Грэм Макнилл - Зона поражения
Нисато покачал головой, сбавляя привычный широкий шаг настолько, чтобы идти в ногу с переваливающимся с боку на бок кардиналом.
— Ничего такого, но разве Лито не славился всегда своим немногословием?
— Уж такой он, да, — согласился Тогандис. — В самом деле такой. Никаких тебе проникновенных речей перед битвой, одни только приказы — точные, требующие безоговорочного подчинения.
Насколько помнил Нисато, так оно и было. Когда Лито Барбаден возглавил Ачаманских Фалькат, Дарон — тогда еще кадет-комиссар — был вынужден расстрелять несколько молодых офицеров, осмелившихся проявить личную инициативу и по-своему интерпретировать приказания нового командира.
Лито терпеть не мог повторять дважды и не ожидал от своих подчиненных ничего, кроме полного повиновения. И, насколько знал Нисато, годы, проведенные в отставке, вовсе не смягчили характера Барбадена, так что, получив вызов, он тут же отложил все дела, связанные с расследованием деятельности Сынов Салинаса, и поспешил во дворец.
До встречи с Тогандисом Нисато полагал, что все это как-то связано с утренним нападением на возвращавшийся в город конвой полковника Каин. Теперь же, видя, что, помимо кардинала, сюда прибыли еще и «Химеры», главный инфорсер понял: речь пойдет о совсем других делах.
— Какая жалость, что столь скверная история приключилась с бывшим адъютантом губернатора Барбадена, да?
— Простите? — отозвался Нисато, услышав столь неожиданный и неприятный вопрос.
— Ганнон Мербал, помните? — произнес Тогандис. — Мне довелось слышать, что он застрелился прямо у вас на глазах.
— Да, — ответил Нисато, насторожившись. — Именно так.
— Кажется, он был вашим другом? Или я заблуждаюсь? — спросил кардинал, и Нисато чуть не рассмеялся над этими жалкими потугами изобразить непринужденную беседу.
— Был, — подтвердил инфорсер, а про себя подумал: «Надо отвечать как можно более односложно. Пусть кардинал сам поболтает языком».
— Кхм, значит, был, — протянул Тогандис. — Не знаете, с чего бы это ему могла прийти в голову подобная затея?
— Это вы мне скажите, Шейво, — сказал Нисато. — Ведь вы были его исповедником, верно?
— И в самом деле, Дарон, — ответил кардинал, явно уязвленный тем, что к нему обратились просто по имени, — но существует нерушимое правило, и вы не можете о нем не знать, запрещающее мне раскрывать сокровенную тайну исповеди.
— Даже если человек уже мертв?
— Особенно если он мертв, — подчеркнул Тогандис. — Грехи исповедовавшихся пребывают в руках Императора. Впрочем, пожалуй, я могу вам сказать, что Мербал испытывал в некотором роде чувство вины.
— Из-за этого? — поинтересовался Нисато, демонстрируя священнику золотую медаль Мербала, которую тот бросил на барную стойку, прежде чем разметать свои мозги по всему бару.
Кардинал тут же отвел взгляд, и Дарон не был бы инфорсером, если бы не заметил чувства вины в глазах собеседника. Тогандис вновь принялся утирать пот.
— Я… я уже давно не вспоминал о Хатуриане, — произнес толстяк, но Нисато понимал, что тот врет.
— Вы были там? — спросил инфорсер, и Тогандис вздрогнул.
Нисато уже знал ответ; кардинал носил точно такую же медаль прямо на своей ризе.
— Я там был, да, — затараторил Тогандис, — но в сражении участия не принимал.
— Насколько мне известно, сражением это назвать затруднительно.
Кардинал поначалу не ответил, и Нисато уже было решил, что тот предпочел проигнорировать сказанное, но затем толстяк прошептал:
— Да, весьма затруднительно, но…
— Но? — попытался надавить Нисато, надеясь все-таки узнать побольше о самой таинственной из известных ему операций.
Но прежде, чем Тогандис успел хоть что-нибудь сказать, раздался полный официоза голос:
— Инфорсер Нисато, кардинал Тогандис, губернатор Барбаден готов принять вас. Прошу следовать за мной.
Нисато молчаливо выругался, но заставил себя выдавить улыбку, когда отвел взгляд от кардинала и посмотрел в излучающее любезность лицо Мерска Эвершема.
Лицо это, может, и было довольно тонким и несколько угловатым, зато под элегантным сюртуком скрывалось крепкое, могучее тело. Нисато не раз видел этого человека в бою и знал его как беспощадного убийцу. Оставалось только гадать, каким образом Барбадену удалось убедить Эвершема оставить действительную службу. Среди Фалькат Мерск считался своего рода аномалией — хорошо воспитанный, голубых кровей, он мог запросто претендовать на офицерское звание, но по непонятным причинам предпочитал остаться рядовым.
