Джон Френч - Чемпионы Темных Богов
Люций наклонился еще ближе и ухмыльнулся, высунув змеиный язык из-за заостренных зубов.
— Кузен, я на это рассчитываю.
Он раскрыл челюсти вульфена и вогнал меч в пасть до самого пола. Затем выдернул меч, оттолкнулся от еще вздрагивавшей груди зверя и встал, очутившись в луже натекшей крови противника.
Люций остался один в пиршественном зале, и только треск огня и шепоты в голове нарушали тишину. Души, заточенные в его броне, стонали; невозможность освободиться от космодесантника Хаоса была ценой, которую все они платили за победу над ним в битве. Все они положили свою плоть на алтарь его перерождения.
Люций сжал кулак, чувствуя, как непослушна плоть, как она дрожит, сопротивляясь ему. Он нахмурился. С каждым разом от него возвращалось все меньше и меньше. Поверх того, что он был вынужден оставить, нарастало что-то холодное и древнее. Пока оно спало в голове, ощущаясь лишь на периферии сознания, и терпеливо заполняло пустоты, прежнее содержимое которых забрало себе небытие.
Люций чувствовал, что оно пускает корни, пробует реальность тончайшими нитями. Ему оставалось лишь гадать, как скоро от него ничего не останется, как скоро он умрет в последний раз.
Что родится из смерти в день, когда он перестанет быть Вечным?
Люций отбросил мрачные мысли, чтобы насладиться моментом. Он поднял руку мертвого вульфена за запястье и взмахнул мечом. Кровь брызнула на стены и пол, а он продолжил, и некоторое время в помещении звучала песнь стали, разрезающей плоть и рубящей кость.
Он окинул взглядом пиршественный зал, который превратил в место бойни. Каменный пол покрывали обрывки плоти, разложенные вокруг него концентрическими кругами.
Люций закрыл глаза и ослабил хватку над измученными душами, прикованными к его броне.
Лица закричали, отчаянно желая выкарабкаться. Вопль прорвался сквозь реальность, миновал палубы «Реиоди» и проник в беспокойный варп, где его уже молчаливо ожидали.
— Братья, идите ко мне.
Конечности и туловища задрожали, покрылись инеем от морозного воздуха. На обрубке одной руки расцвели волдыри. Они набухали и увеличивались, как раковая опухоль, постепенно темнея до цвета гнилого мяса. Так же повели себя все части трупов — они росли и разрастались. Из торсов выходили новые руки и ноги. Головы отращивали себе туловища, а отдельные конечности выпускали плоть, покрытую тошнотворной мерзлой пленкой.
По стенам текла кровь и слизь, а огонь в жаровнях играл всем спектром неестественных цветов. Люций улыбнулся, пробуя змеиным языком кровь, бегущую из носа, а ритуал между тем продолжался.
Возникшая плоть начала складываться в фигуры. Их поверхность затвердела, как хитин, превращаясь в черно-фиолетовую броню. В закованных металлом кулаках материализовалось оружие, а из-за решеток демонических шлемов вырвались крики боли, сопровождающей вызов.
Внезапный порыв пронзительного ветра задул все огни в пиршественном зале. Двенадцать космодесантников Хаоса, павших ангелов из легиона Детей Императора, служащих Люцию Вечному, встали вокруг своего повелителя.
Вперед вышел Каронатий, облаченный в искривленную броню из зазубренных фиолетовых клыков, которые истекали расплавленным золотом.
— Вечный, ты снова цел.
Люций кивнул своему лейтенанту.
— Зачистите корабль. Убейте всех, кто станет сопротивляться, но оставьте в живых тех, о ком я говорил. Они нужны. Идите.
Каронатий ударил кулаком по оскверненному имперскому орлу на нагруднике, и костяные крылья, казалось, вздрогнули от боли. Он обнажил скимитар, активировал силовое поле, отчего клинок закричал и окутался убийственным светом, и вышел из зала вместе с остальными воинами. Открыв с помощью брони вокс-канал, Люций произнес единственное имя.
— Кларион.
Мгновение звучала лишь грубая статика, но потом ему ответили.
— Повелитель, — прозвучал детский голос. — Вы к нам вернулись.
— Вызывай флот, — сказал Люций. — Не беспокойся об орудиях волков, они встретят вас молчанием.
— Скажите, повелитель, — прошипела Кларион, явно улыбаясь, — сколько времени потребовалось на этот раз?
— Просто вызови флот, — рыкнул Люций. — Мы получили то, ради чего сюда пришли.
Большая часть экипажа «Реиоди» стала сопротивляться банде Люция, и с песнями Фенриса на устах они бросали вызов атакующим. Теперь их кожа покрывала стены мостика, пустыми глазницами взирая на Люция и его воинов. Он заменил убитый экипаж перевезенными со своей армады рабами-мутантами, оставив в живых тех, кто играл на фенрисийском корабле ключевые роли. Один такой несчастный как раз прибыл на командную палубу, о чем возвестил рокот гидравлики в дверях.
