Майкл Стэкпол - Драконы во гневе
— М-м-м, по-моему, вы кое-что забыли. Я Норрингтон. Вы не посмеете убить меня.
— Это мое королевство, и я могу здесь делать все, что пожелаю.
— Нет, не все. Вы не можете дать людям надежду, — Уилл натянул прядь волос на покрасневшее ухо. — Без надежды, без веры в пророчество и в спасение, которое оно несет, ваш народ погибнет. Нравится вам это или нет, я их надежда.
— Мальчишка, я дал своим людям нечто большее, чем надежда. Я обеспечил им безопасность.
— Предав Ориозу. Все это знают, но боятся действовать, потому что вы тотчас натравите Кайтрин на несогласных. Но стоит равновесию нарушиться, и вы покойник.
— Это угроза? — взревел король. — Да как ты смеешь?
— Эй, кто первым полез драться? Кто грозился разорвать меня на части? Я только защищался. И, да, я угрожаю вам, — Уилл сложил на груди руки, чтобы сердце ненароком ни выскочило наружу. — И если вы воображаете, что моя угроза так, пустяк, вспомните о последнем визите сюда Норрингтонов. Я, конечно, не чета моему деду, но предан своему долгу не меньше его.
Уилл нагнулся, поднял корону, повертел ее в руках и бросил Скрейнвуду.
— Я выполню свой долг перед Ориозой, перед моими друзьями и перед миром.
Не оглядываясь, он зашагал прочь, так сильно ударив себя кулаком по бедру, что стало больно. Какая глупость — позволить злости вот так овладеть собой! Раньше Скрейнвуд смотрел на него, как на пешку, которой можно манипулировать, а теперь будет видеть в нем врага. Будто у меня и без того их не хватает.
Он пожал плечами. Ну и пусть. После встречи с Кайтрин от меня, может, мало что останется; вот пусть этим и довольствуется.
ГЛАВА 14
Алексия, как истинный командир, терпеть не могла сюрпризов и всячески остерегалась их, однако тот политический водоворот, который представлял собой Мередо, делал это весьма и весьма затруднительным. Король Август прибыл из Альциды и разместился во дворце Скрейнвуда; королева Карус остановилась в доме какого-то дворянина. Алексия не имела возможности поговорить непосредственно с ними, поскольку обеим королевским особам, как, впрочем, и принцу Линчимеру, предстояло принять участие в суде. Тем не менее принцессе удалось довести до сведения представителей их величеств, какую жизненно важную роль играет Ворон в войне против Кайтрин.
Снежные бураны не прекращались. Начало суда все откладывалось и откладывалось, поскольку передвигаться по заваленным снегом улицам было практически невозможно. Керриган, точно дитя, восхищался снегом, и Алексия понимала его. Однако Уилл занял противоположную позицию — ведь найти вора по оставленным на снегу следам легче легкого, а убегать в такую погоду по крышам опасно. Снег приукрасил город, скрыв кучи мусора и приглушив звуки, что Алексии нравилось. Однако метели лишали Перрин возможности летать, а это было не очень хорошо.
От нечего делать принцесса и ее вынужденная оставаться на земле сестра коротали время, играя в шахматы с обоюдного согласия по правилам гиркимов. Это означало, что фигуры гиркимов — которым позволялось перепрыгивать через другие, потому что они умели летать, — могли быть сбиты только лучниками, стреляющими по диагонали шахматной доски. Обычно такой вариант игры ужасно раздражал игроков, но там, где обе девушки выросли, иначе никто не играл, и потому им казалось неестественным играть по-другому.
Игру прервал сильный стук в дверь. Не успела Алексия и рта раскрыть, как щелкнул замок и дверь распахнулась. Принцесса молниеносно вскочила, выхватила из ножен меч и направила острие в сторону двери.
Стоящая на пороге стройная женщина с морщинистым лицом вопросительно вскинула брови:
— Собралась пролить родную кровь, Алексия?
Принцесса опустила меч — но медленно, очень медленно.
— Тетя Татьяна, я понятия не имела, что вы в Мередо. Как вы тут оказались?
Седоволосая женщина пожала плечами и скинула темный шерстяной плащ. Не успел он коснуться пола, как один из двух сопровождающих ее мужчин подхватил его. Оба были в одинаковой черной форме с белыми кантами на рукавах и штанах. Их Алексия не узнала, однако форма была ей знакома. Окраннелские изгнанники с уважением относились к стражникам Коронного Круга, известным своей преданностью королевской семье в целом и великой герцогине Татьяне в частности. Прикажи она им доставить ее на луну, они нашли бы способ сделать это, причем очень быстро.