Теперь же он стал советником, личным слугой, секретарем и телохранителем Лито Барбадена, уже довольно давно сменив на этом посту ныне покойного Ганнона Мербала. Нисато нисколько не сомневался, что Эвершем до зубов вооружен искусно скрытыми пистолетами и ножами.
— Мерск, — кивнул инфорсер. — Как поживаешь?
— Неплохо, — ответил тот. — А теперь, если позволите…
— Конечно, конечно, — взволновано пропыхтел Тогандис. — Пойдемте, Дарон. Не можем же мы заставлять ждать нашего любезнейшего губернатора?
— Не можем, — отозвался Нисато, — и уж точно не хотим.
Он увидел, как на лице Эвершема проступает самодовольная ухмылка, и с трудом подавил желание стереть ее кулаком. Вместо этого инфорсер зашагал следом за личным головорезом Барбадена и кардиналом, сопровождаемый целым отделением одетых в красную униформу солдат, окруживших их со всех сторон и поблескивавших на ярком солнце своими фалькатами.
Намек был слишком грубым и выходил за рамки приличия, но Нисато решил не уделять этому внимания и спокойно позволил отконвоировать себя по петляющим коридорам, узким винтовым лестницам и гулким, холодным палатам дворца, где никогда не звучал смех и не горели камины.
Эвершем больше не выказывал желания общаться, да и Тогандис в этих угрюмых чертогах утратил свою привычную экстравагантную словоохотливость. Они шли в полном молчании, пока солдаты неожиданно не замерли в самом начале длинного коридора, украшенного портретами. На другой его стороне Нисато увидел тощий сутулый силуэт Мезиры Бардгил, к которой, как ни странно, по-прежнему испытывал почти отцовские чувства.
Она всегда была довольно нервной особой и часто подвергалась издевательствам, пока служила Барбадену в качестве ручного псайкера.
Нисато видел, что время, прошедшее со Дня Восстановления, к ней тоже не было добрым.
— Сюда, — произнес Эвершем, хотя и Нисато, и Тогандис прекрасно знали дорогу.
Они проследовали за телохранителем Барбадена по длинному коридору, и кардинал даже попытался изобразить нечто вроде восхищения при виде портретов полковников, в давние времена возглавлявших Фалькат. Нисато же на протяжении всего пути продолжал гадать, что именно толстяк собирался рассказать перед тем, как вмешался Эвершем.
Мезира поприветствовала их робкой улыбкой и кивком, и инфорсер увидел темные мешки у нее под глазами, а заодно отметил, насколько обвисла кожа на ее и прежде худощавом теле. Тогандис старательно делал вид, что не замечает псайкера, пока Эвершем стучался в широкие деревянные двери. Едва услышав дозволение войти, Мерск распахнул их и скользнул внутрь.
Нисато, Тогандис и Мезира последовали за ним в помещение, оказавшееся просторной и богатой библиотекой с рядами упирающихся в потолок книжных стеллажей и длинными столами.
Губернатор сидел прямо на столешнице того из них, что стоял в центре.
Высокий, поджарый и темноволосый, Лито Барбаден выглядел почти аскетично; костюм, безукоризненно подогнанный по фигуре, хоть и был пошит в соответствии с гражданскими нормами, все же напоминал об армейской форме своими бронзовыми пуговицами, лампасами на брюках, дополняли картину начищенные до блеска сапоги. Слева на груди бывшего полковника была прикреплена орденская колодка, весьма элегантно вписывавшаяся в общий стиль.
Барбаден обладал привлекательной внешностью; его темные волосы и ухоженную бороду пронизала обильная седина, однако глаза губернатора по-прежнему сверкали хищным огнем.
Но, какое бы чарующее впечатление он ни производил, вниманием Дарона Нисато всецело завладели двое других, стоявших рядом с Барбаденом. Впрочем, изумление Шейво Тогандиса вырвалось наружу быстрее.
— Астартес, — на выдохе произнес кардинал.
Оба воина были облачены в простые серые рясы с откинутыми за спину капюшонами, хотя эти одеяния и казались до смешного тесными для столь огромных созданий. Ни Верена Каин и никто из солдат, дежуривших у стен библиотеки, не то что не могли тягаться с космодесантниками в росте, но даже не доставали тем до плеча. Один из них обладал стройным телосложением, если, конечно, такое описание уместно, когда речь заходит о двух с половиной метровом гиганте, в то время как второй, у которого правая рука ниже локтя отсутствовала, был более приземистым и широкоплечим.
