Грэм Макнилл - Отвага и честь
— Нет. Я знаю, зачем нас учат сражаться, но не верю, что насилие — ключ к мудрости Императора. В Его учениях много прекрасного и не имеющего отношения к войне и смерти. Это те части Его слова, что я хочу принести людям Империума.
— О да, красота есть, — согласился Мален, — но даже роза нуждается в шипах для защиты. Как твоя доктрина упорного труда заставит врага отказаться убить тебя? Как она даст твоей будущей пастве веру, чтобы устоять против угроз, таящихся во тьме? В Галактике есть страшные враги, которым нет дела до наших учений, расы, которые ответят на твои красивые слова убийством. Боюсь, ты взвалил на себя непосильную ношу, друг мой.
— Знаю, но даже лавина начинается с одного камешка, — сказал Гаэтан.
Теперь эти слова казались ему лишенными смысла, но он хватался за них, как утопающий за соломинку Гаэтан приблизился к алтарю и возложил на него огромный меч, прежде чем приподнять край одеяния и преклонить колени перед полированным антрацитом. Он перебирал пальцами четки, устремив взгляд на блестящую черную статую Императора.
Позади статуи находился высокий стрельчатый алтарный свод с обнаженными металлоконструкциями, опорами, с которых свисали золотые светильники, кадила и шелковые хоругви. Тени мелькали, танцуя в свете качающихся ламп, и Гаэтан моргнул, заметив какое-то движение под потолком.
Первые слова молитвы застыли на губах, когда он увидел размытое облако дыма курильницы на фоне широкой горизонтальной балки. На миг показалось, что там стоит человек и смотрит вниз, на него. Он вгляделся, приложив ладонь козырьком к глазам, чтобы лучше видеть в неверном свете.
Там что-то было, но он не мог разобрать детали. Свет будто искажался вокруг чего-то невидимого и не желающего попадаться на глаза.
Гаэтан слышал о священниках, уверявших, что ангелы Императора взирали на них с высот, но не воспринимал подобные рассказы буквально.
Он обернулся к послушникам и показал на крышу алтарной части:
— Видите?
Глава девятая
Уриил прошелся вдоль «Громового ястреба», его метаболизм снова пришел в боевое состояние. Доспех измерил пульс, давление и содержание кислорода в крови и убедился, что все тело наилучшим образом готово убивать. Леарх прошагал по салону, проверяя экипировку воинов и правильность проведенных перед битвой ритуалов. Его солдаты славно бились с круутами, но если подозрения Уриила имели под собой основание, им вскоре предстоял бой с противником, более продвинутым в отношении техники.
Капеллан Клозель стоял у откидного трапа, твердо упираясь ногами в палубу и легко удерживая крозиус арканум. Рослый воин-священник читал боевой катехизис, его громовой голос перекрывал рев двигателей корабля. Засохшая кровь покрывала его шлем с маской черепа, и хотя тепловые удары с гор заставляли корабль угрожающе взбрыкивать, капеллан не хватался ни за линию готовности, ни за стены, чтобы не оступиться.
Они были в десяти минутах пути от озера Масура, летели низко, прижимаясь к склонам гор. Такой полет отбирал много драгоценного горючего, но это был единственный шанс остаться незамеченными противником. Пока что от губернатора и Лортуэна Перджеда не было вестей, несмотря на неоднократные попытки связаться с ними. Видимо, технология глушения сигналов, примененная тау в Глубоком каньоне Шесть, использовалась, чтобы не дать губернатору узнать о появлении пришельцев в его мире.
Уриил надеялся, что удастся избежать худшего.
«Аквила» лорда Уинтерборна уже направлялась обратно в Брэндонские Врата, вопреки бурным заверениям полковника, что он вполне в состоянии идти в бой вместе с Ультрамаринами. После краткого обсуждения Уриил убедил его, что необходимо эвакуировать раненых и вернуться в полк, чтобы проследить за его мобилизацией. Харка поместили в «Аквилу», и Уинтерборн обещал, что окровавленного технодесантника доставят в крепость Идея сразу по прибытии.
Уриил очистил меч от свернувшейся крови зарубленного круута, прекрасно понимая, что скоро оружие вновь покроется соками другого живого существа. Леарх прошел по всей длине корабля и сел напротив Уриила. Лицо сержанта было серьезным и сосредоточенным, одна сторона вся покрыта запекшейся кровью. Он достал меч, почти такой же, как у Уриила, и принялся читать молитву, дабы почтить его боевой дух.
Уриил дал ему закончить и только тогда заговорил:
— Бой будет нелегким, сержант.
— Думаю, да. Ничего не слышно из Брэндонских Врат?
