Дэн Абнетт - Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус
— Император защищает! — вставил капрал.
— Охрененно надеюсь на это, — солдат зачехлил свой автоган и побрел прочь.
III
Апотекарий Железных Змеев Утропий сломал печать на левой латной перчатке Базилиона. Правая рука отсутствовала по плечо, но это не имело значения. Базилион всегда отдавал предпочтение шуйце; и было правильно почтить его при помощи левой, почти нетронутой перчатки, пусть даже весь плечевой сустав был выдран из брони, плечо вывихнуто, мышцы шеи, руки и спины порваны, а растерзанная плоть висела рваными, обескровленными полосами.
Апотекарий снял перчатку — она уцелела, если отбросить несколько поверхностных царапин и вмятин — и передал Клеону, который некоторое время подержал её обеими руками перед лицом, а после упаковал для обратного пути на Итаку, когда они исполнят здесь свой долг. Утропий уже окроплял священной водой нетронутую, перевитую мышцами левую руку Базилиона, такую же идеальную в смерти, как и в жизни, только бледную и неподвижную. Утропий держал ладонь в своей, лил воду, затем вновь пристегнул флягу к поясу и нанес символы той же рукой, все еще удерживая длань боевого брата.
Слова ритуальной молитвы отчетливо раздавались над почившим, как и над всяким Железным Змеем, уже встретившим свой конец на службе; как и над всяким Железным Змеем, который еще встретит свой конец, исполняя долг пред Императором Человечества. Наконец, Утропий сшил пальцы левой руки Базилиона вместе, чтобы он никогда больше не мог держать оружие, чтобы его душа никогда не стремилась в бой и не сражалась в битве, чтобы всё закончилось вечным миром.
IV
Первыми к Трещине начали стекаться дураки — любопытствующие глупцы, услышавшие подсознательный зов эмпиреев. Они приходили глазеть и дивиться — и умирать. Некоторые упивались манящим не-светом, поглощенные убийственной интенсивностью, и шли прямиком под его лучи. Ни сами они, ни кто-либо еще не был в силах им помочь.
Милиция улья создала оцепление, которое нарушали вновь и вновь, и сотни строителей были привлечены к созданию оборонительных препятствий и стен многометровой высоты и толщины.
Верующие приходили молиться… Как паства Бога-Императора, так и язычники.
Прошли месяцы. Великий, блистательный улей распространился на восток, подальше от Трещины, обтекая ее. Огромный проект покрыл сотни квадратных километров, зарылся на три метра вглубь и взлетел на пятнадцать вверх, стройка велась на пике планетарных экономики и благосостояния, и отражала все, что та могла предложить. Наивно было думать, что Трещина может положить этому конец. Ничто не могло остановить поступь человека.
V
Прошли месяцы. Трещину запечатали таким количеством скалобетона, что слой получился совершенно непроницаемым.
Стройка переехала, оцепление сняли, все завесили брезентом и временными щитами с рекламой новых кварталов для отвода глаз. Не на что было смотреть.
Однако, кое-что нашлось для верующих, достаточное, чтобы остаться. Что-то свое для культиста, хаосопоклонника, последователя Губительных Сил. Обещание.
Слово распространилось всюду, и они приходили, в основном, по одному или парами, в это странное, запретное место, увлеченные обещанием светлого будущего, сотворенного руками человека. Они приходили, молились, приносили жертвы и истязали себя, и учили друг друга всему, что знали.
Они обращались к Трещине, и говорили с тоннами скалобетона, отделявшими их от варпа, но долгое время ничего не происходило.
VI
Подразделению апотекария Утропия, состоявшему из него самого и боевых братьев Базилиона и Клеона, понадобилось двадцать два месяца на путешествие с Итаки. Губернатор не ждал их, он почти забыл об отправленном запросе, а когда вспомнил, то почувствовал себя глупцом, поверившим словам старого гвардейца, который предположил, что кровь варпа стекает в его город-улей. Что гвардеец мог знать о варпе?
Была какая-то паника. Были смерти, но ведь это стройка; несчастные случаи неизбежны при работах такого масштаба. Несчастные случаи на производстве, не более.
Явившиеся космодесантники повергли губернатора в ужас, такой же, как и угроза варпа, и, когда они настояли на осмотре места происшествия, перечить он не решился, каким бы дураком себя ни ощущал. Их было по меньшей мере трое, огромных и внушающих трепет — ведь губернатору до того никогда не доводилось видеть подобных воинов. По крайней мере, он избежал унижения от встречи с целым отделением, которое могли прислать по ложной тревоге.
