Грэм Макнилл - Адептус Механикус: Омнибус
— Драшер…
— О нет… о нет…
Рука подтянула его ближе. Драшер чувствовал горячую, металлическую вонь крови.
— Видел его…
— Что?
— Я… его… видел… — жидкая водянистая кровь сочилась изо рта Скоха, дыхание было неровным. Глаза охотника были тусклыми и будто подернутыми пленкой.
— Что видел? — повторил Драшер.
— Все эти твари… что я выследил… выследил и поймал… за всю жизнь… для Арен… ты знаешь, что я работал на Арены?…
— Да.
— Никогда не видел такое… раньше… но мне рассказывали… о них… не связывайся… не связывайся с ними… неважно, сколько… сколько Арены заплатят за одного.
— Что это было, Скох?
— Великий… Великий Пожиратель…
— Скох?
Охотник попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на Драшера. Изо рта и ноздрей хлынул поток черной крови, и глаза его остекленели.
Драшер оторвал ауспик от руки мертвеца и поднялся.
— Что он сказал? — спросила Мэкс.
— Он бредил, — ответил Драшер. — Боль лишила его рассудка.
Он поводил ауспиком по сторонам и попытался настроить глубину его поля наблюдения. Пришло немало ответных сигналов от разлетевшихся повсюду приборов, наделавших дыр в папоротниках и стволах деревьев.
Два сигнала исходили с более далекого расстояния. Два покрытых клеем телеприбора прикрепились к шкуре кого — то, двигающегося на северо-запад, всего в полутора километрах отсюда.
— Есть что-то?
— Да. Пойдем.
Мэкс явно задумалась, не взять ли один из тяжелых турболазеров с трупов, но это значило, что придется к ним прикасаться.
— Хорошо, — произнесла она. — Ведите.
— Мэкс?
— Да?
— Наверное, мне все-таки стоит взять этот пистолет, — сказал Драшер.
Они быстро шли по мерзлому лесу, следуя за стабильным сигналом ауспика. Туман уже рассеивался, и выглянуло тяжелое, пасмурное красное солнце, окрашивая в розоватый оттенок заиндевевшие леса.
Когда они ненадолго остановились, чтобы перевести дух, Мэкс посмотрела на магоса.
— Что? — спросила она.
— Я просто думал…
— О чем?
— Скох выслеживал эту тварь на протяжении месяцев. У него было новейшее поисковое снаряжение, квалифицированные помощники. Ни следа. И вот, сегодня…
— Ему не повезло. Черт, всем нам не повезло.
— Нет, — возразил Драшер. — Если бы вы были зверем… разве сегодняшний день не был бы самым удобным временем, чтобы перехватить инициативу и убрать Скоха? Это была его последняя серьезная попытка. Он вышел на охоту вместе с магосом биологис, изменил тактику. Использовал метки.
— Что вы хотите сказать, Драшер?
Тот пожал плечами.
— Я не знаю. Мне кажется, это… целесообразно. Это существо достаточно быстрое и коварное, чтобы делать свое гнусное дело и избегать опасности. К тому времени, как обнаруживается убийство, оно давно уже ушло. Сегодня у нас был лучший за все время шанс поймать его. И что оно делает? Полностью меняет свои повадки и нападает на нас.
— И? — спросил Люссин.
— Похоже, будто оно все знало. Словно оно обеспокоилось тем фактом, что магос биологис и опытный ловец могут вместе обладать достаточными навыками, чтобы представлять для него реальную угрозу.
— Это просто животное. Как вы его там назвали? Хищник высшего порядка.
— Возможно. Но оно поступает так, как поступил бы человек. Беглый преступник, который долго избегал ареста, но узнал, что поиск вышел на новый уровень. Он может решить, что как раз настало время повернуться и дать бой.
— Вы говорите так, будто знаете, что это за тварь, Драшер, — сказала Мэкс.
— Я не знаю. Оно не входит в какую-либо классификацию фауны, которую я изучал. Оно не входит и в Имперскую классификацию. Кроме разве что засекреченной.
— В смысле?
— Пойдем, — Драшер встал и быстро зашагал через рощу.
Ветряная мельница пустовала уже пятьдесят лет. Части деревянной обшивки отвалились, а крылья растрескались. Здесь производили муку для всей округи, пока полвека тому назад в городе Юдар не открылся завод с более дешевым массовым производством.
Драшер, Мэкс и Люссин медленно продвигались через густые заросли сорной травы, направляясь к задней части полуразвалившегося сооружения. Приборы слежения не двигались с места уже полчаса.
Мэкс толкнула дверь стволом дробовика. Они прокрались внутрь, в ветхое коническое помещение с бревенчатыми стенами и полами из досок, настеленных на перекладины. Мельничный механизм протянулся через всю башню, напоминая шестеренки гигантских часов.
