Стивен Эриксон - Врата Мертвого Дома
— Я бы Шику патлы повыдёргивал…
— Правильно, пора ему уже понять.
— Что…
Оба спутника главаря упали на мостовую. Огромный кулак врезался в лицо Когтю. Кости и хрящи захрустели. Главарь моргнул невидящими, налившимися кровью глазами. Носовая перегородка вошла ему в передний мозг, и Коготь повалился на землю.
Калам присел, чтобы прошептать в ухо мертвецу:
— Я знаю, что ты меня слышишь, Шик. Две Пятерни осталось. Прячься или беги — я всё равно тебя найду.
Он выпрямился и забрал своё оружие.
Труп у его ног булькающе рассмеялся, убийца опустил глаза, а из губ мертвеца послышался призрачный голос:
— С возвращением, Калам. Две Пятерни, говоришь? Уже нет, мой старинный друг…
— Напугал я тебя, да?
— Салк Элан, похоже, слишком легко тебя отпустил. Боюсь, я не буду столь снисходителен…
— Я знаю, где ты, Шик, и иду к тебе.
Последовала долгая пауза, затем труп заговорил в последний раз:
— Милости прошу, друг мой.
Имперский Путь в ту ночь стал похожим на решето — одна Пятерня за другой выходили через него в город. Один из порталов распахнулся прямо перед одиноким прохожим — и пять фигур сообщили о своём прибытии хрипом, брызгами крови и быстротечными предсмертными всхлипами. Ни один не сделал больше шага по скользкой мостовой Малаза прежде, чем его тело начало остывать во мраке ночи.
Улицы и переулки огласились криками: редкие горожане, которые осмелились выйти ночью из дому, поплатились за своё безрассудство жизнями. Когти больше не рисковали.
Калам стал в этой игре охотником, но они твёрдо решили доказать, что он — жертва.
Под ногами у них раскинулась бесконечная мозаика — разноцветные камешки складывались в невообразимый узор, который тянулся до самого горизонта. Шаги спутников гулко отдавались на нём негромким эхом.
Скрипач закинул арбалет за спину и пожал плечами.
— Зато беду мы здесь за лигу углядим, — заметил он.
— Все вы предаёте Азата! — прошипел Искарал Прыщ, наворачивая неровные круги вокруг отряда. — Яггу место под сводом корней. Такой был договор, сделка, план… — Он примолк, но затем продолжил уже другим тоном: — А какой договор? Разве получил Престол Тени ответы на свои вопросы? Разве Азат открыл своё древнее каменное лицо? Нет. Молчание было ответом — на всё. Мой повелитель мог бы провозгласить о своём высочайшем намерении испражниться на пороге Дома, но всё равно ответ бы не изменился. Молчание. Ну, разумеется, могло показаться, что это знак согласия. Возражения ведь не были озвучены? Не были! Некоторые допущения были необходимы, о да, очень необходимы. И в конце концов, случилась ведь некая победа, не так ли? Всё, кроме ягга, который остался на руках у трелля. — Он остановился, пытаясь отдышаться. — О боги, сколько же ещё идти?
— Пора отправляться в путь, — сказала Апсалар.
— Согласен, — пробормотал Скрипач. — Только вот куда идти?
Реллок встал на колени, чтобы как следует рассмотреть мозаику. Свет исходил только от неё — над головами спутников разлилась смоляная чернота. Каждая плитка была не больше половины ладони. Свет в них пульсировал в медленном, но ровном ритме. Вдруг старый рыбак крякнул.
— Отец?
— Вот тут, смотри-ка… — Он указал на одну из плиток. — Вот эта ломаная линия…
Скрипач присел рядом и посмотрел на пол.
— Если это какой-то маршрут, то очень кривой.
— Маршрут? — Рыбак поднял глаза. — Да нет же, вот здесь, смотри. Это Канское побережье.
— Что?
Старик провёл коротким ногтем по изломанной линии.
— Вот здесь Квонский берег, дальше Кан, вот Кон-Вор… А здесь — остров Картул, а вот тут, на юго-западе, в центре плитки — остров Малаз.
— Ты что, хочешь сказать, что здесь, на этой маленькой плитке у нас под ногами, изображена большая часть континента Квон-Тали? — Но не успел он договорить, а уже и сам заметил сходство, увидел то, что показывал отец Апсалар. — А что же тогда, — тихо проговорил он, — на остальных?
— Ну, они не согласуются друг с другом, если ты об этом. Есть разрывы, карты других мест, наверное. И всё вперемешку, но масштаб, как мне кажется, всюду одинаковый.
Скрипач медленно поднялся.
— Но это же значит… — Он запнулся, окинув взором бесконечный пол, который тянулся на лиги во всех направлениях.
Ох, все боги Бездны! Это что же — все Владения? Во всех мирах Дом Азатов как дома? О, Королева грёз, что же это за сила?
— По Пути Азатов, — поражённо сказал Маппо, — можно прийти… куда угодно.
— Ты уверен? — спросил Крокус. — Тут есть карты, да, но… — Он указал на плитку с изображением континента Квон-Тали. — Где же врата? Где вход?
Долгое время все молчали, затем Скрипач откашлялся.
— У тебя есть идея, парень?
Даруджиец пожал плечами.
— Карта — это карта, она могла бы и просто на столе лежать, если ты понимаешь, о чём я.
— Так что предлагаешь?
— Забыть о ней. Единственное, на что указывают эти плитки, — любой Дом в любом месте является частью общего рисунка, большой системы. Но даже зная это, не факт, что мы сможем её понять. Азаты остаются загадкой даже для богов. Мы просто потеряемся в предположениях, и такие игры разума нас ни к чему не приведут.
— Это верно, — пробурчал сапёр. — Только никак не помогает нам понять, в какую сторону идти.
— Возможно Искарал Прыщ угадал правильно, — сказала Апсалар. Её сапоги скрипнули по плиткам, когда девушка развернулась на пятках. — Но, увы, кажется, он исчез.
Крокус заозирался по сторонам.
— Будь он проклят, этот ублюдок!
Верховный жрец Тени, который долгое время бессмысленно кружил вокруг них, действительно пропал. Скрипач поморщился.
— Значит, он сообразил, только не побеспокоился с нами поделиться перед уходом…
— Постой! — воскликнул Маппо. Он уложил Икария, а затем прошёл дюжину шагов. — Здесь, — сказал он. — Сначала трудно было рассмотреть, но теперь ясно вижу.
Трелль взирал на что-то у себя под ногами.
— Что ты там нашёл? — спросил Скрипач.
— Подойди поближе — иначе практически невозможно увидеть, хотя это странно…
Остальные подошли.
На полу зияла яма, рваная дыра, в которую Искарал Прыщ попросту упал и исчез. Скрипач встал на колени и осторожно приблизился к краю.
— Худов дух! — ахнул он. Толщиной плитки пола были едва ли больше дюйма. Под ними не было земли. Под ними не было… ничего.
— Думаешь, это выход? — спросил Маппо.
Сапёр отполз обратно. Скользкие плитки вдруг показались ему тонким льдом.
