Грэм Макнилл - Примархи
— Встань, — сказал Феррус, неодобрительно взглянув на коленопреклоненного сержанта. — Ни один из моих сыновей не должен преклонять колени предо мной, сержант, если только он не просит прощения.
— В рядах Армии есть скауты — Доганские Истязатели, — сообщил Хенрикос, поднявшись.
— Мы лишь впустую потратим время, — вмешался Десаан.
Хенрикос повернулся к нему.
— Люди имеют здесь важное значение.
Десаан неодобрительно посмотрел на единственный бионический имплантат сержанта.
— Да, этот камень на наших благородных шеях тянет нас в болото. Они не нужны. Доверяй железу, не плоти.
— По-твоему, я не доверяю? — Хенрикос старательно сохранял нейтральный тон.
Если бы Десаан мог прищуриться, он бы это сделал.
— В тебе слишком много плоти, Бион, слабости, которая затуманивает твои мысли.
Хенрикос словно ощетинился в ответ на завуалированное оскорбление. На скулах заходили желваки.
— Могу заверить тебя, брат-капитан, я вижу отчетливо.
Громкий смех, жесткий и полный буйного веселья, снял напряженность, как молот, раскалывающий наковальню.
— Вот это дух, мои сыновья, — прорычал примарх, — но приберегите свой пыл для врагов. Нет смысла тупить клинки друг о друга. Прекратите, или мой адъютант посрамит вас обоих перед братьями-легионерами.
Выговор был строгим, но лишенным настоящего гнева.
Медузон примирительно кивнул. Взгляд капитана смягчился — стал всего лишь колючим, а не пронзающим.
— Мы можем подождать армейские дивизии и объединиться с ними здесь. Вероятно, доганцы будут в авангарде.
Хенрикос кивнул, соглашаясь.
— Это воодушевит их и даст им цель, — заверил он, не обращая внимания на неодобрительное выражение лица Десаана.
— А какова наша цель? — Вопрос примарха прозвучал резко. — Задержек было достаточно. Больше никакого ожидания! — раздраженно рявкнул он, затем выдохнул.
— Собери легион, первый капитан, — приказал Феррус. — Мы поведем морлоков по долине, тяжелые дивизионы в резерв, чтобы занять высоту и обеспечить прикрытие для сил, продвигающихся за нами. Капитан Медузон, ты поведешь остальных двумя полубатальонами по склонам этой возвышенности и соединишься с нами у выхода из долины.
Сантар четко отсалютовал своему повелителю и отправился выполнять приказы.
Серповидные склоны широкими длинными пологими складками спускались ко дну долины. Сантар вспомнил тени в песчаном вихре и решил, что морлоки справятся, что бы там не скрывалось.
За исключением одного, все вероятные местонахождения узла, установленные Механикум, оказались ложными, миражами, созданными эльдарским колдовством. Усилия легиона Железных Рук, чей темп выдерживали лишь немногие дивизии Армии, вознаграждались очередной засадой.
Вполне вероятно, что обнаружение этого последнего узла повлечет за собой то же самое.
Стальной взгляд Ферруса обратился к далекому горизонту и дымке, замеченной раньше. Больше нельзя терять время.
— Мы спускаемся немедленно. Армия может проваливать.
Семь разных аванпостов не обнаружили признаков узла. Следуя координатам Механикум, легион провел несколько ожесточенных боев. После последнего, Феррус был вынужден сообщить об отсутствии прогресса братьям-примархам. Вулкан был… любезен, даже предложил помощь, которую Феррус решительно отверг. Переговоры с Мортарионом оказались менее теплыми. При таком темпе пройдет не один день, пока силы легионеров смогут объединиться и покинуть Один-Пять-Четыре Четыре. Медленное продвижение армейских дивизий не прибавляло энтузиазма. Феррус не мог не ценить силу их орудий, они были полезны, но он сетовал на слабость людей. Столь многие остались позади… Он сомневался, что они вернутся.
«Эта пустыня пожирает людей», — с горечью подумал он.
Долина внизу выглядела странной. Другие не замечали этого, но она выходила за пределы обычных чувств. Тем не менее, Феррус ощущал притяжение, которое влекло его к воображаемой бездне. Что-то царапало его мысли, за пределами осознания. Он хотел схватить это, раздавить в кулаке, но как он мог раздавить ощущение?
Там, на песчаной равнине, на дне долины, оно ждало его.
Возможно, оно всегда ждало.
Трепет, гнев и решимость слились в одно — необходимость.
Надо встретиться с ним и убить.
