Анатоль Нат - Долгое путешествие на Юг.
— Пойдёт, — не торгуясь, согласился Бегунец, Сидор даже в какой-то момент пожалел, что больше не запросил. Но он тут же поторопился выбросить эту несвоевременную мысль из головы. Эти люди знали, что чего стоило, и если бы он запросил несуразного, то и сделка могла бы сорваться. А он уже мысленно считал пленных снова своими и уже прикинул, кого и куда пристроит, и как провернёт нужное ему дельце. Всё должно было получиться.
— Не боишься, что узнают ворованные ушкуи и подымут бучу, — насмешливо поинтересовался у него Аристарх.
— Не боюсь, — расплылся в добродушной улыбке Сидор. Сердце его на секунду дало сбой. Аристарх знал, похоже, слишком много. Пришлось мгновенно всё переиграть. — А чтоб окончательно успокоиться, вы мне охрану то и обеспечите. Хорошо, что напомнил, — бросил он более внимательный взгляд на мужика. — А то бы довели до берега и что? Что бы я потом там с ними делал? Людей у меня мало, как вы прекрасно о том осведомлены, да и заняты они совсем другими делами. Так что возможно были бы проблемы.
А проблемы ни нам, ни вам не нужны.
Поэтому, дорогие мои, условия договора сразу меняются. Вы обеспечите мне охрану и сопровождение груза на всём протяжении транспортировки пленных от города и до места, которое я укажу.
Аристарх Таможня неприятно много знал, что впрочем, подтверждало мнение Сидора о том, что куда делись весной уворованные у амазонок ушкуи, на самом деле в городе знали слишком многие. Видать, как и всё остальное, то есть — чем они там занимаются, на озёрах, и вообще.
А поэтому и скрытничать особо, от сидящих напротив людей особого смысла не имело. Наверняка все кому, что было интересно, давно уже всё для себя выяснили. Но, всё же, подстраховаться стоило.
— Далеко? — оборвал его размышления Бегунец.
— От места погрузки две недели пути по воде, — также коротко откликнулся Сидор.
— С подходом, отходом и временем в пути в оба конца полтора месяца, значит, — задумчиво пробормотал себе под нос Бегунец.
На Сидора он внимания не обращал, как будто его присутствие здесь ничего не значило. На других, пришедших с ним, он также не смотрел. Решал он один и от того что он сейчас решит, зависело всё.
— Платить, естественно, ты за это не будешь, — констатировал он, бросив мимолётный взгляд на Сидора.
— Естественно, — согласно кивнул Сидор головой. — Я бы вообще хотел…
— Хорошо, — перебил его Бегунец.
Судя по интонациям, прозвучавшим в его голосе, Бегунца совершенно не интересовало что там хотел Сидор, и для того лучше было бы сейчас вообще не озвучивать, чего бы он там хотел.
Озёра. Где-то в предгорьях на землях ящеров…*Где была настоящая засада этого договора с хуторскими клановщиками, Сидор понял лишь, когда на берег безымянного озера возле железодельного завода пригнали четыре сотни пленных амазонок, возврат пленных, ему по договору.
Ничего общего с теми, кого он отправил клановщикам в счёт выкупа за пастухов, они не имели. Это были старые, суровые воительницы, ветераны не одного сражения, неведомо откуда собранные и непонятно как оказавшиеся в руках у клановщиков. А теперь у Сидора.
— "Бли-и-ин", — чуть не выругался тогда Сидор матом, глядя как вооружённые до зубов охранники, выделенные кланами, сбивают пленных в более-менее упорядоченную толпу на берегу и сноровисто разбивают по группам на погрузку. Видно было, что дело это им хорошо знакомо и затруднений не вызывало ни малейших.
— Ой-ёй-ёй, — медленно покачал он головой. — Чтобы бы я сделал со своими парой десятков егерей, — тихо пробормотал он себе под нос, — да с неумехами сталеварами с железного завода. Нас там всего-то четыре десятка и было-то. А их же четыре сотни! — чуть не запаниковал он тогда, реально представив, как бы процесс погрузки выглядел на самом деле.
И где бы он сам в конце концов оказался. Хорошо если на дне озера с камнем на шее. А то ведь могли и пустить по кругу…
Истосковавшиеся без мужского внимания здоровые женщины… — страшнее ничего не придумаешь. От мрачной картины, как вживую нарисовавшейся у него перед глазами, у него даже захолодело в груди.
