Натан Лонг - Сломанное копье
Райнер вздохнул. Он почти сумел убедить Гутцмана, что является более честным негодяем, чем Абель, и при наличии времени мог бы еще спасти положение, но сейчас… сейчас придется упомянуть крысолюдей — на этом вера его словам закончится. Его засмеют, и все тут.
К несчастью, опасность, какой бы смехотворной она ни выглядела, была вполне реальна. Лагерь захватят, гарнизон перебьют. Аульшвайг будет порабощен — и, что совсем уж грустно, им с Франкой и всем остальным придется это расхлебывать по полной. Надо что-то делать. И самое обидное, что делать это «что-то» приходится ему.
Райнер облизнул губы.
— Знаю, милорд…
Из приемной донеслись приглушенные ругательства и крики. Райнер различил звуки потасовки. Он покосился на дверь.
— Не обращайте внимания, капрал, — сказал Гутцман. — Это арестовали ваших людей. Прошу вас, продолжайте.
Райнер застонал. Он уже начинал сомневаться, не стоило ли ему с товарищами на выходе из шахты повернуть на север и просто бежать.
— Да, милорд, — глубоко вздохнул Райнер. — Знаю, что стоит мне заговорить, и вы решите, будто я не в себе. Но, если вы мудры, вы поймете: сама бредовость моего предупреждения подтверждает его истинность. Ведь только серьезная угроза могла заставить меня рискнуть остатками благоволения, которое вы, быть может, еще питаете ко мне.
— Да о чем ты бормочешь? — растерялся Гутцман.
Абель нервно рассмеялся:
— Он хочет поведать вам о двуногих крысах!
— О… — Гутцман покосился на Абеля.
— О крысолюдях, — Абель продолжал смеяться. — Гетцау хотел отвлечь вас этой байкой от своих преступлений. Крысолюди в шахте! Он… ну, он бы вас туда заманил, организовал бы небольшой обвальчик и сказал, что это несчастный случай.
Гутцман нахмурился:
— Вы об этом раньше не говорили.
Абель пожал плечами:
— Вы обвиняете меня, милорд?
Гутцман повернулся к Райнеру, подняв бровь:
— Это правда? Вы хотели использовать эту уловку?
Райнер мысленно проклял все на свете. Абель донельзя исказил его еще не произнесенные слова. Но выбора нет, остается лишь продолжать.
— Это не уловка, милорд. В тоннелях под шахтами собираются крысолюди. И они планируют атаковать форт.
Гутцман рассмеялся, с изумлением глядя на Абеля.
— Вы были правы. Он нам тут сказки рассказывает. Уму непостижимо. — Гутцман обернулся к Райнеру. — Сударь, отчего вы упорствуете? Крысолюди? Вы что, ничего получше придумать не могли?
— Они существуют, сударь. Сегодня я видел их собственными глазами, более того мы с ними сражались. У меня на одежде их кровь. Запах, который оскорбляет ваше обоняние, принадлежит им.
Гутцман смотрел на него ярко-голубыми глазами, словно пытаясь заглянуть в душу.
— Вы не похожи на безумца…
— Это еще не все, сударь. Я должен… — Райнер откашлялся и продолжил: — Возвращаясь из их тоннелей, мы наткнулись на отряд этих крыс, беседующих с человеком. Мы подкрались ближе и обнаружили, что это Шедер.
— Что? — Гутцман грохнул кулаком по подлокотнику кресла. — Сударь, вы заходите слишком далеко. Как смеете вы чернить имя командира?
— Он предает вас, милорд. Похоже, крысолюди хотят превратить Аульшвайг в свои зерновые угодья, и Шедер обещал им легкую победу над вами, чтобы они могли пройти по перевалу. В обмен они обещали все золото прииска. Причина…
Гутцман хохотал до слез.
— Теперь я вижу, вы псих. — Он повысил голос и крикнул сквозь дверь: — Нейхофф!
Стражник тут же появился на зов.
— Генерал?
— Приведите командира Шедера, он должен это услышать.
Гутцман откинулся в кресле.
— Вы не знаете Шедера. Во всем мире не хватит золота, чтобы соблазнить этого старого сигмарита предать Империю. Он любит ее больше самой жизни. Если бы он собрался предать меня, то не ради золота, а чтобы я не уходил.
— Я лишь повторяю, что слышал, сударь, — сказал Райнер. — Никаких обвалов в шахте нет. Он закрывает ее, чтобы крысолюди могли использовать свои землечерпалки, которые раньше включали лишь по ночам, весь день сегодня и всю предстоящую ночь, дабы расширить ход в шахту для осадных машин. Завтра, когда стемнеет, они планируют напасть на форт.
Гутцман побагровел.
— Довольно, довольно же. Землечерпалки? Осадные машины? Верить в крысиный народ — уже безумие, но полагать, что они в состоянии построить столь сложную технику?
