Игорь Стенли - Кодекс Прехистората. Суховей (СИ)
— Тут вот, понимаешь, какое дело, — продолжил разговор Ерёменко, — мы присутствуем при довольно знаменательном событии. По сути, здесь, впервые в истории современной России, формируется сила, основанная на воле обычных людей и возможностях армии. Что-то вроде народного ополчения. Ты увидишь занятную картину. Это не тот протухший винегрет, что крутят по ящику. Я сам пока не понимаю, как технически удалось реализовать подобное в рамках законодательства, но оно работает. Сейчас сам увидишь.
Буквально через минуту деревья по обочинам расступились, и пыльная «гравийка» побежала по обширному полю, справа ограниченному лесополосой, а слева, уходящему за горизонт. Автомобиль прокатил с километр, и, наконец, я понял лёгкое воодушевление моего компаньона. Здесь, на военном полигоне, действительно происходило нечто масштабное.
На первый взгляд, представшая взору картина походила на военные учения, но при более внимательном рассмотрении, я изменил мнение. Скопление людей, техники и сооружений больше напоминало рок-фестиваль под открытым небом. Только вместо праздношатающейся молодёжи виднелись скопления мужчин, разных возрастов, одетых в камуфляжную одежду рыболовно-охотничьего и военного типа. Люди не выглядели слишком серьёзными или собранными. Одни бродили в тельняшках, а другие вообще — с голым торсом, подставляя солнцу кто широкие плечи, а кто и пивной живот. То тут, то там мелькали кубанки — традиционные головные уборы казаков.
Слева от дороги располагалась группа военных палаток — от больших солдатских, до среднего размера, офицерских. Все они были расположены в чистом поле, вокруг прямоугольного грунтового плаца, утоптанного до состояния асфальта.
Справа же, в широкой и густой лесополосе, кипела основная жизнь — здесь стоял лагерь. Да какой. Среди деревьев, не очень плотно, расположились уже жилые палатки, были и небольшие армейские, и обычные туристические, легкомысленных расцветок. Кое-где курились серым дымком полевые кухни, вокруг которых на деревянных скамьях за широкими столами расселись люди. Некоторые столовые располагались под широкими навесами. Ни дать ни взять, партизанский лагерь, на тысячу-полторы душ.
На обочине в тени деревьев было припарковано немало легковых автомобилей. Проехав плотную их вереницу, инструктор припарковал и свой внедорожник.
— Ну как? — поинтересовался он с ухмылкой.
— Похоже на сборы резервистов, — сообщил я версию.
— Ты прав, — кивнул Ерёменко, — только резервисты тут непростые. Во-первых, многие из них добровольцы. Во-вторых, контингент очень разношёрстный. Есть и обычные гражданские, без особой воинской обязанности, но в основном — реестровые казаки из казачьих обществ. Раньше на полигоне проходили ежегодные сборы, но так, ни шатко, ни валко: соберутся казаки, промаршируют, постреляют из автоматов, да разъедутся. Но вот с прошлого года началась другая активность. Сборы стали проходить регулярно, иногда параллельно с учениями в части. Разведчики, так сказать, тренировались на резервистах, и наоборот. А с весны разбили постоянный лагерь, и началось.
Мимо нас в сторону лагеря прошагал неровный строй разновозрастных мужчин, судя по впереди идущим, предполагавшийся изначально, как в колонну по трое. Люди выглядели уставшими, но довольными. Одежда и снаряжение хоть и были у всех вразнобой, но выглядели опрятными и подогнанными. На нас они не обратили никакого внимания, даже закурить не спросили. Правда вот напылили сильно, и мы, собравшиеся было покинуть машину, задержались.
— Так вот, слушай дальше, — продолжил Василий Иванович, — в лагере находится и иностранный контингент. Я не говорю об украинцах, белорусах. Мы здесь все проходим как «свои». Я говорю о реальных иностранцах: сербах, молдаванах, чехах, настоящих чехах, ну ты понял. Есть даже итальянцы и французы. В общем, скажу тебе, сошлись здесь интересы и нацгвардии, и спецслужб, и банальных наёмников, но самое главное — народ зашевелился. И как бы ему не зашевелиться, когда по городу БТРы колоннами носятся, и режим КТО в житнице России. Костяк, как говорил, из казаков собрали, а к ним уже все остальные приросли. Кто бы там что про казачество не говорил, но это реальная сила, готовая защищать регион и отстаивать интересы страны.
— Это интересно. Только каким боком мы тут пристроились? — задал я, буквально только что родившийся, вопрос. — Нет, я понимаю конечно, что сборы — очень хорошая база для обучения. Но мы то, как связаны с народным ополчением?
— Вот это меньше всего должно тебя волновать, — скептически взглянул на меня Ерёменко, — хотя я тебя понимаю, все вы поначалу такие шугливые. Слишком много белых пятен. Ну пойдём что ли на свежий воздух, буду рассеивать твои сомнения.
С этими словами инструктор выбрался из автомобиля и надел кепи, я последовал его примеру. Мы не спеша зашагали вдоль обочины, по направлению к лагерю.
— Я сюда попал по знакомству, — начал без предисловий Василий Иванович. — Один из не последних людей в проекте — мой хороший товарищ. Но участвуем в мероприятиях на вполне официальных основаниях. И я, и ты, наши данные в списках, находимся на довольствии на время прохождения военно-полевых сборов. Правда, приписаны мы как раз к тому самому иностранному батальону, но это не суть. Туда приписывают всех «залётных». Не робей в общем, Романов, ты не первый тут мой курсант. И кстати, твоя жизнь теперь застрахована на круглую сумму, но всё равно не советую нарушать правила техники безопасности на военном объекте.
Я хотел было уточнить по поводу риска для жизни, но потом сообразил, что даже на учениях регулярных войск случаются потери личного состава, а что говорить о сборище милитаристски настроенных гражданских. Успокаивало то, что на руках оружия ни у кого не было.
— А как же мне всё-таки может пригодиться такого рода подготовка, в моей работе? — задал я тогда свой самый главный вопрос.
— Ах да, — задумчиво произнёс инструктор, потирая подбородок. — Я всё время забываю, что ты идёшь по неправильному плану стажировки. Вообще, все стажёры, хотя бы те, что походили через меня, всегда начинали с теоретической подготовки, где получали все начальные вводные. А тебя вот прислали совсем «зелёного» мне на голову. На многое не рассчитывай, но объясню, как смогу. Давай присядем.
Группы резервистов всё чаще собирались и отбывали колоннами, вглубь полигона. Мы без труда нашли свободную грубо сколоченную лавку под раскидистым деревом. Издалека слышались переливы автоматных очередей. Где-то, раскатисто и басовито, говорил крупнокалиберный пулемёт.
И Ерёменко, в недолгой беседе, ввёл меня в курс дел. Отчасти я получил подтверждение услышанному ранее, но и прояснил некоторые свои невысказанные вопросы. Получалось так, что интересы фонда обширны, многие специалисты работают на аутсорсинге или получают гранты на исследования и разработки. Очень много внимания уделяется историческим изысканиям, как архивным, так и натурным. Многие группы археологов роют землю по всему миру. И все ценные результаты их работ берутся под контроль с целью сохранения и изучения.
