Натан Лонг - Проклятие Валнира
Но Райнера заставили отпрянуть те, кто находился в помещении. Кольцо вооруженных курганцев располагалось вдоль стен, и все они пели не умолкая. Они стояли с непокрытыми головами и все, как один, закатили глаза. На щеках кровью были начертаны какие-то знаки. Центром их внимания явно являлся помост в середине зала. Здесь, где можно было ожидать увидеть какой-нибудь языческий алтарь, стояла огромная железная наковальня, рядом — пылающая печь и низкий широкий резервуар, наполненный красной жидкостью — не иначе кровью. За алтарем нескладный, мало напоминающий обликом человека кузнец раздувал огромные мехи. Ростом порядка семи футов, массивные руки в обхвате никак не меньше торса Райнера. Он был раздет до пояса и весь покрыт шрамами и ожогами, явно нанесенными специально, а вовсе не по оплошности. Сальные черные волосы закрывали лицо, но Райнер различил блеск белых клыков, выступающих в углах рта, и два тупых рога на лбу.
Шаман с безумными глазами и всклокоченной бородой, в волосатом одеянии, явно сшитом из скальпов, стоял рядом с ним и пел хриплым голосом, возглавляя хор. Два воина-курганца на краю возвышения держали обмякшего раба, позади которого виднелись и другие невольники.
Пока Райнер и его товарищи смотрели, кузнец выхватил из печи прямо за рукоять раскаленный меч и бросил его на наковальню. Он поднял над головой могучий молот и принялся ковать. Хотя оружие светилось оранжево-белым, искры, разлетающиеся при каждом ударе, были жутковатого зеленого цвета, такие яркие, что Райнеру жгло глаза, словно он смотрел прямо на солнце. Каждый раз, когда молот опускался, курганцы хором всхрапывали.
Кузнец закончил работу и, нанеся последний удар, положил клинок на наковальню. Пение достигло апогея, и шаман выступил вперед, размахивая молотом поменьше и какой-то железной штукой, по форме напоминающей бутылку для вина. Он поставил «бутылку» донышком на лезвие, как раз под рукоятью, и ударил молотом. Воины рявкнули какое-то двухсложное слово. Снова посыпались зеленые искры, и кузнец поднял меч. На нем отпечатался грубый рунический знак, от которого Райнер непроизвольно отвел глаза.
По сигналу шамана стражники-курганцы толкнули раба вперед. Кузнец, шаман и хор воинов все вместе пропели короткое гортанное заклинание, и кузнец проткнул раба все еще раскаленным мечом. Железо зашипело. Раб пронзительно закричал и согнулся пополам. Кузнец с нечеловеческой силой поднял его над землей и держал до тех пор, пока из раны текла, кипя и брызгая, кровь, стекая по желобу на рунический знак.
Райнер невольно отшатнулся: как только кровь коснулась руны, у меча словно появилась душа, будто какая-то злая сущность вошла в храм. Воины упали на колени и молитвенно воздели руки.
Райнер и его товарищи попятились до завесы с искаженными лицами. Кузнец отдал меч шаману, который поднял оружие над головой и показал собравшимся воинам. Те одобрительно зарычали.
— То, что мы это видели, может нам повредить? — спросил Франц.
— Сыну Зигмара больно видеть, как молот используют для таких злых дел, — сказал Халс.
Ульф поднял руку:
— Рабы возвращаются.
Все отступили в темноту, когда два раба — теперь было видно, что это худые, как скелеты, мужчина и женщина — пробрались к двери и зашли за завесу. Вскоре они вернулись, снова волоча тело убитого раба, и исчезли в темном коридоре.
Райнер подождал немного и дал всем знак двигаться вперед.
Франц вздрогнул:
— Даже думать боюсь, что там еще?
Райнер потрепал мальчика по плечу:
— Ну, что может быть хуже, чем жизнь, которую эти двое бедолаг ведут в неволе?
Они пошли дальше по коридору, и запах смерти ощущался все сильнее. Снова показался свет. За двумя дверями, прикрытыми завесами, по обе стороны зала горели факелы.
Это было огромное помещение: во тьме его невозможно было разглядеть целиком. Широкий выход напротив вел прямо в пещеру с плавильными печами, и Райнер увидел вереницы рабов с ведрами, вершащих свой бесконечный путь. Само помещение заполняли ряды примитивных дощатых кроватей, футов по шесть в длину, а в ширину не больше чем плечи Ульфа.
Кровати слева от двери были пусты. На остальных лежали, свернувшись, костлявые тела со стертыми в кровь от лежания на голых досках локтями и ногами. Они стонали, кашляли и ворочались в тяжелом сне или, что казалось еще хуже, вовсе не двигались.
