Оливер Джонсон - Нашествие теней
Тогда Захарий ахнул и отпрянул назад, ткнувшись в колени маленького. Бандит в бешенстве обернулся к нему.
— Да будь ты проклят... — Слова застряли в горле у разбойника, и он тоже уставился на фигуру идущего по тропе. — Это еще что такое? — процедил он наконец. Бирбран обернулся тоже, пораженный страхом в голосе товарища, и заворчал от удивления, как зверь.
За этот миг Захарий чуть-чуть оправился от того, что предстало ему в солнечном свете. Лицо из кошмара, из дурного сна, затмевавшее даже маски актеров пантомимы — двуносых ведьм и одноглазых уродов. Лицо, лишь отдаленно напоминающее человеческое.
Им явился Демон Огня — лицо из сплошных шрамов, из бугров черного, красного и желтого мяса, вместо носа щель, в которую видна розовая полость, идущая к горлу, зубы обнажены в ухмылке с клочьями вместо губ, сквозь челюсть проглядывают кости. Вместо глаз пустые ямы, точно всасывающие в себя свет.
Захарий ухватился за тележку и приподнялся на полусогнутых ногах. Разбойники у него за спиной отступили на шаг. Сундук, потеряв устойчивость, грохнулся наземь.
После мгновения всеобщей тишины видение, охватив всю сцену одним взглядом своих пустых глаз, вышло на более яркий свет. Тогда Захарий увидел, что его лицо — всего лишь маска. Но какая! Большой искусник, должно быть, долго трудился, вытачивая ее из дерева и раскрашивая, — так и кажется, будто каждый рубец в этой горе дикого мяса вопиет от боли.
Время застыло, и лишь крик орла доносился сверху.
Маленький разбойник оправился первым.
— Это только маска, — сказал он шепотом непонятно зачем — жрец подошел уже так близко, что все равно слышал каждое слово. — Ату его, Бирбран!
Приказу недоставало твердости, и Бирбран не спешил его выполнять. Маска жреца едва доставала ему до груди, но даже Бирбран чуял скрытую за ней угрозу. Он слыхал о таких — бродячих колдунах, беглых, как и он, пользующихся своей силой без разбора и милосердия. Но семь лет существования в этих голых горах — семь лет на мясе койотов и птичьих яйцах между редкими невольничьими караванами — сделали великана отчаянным, готовым убить и жреца, и старика из-за того, что там ни есть в сундуке.
С отвращением скривив свою топорную образину при новом взгляде па маску, он шагнул вперед. Старое железо, как ни жалко оно выглядело в его кулаке, придавало ему уверенности. Его и жреца разделяло всего тридцать футов, но дальше Бирбран не пошел. Жрец выставил свои опущенные доселе руки ладонями вперед. Бирбран успел заметить его необычные перчатки с железными наконечниками на пальцах, но тут воздух вокруг перчаток заколебался, будто внезапно открыли дверцу большой печи. Вместо горной прохлады, царившей здесь мгновение назад, гигант вдруг ощутил жар, охвативший его держащую меч руку. Рыжие волосы на ней дымились и чернели, а кожа вздувалась пузырями. Запах паленого мяса дошел до великана в тот же миг, что и боль. Он взревел, выронил меч, попятился и кинулся вниз по тропе со всей быстротой, которую способна была развить тяжелая туша.
Его приятель, поглядев ему вслед, вновь повернулся к жрецу. Тот обратил к нему свои перчатки, и разбойник, не дожидаясь продолжения, устремился вдогонку за великаном. Поскользнувшись на камне, он упал, но тут же вскочил и во всю прыть помчался прочь. Скоро бандиты превратились в два крохотных пятнышка на далеких осыпях. Шорох камней, потревоженных их бегом, еще постоял немного над перевалом и умолк.
Захарий за все это время не шелохнулся, точно пригвожденный к своей тележке, и лишь теперь отважился взглянуть на жреца. Черные глазные провалы маски словно вобрали его в себя. Пощады старик не ждал — одна смерть просто сменилась другой. Нескольких золотых, что при нем есть, будет довольно — жрец убьет его. Неясно только как, ведь оружия у незнакомца нет. Колдовством или голыми руками? Жрец между тем не шевелился — склонив закрытое маской лицо, он разглядывал свои руки в перчатках, поворачивая их то так, то сяк, словно проявленная ими сила удивила его самого. Захарий тоже смотрел на перчатки — из крепкой кожи, с заостренными железными когтями на пальцах. Такими можно в клочья растерзать. Металлические гребни шли от когтей по тыльной стороне руки до запястья, исчезая в красно-оранжевых рукавах. На суставах они выдавались шипами. Захарий смотрел, как сокращаются эти железные сухожилия, скрючивая пальцы. Потом жрец шагнул к нему.