Холодные стылые воды поздней осени плескались в скулы низко сидящего в воде перегруженного ушкуя. Казалось, озеро сейчас с удовольствием разверзнется, и перегруженный живым товаром корабль окунётся со всем своим содержимым вниз. Сидор зябко поёжился. Что ни говори, а поздняя осень это поздняя осень, даже здесь, где лето было намного более тёплым, чем в Центральной России, а поздний октябрь по всем ощущениям больше походил на середину августа где-нибудь на побережье Онежской губы.
Воспоминания о встрече пленниц на берегу безымянного озера были самые неприятные. Так лажануться!
К полуразрушенным, корявым помостям, с остатками неказистого, жердяного настила, не раз разрушаемого во время регулярных набегов ящеров и также регулярно потом чинимых, флотилия ушкуев прибыла глубоко под вечер. Места, удобного для разгрузки возле помостей было немного, поэтому, выгружались по очереди. Разгрузка заняла всю ночь, и лишь с первыми проблесками рассвета последний тюк непонятно с каким добром занял положенное ему место на сухом высоком берегу под соснами, на краю близко подступающего к воде хвойного, густого леса.
Голодные, вымотанные за ночь долгой, тяжёлой разгрузкой амазонки, устало разбрелись по берегу, и теперь небольшая поляна, примыкающая к мосткам, была густо усеяна развалившимися на отдых телами.
Во всём происходящем была некая странность, сразу никем из них не подмеченная. Но, тем не менее, вызвавшая наконец-то некий напряг у небольшой кучки старых, седых ветеранов, державшихся всё это время отдельно в стороне, на краю поляны.
Стоящий у борта последнего из разгруженных ушкуев Сидор не сводил с этой группы амазонок внимательного, настороженного взгляда. От него не укрылось, что за всю ночь, за всё время разгрузки лодий, данная группа так и стояла всё время в стороне и даже пальцем не притронулась ни к одному из тюков. Было определённо ясно, что это была та самая группа командиров, которая собственно и руководила всеми амазонками, что сейчас собрались здесь на поляне. Руководила тайно, явно не высовываясь, но тем не менее достаточно эффективно, раз до сих пор никто им ни слова не сказал что они ничего не делают.
И если приглядеться ещё более повнимательней, то другом краю поляны можно было бы заметить и другую, точно такую же небольшую, обособлённую группу, неявно держащуюся в стороне, и также ничем не занятую. Обе они враждебно наблюдали друг за другом.
Только вот сейчас, когда все дико устали после долгого, изматывающего двухнедельного перехода, им, то ли не хватило сил, то ли мозгов, чтобы скрыть свой особый командный статус. А может они уже и не скрывались, поняв, что место, куда их везли, вот оно, здесь, на этой убогой пристани.
Да и мудрено было бы этого не понять. В отличие от всех прошлых стоянок, здесь уже охраны по периметру будущей стоянки не было. Потому и не сдерживаемые более никем и ничем амазонки и разбрелись практически по всему берегу.
— Так! Слушать всем сюда! — Сидор поднёс жестяной рупор к губам. — Краткое сообщение, важное для всех.
Шевелитесь-шевелитесь, — поторопил он в рупор медленно и неохотно подтягивающихся к сходням усталых и вялых после безсонной ночи амазонок.
Итак, сообщение! — дождавшись, когда большая часть скопится неподалёку от лодьи, которая за это время уже медленно отчалила от мостков и тихо покачивалась на мелкой утренней озёрной волне на расстоянии не менее десяти метров от края мостков, он продолжил:
Руководством нашей компании, но честнее будет сказать, мною лично, принято решение что вы, четыреста двадцать два человека, всю накопившуюся к этому времени сумму выкупа будете выплачивать поставками железной руды из шахты, которую вы найдёте у подножия вон той горы.
Сидор, вытянув вправо от себя вперёд руку, указал им примерное расположение шахты, в которой им в ближайшее время предстояло работать.
Информация для размышления: За время своего плена вас лечили лучшие доктора, дорогущие, сами знаете какие. Лекарства — тоже, дорогие, как чёрт знает что. Помимо этого, вы сладко ели и ни в чём себе не отказывали. Ни в напитках, ни в деликатесах, ни в чём. Ни даже в развлечениях с мальчиками, — поморщился недовольно он.
Эта графа расходов до сих пор вызывала у него самое большое раздражение. Проституцию он, хоть с трудом, но понимал, правда, только как женскую. Мужская проституция — это для него было что-то новое, что-то из области фантастики. Однако, в представленных ему сметах по каждой из пленных, это был один из самых затратных пунктов.
Поначалу он даже не поверил цифрам, искренне не понимая, как могут такие молоденькие девчонки, которых они взяли в плен, быть такими развратными, меняя мужиков чуть ли, не каждый день. И только увидав самих пленных, он понял что здесь и почему.