VII
Кровь стекала за спину Базилиона. Правые руку и ногу оторвало почти начисто, а левое плечо было разодрано и выбито из сустава. Воздушные фильтры его брони смялись или разбились полностью, задняя бронепластина перемешалась с плотью, верхний край кирасы погнулся и треснул, несмотря на почти незатронутые соединительные манжеты на шее и запястье. Сам нагрудник сохранил первозданный вид, за исключением пленки скалобетоновой пыли; нигде ни царапины, ни пятнышка.
Клеон снял шлем и встал почетным караулом над Базилионом и Утропием, а апотекарий склонился над трупом, ноги по обе стороны от пояса его боевого брата, и потянулся вниз. Он не думал об отсутствующей правой или перекрученной левой ногах Базилиона. Он не думал о звере.
Апотекарий делал то, чему был обучен: сконцентрировался на словах, которые декламировал, извлекая геносемя из груди Базилиона — наследие Железных Змеев, которое делало будущее возможным.
Он наложил последние бинты на рану в груди Базилиона, и совершил нужные жесты левой рукой, держа в правой редуктор.
Потом он ушел. Базилиона больше не существовало. Павший покинул свое тело в тот же миг, что было извлечено его геносемя. Теперь от него ничего не осталось, только шлем в месте последнего упокоения, и ещё перчатка, силовой меч и геносемя, которым суждено было вернуться домой.
VIII
Никто, кроме собравшихся вокруг нее культистов, не знал, что Трещина начала проникать за построенные вокруг нее стены. Те, кого не убила первая концентрированная нить не-света, были от нее в восторге, варп загадил их разум, обратил их к Хаосу. Они вскрыли тела мертвых еретиков, которые оказались неверующими, мошенниками, ветреными самозванцами, и жадно накинулись на необращенную, не сумевшую измениться, плоть.
Их голод был утолен, и, делая следующий шаг навстречу проклятию, они с новыми силами окунулись в слабые лучи не-света, с энергией и знанием дела. Женщина ступила за крутящийся горизонт кромешной черноты, и принялась монотонно выплевывать из себя череду жестких, гортанных, непостижимых звуков. К ней присоединился молодой человек, чей голос был ниже ее, что привело к диссонансу. Третий голос влился в хор, за ним четвертый, и так продолжалось, пока все паломники не присоединились к песнопению, каждый с чуть разнящейся тональностью и ритмом, отчего диссонанс ширился, расщеплял воздух, что было видно по разделяемому не-свету.
Белый свет расщепляется на цвета радуги, так же вел себя и не-свет. Штрихи плотного, бездонного серого цвета отделились друг от друга, задрожали и повисли в воздухе неровными полосами, вибрируя на разных частотах. Встречаясь, они словно отталкивали друг друга, как будто железная стружка под действием магнитного поля. Каждая частота, каждая лента коверкала проходящий через нее звук песнопения, усиливая диссонанс, создавая какофонию, от которой трещина в массивной стене из скалобетона росла и ширилась с угрожающей скоростью, пока кусок стены, восьми метров в высоту и пяти в ширину, не изрезали вдоль и поперек под всевозможными углами сплетенные лучи не-света.
Один из лучей начал срастаться в обжигающе яркий стержень не-света не толще иглы, который упал на ближайшего распевающего послушника, женщину, с которой начался нечестивый обряд. Из ее глотки полились нечеловеческие слова, глаза остекленели, а из носа и рта закапала черная кровь. Не-свет падал на ее лицо и запястья неровными линиями, когда она склонилась пред алтарем, которым была эта новорожденная Трещина. На коже начали появляться ожоги и волдыри, а потом она задымилась и покрылась следами прижигания, когда не-свет вырезал ей глаза из глазниц и отсек запястья. Другие последователи с молитвами наблюдали за тем, как все больше пучков срасталось и приближалось к ним, в блаженстве повышая голос.
На работу у пучков лучей не-света ушли часы, на расчленение, выхолащивание и потрошение послушников до состояния скелетов с голосовыми связками, распевающих нескончаемый гимн Хаосу.
Когда космодесантники отказались от его общества на своем пути к участку, губернатор с облегчением послал вместо себя капитана стражи улья.