— Милорд, пожалуйста! — взмолился Райнер. — Подумайте, зачем мне рисковать собственной жизнью ради того, чтобы сообщить вам какой-то бред? Я уже обнаружил доказательства, найти которые мне поручил Манфред. Мне известно, что вы хотите дезертировать из Империи и помочь Каспару узурпировать трон брата. Известно и о поставках золота.
— Ты!.. — глаза Гутцмана вылезли из орбит. — Замолчи, дурак!
Райнер проигнорировал его.
— Если бы я хотел предать, я бы нашел способ убить вас и сбежал бы на север с тем золотом, которое вы прячете в ящиках в третьем тоннеле.
Абель вскинул голову, и Райнер это заметил.
На висках у Гутцмана вздулись вены.
— Тебе все известно?..
— И все же я пришел предупредить вас, а ведь так легко было бы получить целое состояние и благорасположение Манфреда.
— Но… — сказал Гутцман, — но крысолюди?
В дверь постучали, и вошел Шедер.
— Вы хотели меня видеть, генерал?
— Шедер, входите, — Гутцман вытер лоб и собрался с духом. — Я… я решил, что вы должны увидеть того, кто вас обвиняет.
Райнеру показалось, что Шедер слегка побледнел. Значит, командир узнал его в тоннеле и, несомненно, считал, что черные крысы убили его. Однако он тут же пришел в себя.
— Капрал Майерлинг? В чем это он меня обвиняет? — Шедер наморщил нос. — И почему это он так пахнет?
— Он утверждает, что вы в сговоре с крысолюдьми, которые живут под шахтой, собираетесь овладеть фортом и превратить Аульшвайг в… как вы там сказали, сударь? Зерновые угодья? И что вы все это сделали ради золота, хранящегося в шахте.
Шедер долго и громко смеялся, но внезапно остановился, когда понял, что Гутцман не разделил с ним веселья.
Он нахмурился.
— Простите, генерал. Либо этот малый безумен, либо он несет околесицу с какой-то целью. В любом случае он опасен и должен быть посажен под арест, пока не попытался причинить вам вреда. Неужто вы ему верите?
Гутцман пожал плечами.
— Я уж и не знаю, чему верить.
Райнер сглотнул.
— Милорд, я и не прошу вас поверить мне. Просто сходите в перекрытый тоннель и посмотрите сами. Если вы ничего не обнаружите там, делайте со мной что хотите.
— Видите, генерал, — вмешался Абель, — он хочет заманить вас в шахту и устроить обвал. Повесьте его.
Райнеру показалось, что на губах Шедера мелькнула хитроватая улыбка, когда тот обратился к генералу:
— Нет, нет, милорд. Я бы не смог жить, зная, что надо мной витает ваше подозрение. Я настаиваю, чтобы вы спустились в шахту и сами убедились, что Майерлинг лжет. Только пусть прежде, к завтрашнему утру, скажем, инженеры убедятся, что он не расставил там ловушку, и я прикажу им сопроводить вас к обвалу, что перекрывает тоннель.
Гутцман кивнул.
— Хорошо. В любом случае я собирался сам посмотреть. — Он повернулся к Райнеру с одновременно жестким и печальным выражением лица. — Я могу пожалеть безумца, сударь, но не лжеца. Вы сами в этом убедитесь.
Райнер мысленно выругался, когда Гутцман дал Матиасу знак увести его. Какой же он дурак. Сам сдал карты Шедеру и предоставил ему отличный шанс отвести Гутцмана на встречу с судьбой. Райнер не сопротивлялся, когда Матиас взял его за руку, и не заметил, что тот с обидой посмотрел на него. Он даже не плюнул в Абеля, проходя мимо. Он был слишком погружен в самобичевание.
13
ВСЕ ЕЩЕ ДУМАЕШЬ, ЧТО Я ЛГУ?
Когда Матиас и двое стражников бросили Райнера в сырую, устланную соломой камеру в подвале башни, остальные уже сидели там в угрюмом молчании. Райнер едва мог их видеть: в тусклом факельном свете, пробивающемся сквозь густо зарешеченное окошечко в дубовой двери, лишь едва поблескивали глаза его товарищей. Франка кивнула ему, но ничего не сказала. Она сидела отдельно от остальных.
При его появлении оживился только Карел:
— Капитан, вы здесь! Остальные думают, что вы предали нас.
Райнер сердито глянул на Халса и Павла.
— Ну, остальные могут думать обо мне что угодно.
Сесть было практически негде. Большая часть пола была утыкана железными штырями. Похоже, никто не собирался подвинуться. Он вздохнул, потом подошел к Франке и сел рядом. Все молчали.
— Нас предал не я, — наконец произнес Райнер. — Это был Абель. Он назвал нас убийцами.
— Но… — переспросил Джано. — Но зачем?