Пока Райнер смотрел, между двумя рядами кроватей прошла странная процессия. Впереди важно топал стражник-курганец, за ним четверо рабов толкали тележку, нагруженную телами. У курганца была острая палка, которой он тыкал спящих рабов одного за другим. Большинство дергалось и вскрикивало. Если реакции не было, следовал другой тычок, посильнее. Тех, кто все же не реагировал, курганец стаскивал с досок и швырял на тележку, потом шел дальше.
К концу ряда тележка была уже заполнена, и воин рявкнул какой-то приказ. Райнер отскочил, когда рабы повернули тележку прямо на него, и махнул прячущимся в темноте товарищам. Воин вывел рабов из барака через дверь в противоположной стене. Райнер чуть подождал и незаметно приблизился к ней, одновременно побуждаемый любопытством и одержимый страхом перед тем, что вскоре откроется его глазам. Остальные последовали за ним. Райнер заглянул внутрь, надеясь вопреки очевидному, что увидит нечто вроде комнаты для бальзамирования или помойку. Но нет. Это было именно то, что уже давно учуял его нос: кухня. Он в отвращении отпрянул и подтолкнул Франца, когда тот проходил мимо двери:
— Не смотри, парень. Топай дальше.
Франц запротестовал, но Райнер грубо толкнул его вперед. Все проскочили по одному или по два — так было безопаснее — и зашагали дальше, вздрагивая от отвращения после того, что увидели на кухне. Райнер никак не мог избавиться от навязчивого запаха мяса.
Чуть поодаль Ульф остановился у следующей открытой двери.
— Подождите, — прошептал он. — Сюда.
Он вошел в комнату. Остальные заглянули внутрь. Ульф рылся в грудах скверных кирок и лопат, наваленных вдоль стен. Там же были и смоляные факелы, мотки веревки, деревянные ведра, цепи, куски железных рельсов, колеса, кожаные фартуки и перчатки. Все самого неважнецкого качества — сделанное рабами для рабов.
— Если нам придется долго находиться под землей, — сказал Ульф, когда все вошли, — понадобятся факелы и веревка, а возможно, и кирки с лопатами. Надо бы взять, что сможем утащить.
— Мы тут не все здоровые, как ломовые лошади, инженер, — сказал Халс.
Ульф перекинул через плечо моток веревки:
— Мы тут уже видели один обвал. Может, у выхода придется пробиваться через нечто подобное. И потом, нам могут встретиться всякие ямы, пропасти, через которые так не перепрыгнешь, скалы, на которые не забраться. Возможно, нам придется расширять туннель, чтобы пролезть. Или перекрывать его, чтобы спастись от погони. И…
— Достаточно, Уркарт, — отрезал Райнер. — Ты все хорошо объяснил. Не хватало только, чтобы Оскар опять переполошился. Всем взять факелы и веревки. Остальное — на ваше усмотрение.
Все сделали, как он сказал. Халс, хоть и жаловался громче всех, взял кирку и дал Павлу лопату. Снарядившись, они продолжили путь.
Коридор кончился шагов через пятьдесят. Они уперлись в дверь, за которой виднелось красное свечение из главной пещеры. Райнер и его товарищи подались вперед, чтобы посмотреть. Дверь располагалась прямо за двумя огромными печами. Рабы, которые поддерживали огонь, и их надсмотрщики были всего в каких-то трех широких шагах от входа. Райнер мог бы доплюнуть до них. Но вместо этого он посмотрел в начало шахты, чуть правее печей. Это было совсем близко. Короткая перебежка — и они скроются в тени и исчезнут, — но эта перебежка грозила немалыми опасностями.
По меньшей мере дюжина стражников-курганцев встала между ними и началом шахты, и еще около сотни бродило поблизости. Райнер нахмурился. Если бы только нашелся способ отвлечь их внимание от основного помещения всего на несколько секунд!
И лишь он об этом подумал, по пещере разнесся мощный грохот. Все посмотрели наверх — и курганцы, и рабы. Треск повторился. Райнер вытянул шею и бросил взгляд налево. Оказалось, курганец бьет в гонг, свисающий на веревке. Тут же из широкой двери, ведущей к баракам, возникла процессия рабов, сгибающихся под тяжестью огромных дымящихся котлов, которые они несли на длинных шестах.
Надсмотрщики выкрикивали приказания своим бригадам и торопили их вглубь пещеры, где кухонные рабы устанавливали котлы. Приказывать не было необходимости. Рабы положили инструменты и сбились в кучи у котлов, словно волки, загнавшие оленя, облизываясь и расталкивая друг друга.
Павел вздрогнул и отвернулся.
— Не вини их, парень, — сказал Райнер. — Вини врагов, толкающих их на это. А теперь соберитесь. Этот шанс мы не имеем права упускать.