Вот оно, подумал Захарий и закрыл глаза, вознося безмолвную молитву Ре.
Он слышал, как скрипит щебень под ногами у жреца.
Потом ничего — лишь снова крик орла да тихие вздохи ветра среди камней.
Захарий чуть-чуть приоткрыл веки. Жрец стоял рядом, с трудом дыша сквозь носовую прорезь маски и поправляя своими устрашающими когтями один их кожаных ремешков, удерживающих ее на месте. Слегка отвернувшись, он смотрел вниз. Часть его шеи между воротом плаща и маской приоткрылась, обнажив белые рубцы вперемежку с землистой кожей.
Захарий отвел глаза, содрогнувшись от смутного подозрения.
Несмотря на близость смерти, его взгляд невольно обращался в ту же сторону, куда смотрел жрец, — в сторону города, на который Захарий обещал себе больше не оглядываться.
Перед ними простиралась огромная чаша равнины, обрамленная по краям горными цепями. Дорога внизу вилась по горе, исчезая в скалах, и вновь появлялась тонкой белой чертой на болотах, уходя, прямая как стрела, в висящую над ними мглу.
— Далеко ли до города? — как ни в чем не бывало спросил жрец. Голос его под лакированным деревом маски звучал глухо и безлично. Задав вопрос, он обернулся, вновь явив свою маску во всей ее жути. Захарий уставился на нее, как завороженный, чувствуя движения глаз под темными провалами.
— До какого города? — пробормотал он в смятении.
— Разве на этой равнине их несколько? — с легким раздражением сказал жрец. Захарий поспешно замотал головой.
— Нет, — немного опомнившись, сказал он. — Вон он, Тралл.
Жрец проследил за дрожащим пальцем Захария. Там, где дорога терялась в тумане, смутно виднелись очертания гранитного утеса, встающего из ровной, как соты, равнины. Даже отсюда можно было различить силуэты зданий на его склонах и вершине.
Жрец удовлетворенно проворчал что-то и сделал шаг по тропе к далекому видению. У Захария невольно вырвалось:
— Уж не туда ли ты собрался?
Жрец остановился, глянув на старика темными ямами глаз.
— А почему бы и нет? — глухо донеслось из-под маски.
Старик замялся, сожалея о своем возгласе. Но жрец спас ему жизнь, а потом пощадил — его следовало предостеречь.
— Никто не ходит в Тралл. Скверное это место, — не совсем вразумительно пояснил старик.
— А какое место не скверное? — насмешливо фыркнул жрец. — Вся Империя лежит в руинах. Захарий усиленно затряс головой.
— Нет, в Тралле хуже, чем где-либо еще... Много хуже.
— Чем же?
Захарий проглотил слюну, подбирая слова.
— Если есть такое место, где мертвым лучше, чем живым, то это Тралл.
Жрец вернулся к Захарию.
— Рассказывай.
Когда он подошел ближе, стариком снова овладел страх, но Захарий постарался сдержать дрожь в голосе.
— Семь лет назад на этой равнине произошла великая битва. Сторонники Исса выиграли ее...
Но жрец простер свою когтистую руку, прервав его.
— Это мне известно — расскажи о более свежих событиях.
Захарий долго молчал, и теперь слова полились потоком.
— Так тебе известно, кто теперь правит нами? И что он принес Траллу? — Молчание жреца подстегнуло старика. — Тогда остальное легко представить. Днем ты ходишь, где хочешь, но к ночи запираешься у себя в доме. И даже там ты в опасности... — Старик передохнул, сглотнув подступившую к горлу желчь. — Они поймали мою жену и продержали ее всю ночь, а утром я нашел ее на пороге. Бледную как снег. Я втащил ее в дом, но она только смотрела на меня обведенными темным ободом глазами. Тогда я увидел эти укусы на ее шее, увидел, что она пылает в жару. В глазах ее были боль и ненависть, точно ей не терпелось вцепиться в меня ногтями... — Голос старика дрогнул от этого воспоминания. — Я привязал ее к кровати и пошел за жрецом — за одним из вас, за жрецом Огня. Он сказал мне, что остается только одно. Я ждал снаружи, пока... — Захарий отвернулся, не договорив, с сердцем, словно кусок льда, и смахнул слезы с глаз. — Ее пепел тут, в сундуке, и волосы тоже. У нее были красивые волосы... — Старик склонил голову.
— Продолжай, — тихо сказал жрец.
— Что еще сказать? Каждую ночь все эти годы мы сидим под замком в своих домах, а вампиры воют и бранятся снаружи, скребясь в двери и ставни. Каждая дверь, каждое окно, каждая дымовая труба заперты от них наглухо, и все-таки они проникают к нам, когда мы меньше всего этого ожидаем. Днем ты можешь случайно ступить в тень — а они там таятся сотнями, только и дожидаясь, чтобы ты вышел из солнечного света.