— Там, где снега не было, я ехала в экипаже, а потом пересела в сани. В Окраннеле тоже много снега, Алексия. Путешествие оказалось нетрудным.
— Надо полагать, — принцесса убрала меч в ножны, висящие на спинке кресла, и левой рукой указала на Перрин. — Это моя подруга Перрин, если помните.
Старуха оглядела гирким сверху донизу — словно туповатую служанку, только что разбившую дорогую тарелку.
— Да, конечно. Как поживаешь?
— Хорошо, великая герцогиня.
— Замечательно. А теперь оставь нас.
— Она не служанка! — вспыхнула Алексия. — Она моя сестра.
Верхняя губа Татьяны брезгливо приподнялась. Однако, хоть и с явным трудом, она взяла себя в руки.
— Все верно, твоя сестра, дитя мое. Но мне нужно поговорить с тобой. Думаю, этот разговор смутит тебя меньше, если будет происходить не в присутствии твоей… сестры.
Пери лишь невинно взмахнула ресницами, окаймлявшими огромные янтарные глаза. Алексия с трудом сдержала смех. Может, на кого-то и действовал ледяной взгляд голубых глаз Татьяны, но только не на Перрин. Гирким уйдет, только если сама того захочет, или если Алексия попросит ее об этом. А то, что ее присутствие раздражает великую герцогиню, — лишний повод, чтобы остаться.
Принцесса покачала головой:
— Я все равно передам ей все ваши слова. У меня нет от нее секретов.
На мгновение глаза Татьяны расширились:
— Никаких?
Алекс заколебалась. Она не рассказывала Пери о Союзе Драконов; главным образом потому, что не имела на это права. Невозможность поделиться этим с названной сестрой слегка угнетала Алекс, но если Пери и заметила что-то, то не подала виду.
Вопрос Татьяны, однако, имел отношение не к Союзу, а к тому, что представлялось герцогине гораздо более важным. Коронный Круг, основываясь на одном из видений Татьяны, издал эдикт, согласно которому каждый окраннельский дворянин, достигший пятнадцатилетнего возраста, обязан посетить Окраннел и переночевать на родной земле. Считалось, что сны, привидевшиеся в эту ночь, обладают пророческой силой; им придавалось не меньшее значение, чем пророчеству о Норрингтоне. Вернувшись в Ислин, путешественники должны поведать Коронному Кругу, что именно им приснилось. Если бы Алексия рассказала Перрин об этих своих снах, в глазах двоюродной бабушки это было бы изменой похуже той, в которой обвиняли Ворона.
— Я рассказываю ей все, что у меня на сердце и на уме. О своих надеждах и о многих своих снах, но не обо всех.
Напряженное выражение исчезло с лица Татьяны. Она подняла руку. Один из охранников вошел в комнату, взял кресло Алекс и предложил его великой герцогине. Она уселась и подняла взгляд на свою двоюродную внучку:
— Я приехала, как только до меня дошел этот нелепый слух о твоем браке с Вороном. Кто он такой?
Сложив на животе руки, Алекс прислонилась к стене:
— Вы встречались с ним в Ислине, тетя Татьяна. На приеме в честь генерала Адроганса. Помните? Этот человек принес мне вино.
— Твой слуга? Алексия, как ты докатилась до такого? Он не дворянин; он ничто. А теперь еще выясняется, что он Предатель Хокинс? Знаешь, ведь это он убил твоего отца.
— Ничего такого он не делал.
В глазах герцогини мелькнула печаль:
— Ты тогда еще едва ли на свет появилась.
— А вы вообще не были в Крепости Дракона.
— Да, но зато я присутствовала, когда правителям мира стало известно о случившемся. Только твой отец устоял перед сулланкири. Хокинс мог спасти его, но он сбежал. После гибели твоего отца он вернулся с мечом, украденным у сулланкири, но было уже слишком поздно. И он умышленно задержался, потому что ненавидел твоего отца, олицетворяющего собой все, чем он никогда не мог стать.
Злоба в голосе Татьяны поразила Алекс. Долгие годы она считала свою двоюродную бабушку особой весьма ядовитой, но никогда прежде не слышала такой язвительности в ее голосе. Всю свою желчь она приберегала для тех, кто стоял между ней и ее планами освобождения Окраннела.
Ноздри Татьяны возмущенно затрепетали:
— Некоторые скажут, что он тогда был ребенком. Другие найдут оправдание в сложившихся обстоятельствах или в магии сулланкири, однако Хокинс сам говорил, что сожалеет о смерти твоего отца. Если бы ты слышала его, Алекс, слышала тогда, а не сейчас… не после того, как он четверть века оттачивал свою ложь и искал для себя оправдания… ты бы поняла, что он сожалел о своих действиях в Крепости Дракона.