— Древний Пелей был готов снарядить и другие «Громовые ястребы», но ему понадобятся люди на месте, чтобы защитить город, если окажется, что это только начало. В любом случае они не поспели бы сюда.
— Значит, мы тут будем одни?
— Да, но мы не будем устраивать полноценную боевую операцию.
— Разве?
— Нет, мы лишь заберем губернатора и улетим.
Леарх потер подбородок перчаткой.
— Всего несколько взводов и боевой корабль против потенциального противника, сила и дислокация которого нам неизвестны, а возможно, он еще и окопался в укреплениях. Надеюсь, у тебя есть план?
— Есть. Мы пролетаем один раз, чтобы выяснить, нет ли противника в окрестностях поместья Шонаи, потом быстренько высаживаемся в слабейшей точке внешних границ. Если они укрылись в здании, проводим стандартную последовательную зачистку помещений, убивая всех тау, каких найдем.
— План неплох, но если есть заложники, они могут пострадать при перестрелке.
— Наша главная задача — забрать губернатора, не более.
— Понятно. — Леарх проверил, сколько осталось до посадки. — Еще пять минут.
— Люди готовы?
— Да. — Леарх вложил меч в ножны и положил на колени болтер. — Они готовы с того момента, как поднялись на корабль.
— Хорошо. Это делает тебе честь, Леарх. Вся рота делает тебе честь.
— Спасибо, капитан, — сказал Леарх, и знакомая тень пробежала по его лицу. — Я же обещал, что позабочусь о бойцах роты, пока ты… отсутствуешь.
— И ты отлично справился. Я и пожелать не мог лучших рекрутов для Четвертой. Капитан Идей гордился бы.
Леарх напряженно кивнул, и Уриил наклонился вперед.
— До озера Масура осталось несколько минут, и нам надо кое-что прояснить, прежде чем начнется бой.
— О чем ты? — спросил Леарх, настороженно глядя голубыми глазами.
— То, что я здесь, тяготит тебя, это более чем очевидно. И то, что я снова капитан, — тоже. Часть тебя сожалеет, что я вернулся.
— Это просто смешно, — отрезал Леарх. — Ты исполнил Смертельную Клятву и вернулся на Макрагге с незапятнанной честью. Тут не о чем говорить.
— Есть о чем. Ты не испытываешь горечи из-за моего возвращения?
— Никакой.
— Уверен?
— Уверен.
Уриил откинулся в металлическое кресло и помолчал.
— Жаль, что здесь нет Пазания.
Леарх, помедлив, кивнул, удивленный, что Уриил сменил тему:
— Его сила очень пригодилась бы в предстоящем бою.
— Да, но я не об этом.
— Тогда о чем? — Леарха явно раздражал этот разговор.
— О том, что я сожалею о его отсутствии, но понимаю, что так надо.
— Он нарушил Кодекс Честности и отбывает за это наказание.
— Он нарушил Кодекс, солгав, Леарх, и ты мне сейчас тоже лжешь.
Леарх вспыхнул. Уриил заметил, как у него напряглась челюсть и как в нем закипел и быстро улегся гнев.
— О чем же я лгу, капитан?
— О своих амбициях.
— Какие еще амбиции?
Уриил подался вперед и положил руки на колени.
— Я знаю, что ты командовал Четвертой ротой, пока меня не было. Я знаю о боях, которые ты вел, о победе на Коринфском мосту и обороне Гераполиса. Ты уничтожил гаргант — боевую машину, способную стирать с лица земли города, и спас тот мир от орков. Ты вел нашу роту на Эспандор в звании сержанта, но в сердце своем вернулся капитаном. Скажи мне, что я неправ.
— Ты прав, — проворчал Леарх. — Теперь меня предадут бесчестью за амбиции?
— Разумеется, нет. Воин должен всегда испытывать себя, искать новых противников и новые цели. Без амбиций он никогда не достигнет и тени величия. Космодесантнику нужно честолюбие, оно и есть та сила, что заставляет его стремиться быть как можно лучше. Ты был верным сержантом и гордым бойцом Четвертой, но это моя рота.
Леарх опустил взгляд, и Уриилу показалось, что он немного съежился под доспехом.
— Тебя так долго не было, — заговорил наконец Леарх. — Все решили, что ты погиб. Даже я начал терять надежду, что ты когда-нибудь вернешься в орден.
— Но я вернулся. Я снова капитан, и ты должен это принять.
— Я восстановил Четвертую и был ее боевым командиром. Я скорбел о павших и высекал их имена на стене храма Исправления. Я заслужил право вести ее.
— И однажды ты станешь капитаном, я в этом уверен.