Это путь Горгона, по которому он всегда шел. И умрет он так же, в этом можно быть уверенным. Никто никогда не брал над ним верх. Решимость определяла его.
— Я иду за тобой, — пообещал он и возглавил спуск.
Затухающий свет, отражаясь от костяных стен их психического святилища, осветил хмурые лица собеседников.
— Его воля и целеустремленность исключительны.
— Ты по-прежнему считаешь, что он на неверном пути? — спросил другой.
— Связь близка… — пробормотал первый.
— Как ты убедишь его в этом? Мон-ки — особенно такой, как этот — недоверчивы по своей природе.
Когда линии его плана начали соединяться, подобно хромосомам эмбриональной жизненной формы, первый собеседник сощурился.
— Тут понадобится хитрость. Он должен поверить, что это его решение. Это единственный способ изменить его путь.
— Паутина, которую ты плетешь, ущербна.
Первый встретился взглядом со вторым, и вспышка энергии высветила вопрос в его миндалевидных глазах…
… на который второй охотно ответил:
— Ты пытаешься превратить камень в воду, заставить ее течь по твоему замыслу. Камень не может согнуться, он может только сломаться.
Первый был непреклонен.
— Тогда я разрушу его и придам новую форму.
Когда они приблизились ко дну впадины, воздух словно застыл. По обе стороны от морлоков поднимались крутые скалы, и широкая долина быстро превратилась в ущелье, в которое едва проникал солнечный свет.
— Куда мы забрались? — голос Сантара был не намного громче шепота.
Здесь царила густая, всепоглощающая темнота. Долина превратилась в более суровый, чем даже пустыня, ландшафт из могильных камней и похожих на крипты монолитов. Пески в тенях были почти черными, и Сантар вспомнил о снах примарха. Даже чистое сияние белоснежных скал потускнело.
Морлоки оглядывали изменившиеся окрестности. Все они были ветеранами, опытными и дисциплинированными, и Сантар почувствовал, что они покрепче сжали болтеры.
— Спокойно, Аверния, — передал он по воксу, а затем переключился на канал Десаана: — Держи своих легионеров наготове, брат-капитан.
Две роты маршировали бок о бок, растянувшись в цепи, но густые тени и полная тишина в долине создавали ощущение огромного расстояния между ними.
— Куда делось солнце? — спросил Десаан. — Здесь черно, как в Древней Ночи.
Сантар поднял глаза. Сфера по-прежнему пылала на небе, но ее свет словно отфильтровывался густым туманом, став серым и приглушенным.
— Я потерял из виду Медузона и Руумана, — добавил капитан.
Сантар задрал голову, но увидеть гребень холма было практически невозможно.
Долина оказалась глубокой, намного глубже, чем можно было подумать. Вокруг его ног поднимались песчаные вихри, напоминая железные опилки, слетающие с наковальни. Долина также была более протяженной, чем говорил Рууман, а железнорожденный обычно не ошибался в таких вопросах. Но в этом месте все было необычно.
— Напоминает Призрачную Землю, — пророкотал примарх.
Даже без радиосвязи громоподобный голос Ферруса Мануса разносился далеко. Примарх вдохновлял обе роты. Он был их стержнем вместе с эскортом своих непоколебимых преторианцев, возглавляемых Габриэлем Сантаром.
— Я не вижу призраков, примарх, — сказал первый капитан, стараясь снять напряжение.
Призрачная Земля на Медузе была суровым местом, населенным тенями умерших и призраками. Подобные слухи разносили суеверные люди, слабые и доверчивые. Железные Руки считали иначе. В труднодоступных глубинах этой территории находились великие обелиски из камня и металла, чье предназначение терялось в веках. Чудовища бродили по темным, неизведанным ущельям, это правда. И безумие подстерегало опрометчивых и безрассудных. Сравнение получалось неутешительным.
— Призраки здесь, — сказал Феррус, добавив холода уже ледяному воздуху. — Мы просто еще не видим их.
Когда вихри стали сгущаться в грозовой фронт, он добавил:
— Сомкнуть ряды.
Долина в одно неуловимое мгновение изменилась, Сантар не узнавал ее. Тени, отбрасываемые скелетообразными скалами, вытянулись, как когти, и простерлись к Железным Рукам, медленно окружая их.
— Почему я не узнаю это место? — спросил Габриэль сам себя.
Радиоканал Десаана затрещал помехами.
— Потому что… оно… другое.
— Лорд Манус, — обратился Сантар, чувство угрозы внезапно стало осязаемым.