Закованный в цепи астропат, худой как скелет и слабый, прохромал вперед. Каронатий подтащил его поближе и бросил к ногам Люция. Дрожа, слепой псайкер поднялся и оперся на свой бронзовый посох. Он поднял лицо с глазами, зашитыми серебряными нитями, узрел Люция и закричал.
Мысленно он увидел десятки душ, воющих и извивающихся, прикованных к черной алмазно-крепкой воле космодесантника Хаоса. То были сущности давно погибших воинов древности и злобных владык из Ока Ужаса. Он видел и душу лорда Хротгира, кричащего в муках из своей вечной тюрьмы. Плоть павшего космодесантника населяли десятки людей, и жуткая невозможность этого заставила болезненного псайкера вновь рухнуть на колени.
— Что ты такое? — едва слышно спросил астропат.
Люций усмехнулся.
— Я тот, кто будет решать, останется ли твоя кожа на тебе или присоединится к шкурам твоих товарищей на стенах, — он указал саблей на освежеванные куски кожи, а хлыст между тем беспокойно извивался у ног.
— Небесных Воинов тебе не запугать, — заявил астропат, но дрожащий голос лишал слова силы. — Они придут и закончат то, что начал мой повелитель.
— Вот как? — отозвался Люций, склонив голову набок. — Выходит, мне даже не нужно тратить силы на дорогу к ним. И все же, — он раскинул руки, показывая на стены корабля Космических Волков, — глупо не использовать этот корабль. Они ждут триумфального возвращения героев, но как они примут меня в залах своего горного бастиона? Ведь твои повелители так любят сюрпризы.
Мысль волнительно защекотала сознание Люция. Почти век он был одержим одной идеей. Идеей сразиться с тем, кто пережил тысячелетия, которые он сам и его павшие братья провели в изгнании. С исключительным воином, теперь бывшим их древним Волчьим Королем. В годы Великого крестового похода пути Люция пересеклись с путями Разящей Руки, и с того времени не осталось никого — не считая ложного Императора, — кто еще оставался в живых.
Он нанесет им такой удар, что они будут вынуждены разбудить для него Бьорна. А для этого он использует их собственный корабль.
Люций не любил подобные хитрости, но отложенное удовольствие становилось только сильнее на пике. Он окрасит кровью снега их горной крепости. Он одержит победу там, где не справился примарх. Люций задрожал, наслаждаясь сладкой кощунственностью этой мысли.
Но для этого потребуется обескровить оборону Фенриса. Только изолировав их, доведя до отчаяния, предав их флоты огню, Люций получит противника, которого так жаждал.
— А теперь, — промурлыкал Люций, — Кричи во звезды, маленький вестник Фенриса.
Сидевший на троне Вечный наклонился вперед. Сжав голову смертного когтистой рукой, Люций улыбнулся, вкушая ужас парализованного астропата.
— И приведи мне новых волков.
Ян Мартин
Объятья боли
В кошмарном измерении Ока Ужаса реальность сливается с варпом. Это чистилище, в котором обитают отверженные и проклятые. Но даже извращенные существа, зовущие его домом, никогда не могут чувствовать себя в безопасности его капризных штормов. Шторма из вопящих лиц с планету размером возникают из небытия, чтобы тут же исчезнуть в непостоянных течениях. Под истерзанными глубинами чистых эмоций собираются тени: косяки существ, не ведающих ни смерти, ни жизни, расступаются перед огромными левиафанами, которые преграждают свет звезд. Гибель витает повсюду, и чтобы угнездиться, ей достаточно мгновения, малейшего изъяна в самой непоколебимой защите.
«Корона» прорезает себе путь сквозь эти жуткие потоки, и ее корпус, покрытый блеклым пурпуром и жемчужно-серебряным, сияет под защитой поля Геллера. Оно вспыхивает золотым светом под атаками эфира, отражая рои нерожденных, жадных до душ, которые прячутся под железной кожей древнего корабля. Волны демонов врезаются в корпус, но сгорают и обращаются в исходную материю Моря душ, тянущуюся за кораблем, как хвост кометы.
Тысяча двести девяносто шесть безмолвных статуй стоят на зубчатых стенах корпуса. Упругие мышцы и смертоносные когти неподвижных созданий сияют на адовом свету мириадами оттенков. Глаза из платины, безупречного мрамора и дымчатого стекла немигающе смотрят вперед. Взгляды этой отталкивающе-соблазнительной армии сосредоточены на мостике корабля, и даже когда на «Корону» падает тень, они лишь продолжают молча смотреть.
