Да, он совершил несколько ошибок. А кто их не делал в бизнесе?
Да, несколько сделок пошло не так хорошо, как он надеялся, и, конечно, была еще неудача с продажным мальчишкой, который, получив доступ к его кредитной карте, оставил Хонану гигантский долг, прежде чем сбежать с Павониса на одном из многочисленных инопланетных грузовых кораблей. Но неужели такая ерунда стала для комитета поводом лишить его исполнительной власти и назначить себя всемогущим хозяином его финансов?
Хонан страстно надеялся, что этот мальчишка оказался на борту одного из кораблей, захваченных эль-дарами, которые пытали его всевозможными отвратительными способами. Эта мысль вернула Тарину вкус к жизни и даже вызвала улыбку на его пухлой физиономии. Хонан облизал накрашенные губы, представив страдания мальчика в руках работорговцев-эльдаров.
И еще сильнее сжал потной рукой трость черного дерева.
Казимир де Валтос зевнул, поморщившись от жжения в легких, вызванного горьким смогом, висевшим в воздухе, и закрыл глаза, ожидая, пока антигравитационная карета плавно остановится у дворца. Ненадолго он задумался, чего же может хотеть теперь эта сука Шонаи, но тут лее отбросил эту мысль как неуместную. Кого теперь на самом деле заботят ее желания? Он улыбнулся, подумав, что, быть может, она решила объявить о своем абсурдном предложении поймать эльдаров налетчиков. Неужели она действительно думает, что его картель так легко купить?
Если Шонаи считает, что они так вот запросто ей подыграют, тогда она еще более глупа, чем полагал де Валтос.
Когда-то Микола Шонаи могла быть достойным политическим соперником, но теперь она была всего лишь усталой старой женщиной. Она с трудом цепляется за власть кончиками пальцев, не осознавая, что целая толпа людей только и ждет подходящего момента, чтобы ее уничтожить.
И Казимир де Валтос — первый среди них.
Достав из-под накидки серебряный портсигар, он вытащил из него тонкую сигару и закурил. Де Валтос знал, что сигары вредны для его легких, и в очередной раз горько усмехнулся иронии жизни.
После встречи с эльдаром на его чудовищном корабле много лет назад, легкие Валтоса прихватывало иногда даже от простого тумана, но будь он проклят, если перестанет из-за этого делать то, что ему хочется! Он всегда так делал и всегда будет делать, и будь проклят тот, кто попытается ему помешать.
Вендаре Талун улыбнулся, обнажив два ряда идеальных зубов, и это напомнило Уриэлю клыкастые ухмылки шипящих хормагантов, которых он убивал на Айкаре IV. Уриэль познакомился с Талуном всего десять минут назад, но этот человек ему уже определенно не нравился.
— Итак, эксперт Барзано, Баллион Варле сообщил мне, что ваш корабль атаковали во время путешествия. Это, конечно, плохо. Губернатор должна больше делать для того, чтобы не допускать подобных злодеяний.
Уриэль отметил про себя, что, со стороны Талуна, умно не пытаться скрыть тот факт, что Варле сообщил ему об их раннем прибытии, — он догадывается, что Барзано тоже должен был это понять. «Интересно, думает ли Талун, что сможет купить Барзано?» — вдруг пришло ему в голову.
— Да, мой дорогой Талун, это не есть хорошо, — согласился Барзано. — Нас действительно атаковали, но мы быстренько спровадили этих мерзавцев.
— Приятно слышать это, — кивнул Талун. — Мы наслушались историй про этих презренных чужаков. — И Талун улыбнулся Уриэлю, похлопав по его покрытому броней колену. — Но теперь, когда отважные воины-Ультрамарины здесь, нам нечего бояться, не так ли?
Уриэль склонил голову, хотя ему не понравилась чрезмерная фамильярность этого человека.
— Благодарю вас за оказанное доверие, гилдер Талун, — ответил Уриэль, использовав местную форму обращения к руководителю картеля. — Милостью Императора мы избавим вас от этих нечестивых чужаков и вернем мир на Павонис.
— Ах, если бы все было так просто, мой дорогой капитан Вентрис, — вздохнул Талун, — но боюсь, что губернатор Шонаи вела нас по слишком разрушительной дороге, чтобы можно было спасти экономику нашего любимого мира. Для этого недостаточно уничтожить горстку назойливых налетчиков. Ее десятинный налог причиняет ущерб всем нам, и больше всего — мне. Всего два дня назад я был вынужден уволить тысячу человек, чтобы снизить расходы и улучшить маржу, но разве губернатор думает о таких людях, как я? Разумеется нет.
Уриэль отвернулся, чтобы скрыть презрение к этому эгоистичному человеку, и не обратил на его слова никакого внимания.
— А как же дополнительные людские ресурсы, которые она обещала нам, чтобы защитить производства от Церкви Старых Принципов? Я потерял свыше семи тысяч человекочасов из-за их бомб! — продолжал, горячась, Талун.
«Сколько же реальных людей он потерял?» — подумалось Уриэлю, но вряд ли это его всерьез заботило.
— Может, гилдер Талун, — предложил Уриэль с металлическими нотками в голосе, — нам следовало бы оставить все эти разговоры о политике для зала сената, а сейчас просто наслаждаться поездкой?
Талун выразил свое согласие кивком головы, но Уриэль заметил, как в его взгляде промелькнуло раздражение. Талун явно не привык к тому, чтобы люди, обладавшие, по его мнению, более низким политическим статусом, делали ему замечания.