Пахло плесенью и гниющей мучной пылью. Драшер вытащил пистолет и указал им наверх. Люссин, крепко сжимая дробовик, начал тихо подниматься по лишенным перил ступеням на второй этаж.
Драшер услышал какие-то звуки. Скольжение. Быстрые мелкие шаги.
Он отступил и прижался к стене. С ауспиком что-то случилось. Возникли помехи, из-за которых изображение на экране скакало. Как будто посторонний сигнал пресекал волны, возвращающиеся к сканеру.
Мэкс сделала широкий круг, подняв оружие и нацелив его в крышу. Люссин добрался до верха лестницы и пошел в сторону, поводя вокруг дробовиком. Драшер пытался добиться от ауспика чистого сигнала.
Люссин завопил и выстрелил из дробовика. Послышался грохот и треск древесины, когда он рухнул с лестницы спиной вперед. При падении оружие выстрелило еще раз.
Он был мертв. Передняя часть его черепа была содрана, и в воздух брызгала кровь.
Мэкс взвыла и принялась стрелять в потолок, передергивая цевье. С каждым попаданием гнилые доски разлетались бурей мелких щепок. Вспышки выстрелов на доли секунды озаряли помещение мельницы.
Среди взрывающегося дерева, проламывая перекрытия, Зверь упал на пол и метнулся к ним.
Он был пятном. Лишь размытым пятном, движущимся быстрее, чем на то имело право какое-либо живое существо. Дробовик Мэкс взревел снова.
Существо двигалось, словно дым на сквозняке. Драшер мельком уловил темный пурпур пластин, защищающих тело, хрящеватый, щелкающий костистый хвост, предплечья, оканчивающиеся когтями, подобными косам жнеца. Мэкс закричала.
Драшер выронил ауспик и выстрелил из пистолета.
Отдача едва не сломала запястье. Он вскрикнул от боли и досады, чувствуя, как ноет рука.
Используй обе руки, сказала она ему.
Существо отвернулось от Мэкс, застрекотало и понеслось прямо на Драшера.
Оно было прекрасно. Идеально. Органическая машина, предназначенная для единственной цели — убийства. Мощное мускулистое тело, хвост — противовес, косообразные конечности, словно пара мечей.
Нечеловеческая ненависть.
Глаз у него не было, по крайней мере, он их не видел.
Держи пистолет обеими руками и целься низко. Вот что она сказала. Потому что будет отдача.
Драшер выстрелил. Отдача ударила по рукам. Если он во что-то и попал, то этого не было видно. Он выстрелил снова.
Зверь открыл пасть. Радиус укуса в пятьдесят три сантиметра, зубы как иглы. Он замахнулся конечностями-клинками, чтобы убить.
Драшер выстрелил еще раз и еще. Он увидел, по меньшей мере, одну пулю, отлетевшую прочь, отраженную биологической броней Зверя.
Тот готов был наброситься.
А затем его отшвырнуло вбок, прямо в стену.
Существо упало, задергалось и снова поднялось.
Драшер выстрелил ему в голову.
Оно сделало выпад в его сторону. Рявкнул дробовик, отбросив его назад. Мэкс поднялась — лоб у нее кровоточил — и принялась всаживать в него залп за залпом. Она стреляла, пока не кончились заряды, затем выхватила у Драшера пистолет и тоже разрядила его в тварь.
Стены покрывал ихор. Из потрескавшейся костяной брони Зверя сочилась пенящаяся слизь.
— Что это? — спросила Мэкс.
— Я думаю, — ответил Драшер, — что оно называется «хормагаунт».
Но Мэкс уже потеряла сознание.
Вспомогательной команде арбитров потребовался почти час, чтобы добраться до них из города Юдар. Драшер уложил Мэкс поудобнее и позаботился о ее ранах.
С пистолетом в руке он тщательно обследовал зверя. Довольно быстро он обнаружил контролирующее стрекало, имплантированное в заднюю часть безглазой головы.
Когда Мэкс пришла в себя, он показал ей устройство.
— С этим надо будет разобраться.
— Что это значит?
— Значит, что тварь привезли сюда намеренно. Значит, что кто-то контролировал ее, направлял примитивным образом.
— Правда? Кто бы это мог делать?
— Я бы начал с того, что задал пару вопросов епископу и его ручному громиле, Гандаксу. Я, конечно, могу быть неправ, потому что это не моя сфера деятельности, но мне кажется, епископ получил бы много выгоды от того, что внушает его пастве страх перед Богом-Императором. Веру общественности укрепляет что-то реальное, против чего можно объединиться.
