Джонатан Грин - Крестовый поход на Армагеддон
Все эти выступающие клыки, рваные уши, зашитые раны, восстановленные конечности и примитивные бионические имплантаты. Складывалось впечатление, что физиология зелёнокожих невероятно жизнестойка и может выдержать самое грубое лечение, дикарскую хирургию и жестокие аугметические улучшения. Среди орочьей орды многие с гордостью носили целые коллекции шрамов, многие из которых стали бы смертельными для любого человека, кроме космических десантников.
Для лечения этих ужасных ран применяли разнообразнейшие методы и материалы: большие промышленные скобы; толстые почти как верёвки хирургические нити; поцарапанные металлические пластины; ржавые болты; клейкую ленту, наподобие той, которой гвардейцы маркируют обоймы с разными боеприпасами и простую, завязанную узлами рубцовую ткань. Использовали всё это врачи ксеносов или сами раненные орки Жерве не знал, но считал, что оба варианта допустимы для такой варварской расы.
Крича вместе с братьями:
— Без пощады! Без сожалений! Без страха! — он нажал на курок болт-пистолета, одновременно рассекая тушу орка жужжащим цепным мечом.
Брат-ветеран Леорад из отделения Утера поднял болтер и открыл огонь по наступающей толпе зелёнокожих тел.
Полный доспех из толстых пластин керамита не только защищал рыцаря от пальбы ксеносов, но увеличивал и так огромную силу. Благодаря встроенным в доспех электроактивным псевдомышцам он мог легко удерживать болтер двумя руками, в то время как обычному человеку придётся приложить немало усилий, чтобы просто поднять его.
Для астартес болтер гораздо большее, чем простое оружие. Это божественный инструмент человечества, доказательство права людей повелевать галактикой, вестник смерти для врагов. Рёв выстрелов — молитва богам битвы.
В сравнении с ним оружие и машины орков выглядели топорными: детали наспех скреплены болтами, не обработаны и удерживаются сварочными швами. Казалось всё создавалось впопыхах и урывками, существом, которое понимало, как должно выглядеть оружие или машина, но имело смутное представление, как их изготовить.
Из затвора болтера вылетали стреляные гильзы — Леорад сокращал толпу тварей опустошительным градом огня, разрывающего плоть и ломающего кости.
Особенно здоровый орк в шипастом шлеме и с заново пришитой к бедру ногой неуклюже набросился на Вольфрама, взревев, как и все его сородичи в подобных случаях. Толстые слюни свисали с дёсен, покачиваясь от вонючего дыхания.
Капеллан тоже презирал инопланетных тварей. На его взгляд все они греховно уродливы и омерзительны. Зверюга приблизился к рыцарю, орудуя цепным ножом, который работал благодаря кашляющему бензиновому двигателю. Вольфрам уклонился от удара, схватил зубчатое лезвие рукой в чёрной перчатке, и атаковал крозиусом. Мощный, усиленный сервомоторами удар, подкреплённый потрескивающим энергетическим полем, снёс половину башки орка и выбил сломанный клык из жёсткой губы уродливой челюсти.
Вольфрам усмехнулся за маской-черепом. Все часы покаянных тренировок и поста стоили этого. Он никогда не чувствовал себя лучше, чем на поле боя, вблизи с врагом, даруя правосудие Императора в рукопашном бою.
Ничто не может заставить ощутить себя более живым, после двухсот тридцати трёх лет, чем взгляд в глаза смерти.
Адлар с чувством выполненного долга наблюдал, как боевую фуру сотрясло несколько внутренних вспышек, которые достигли пика в жутком катастрофическом взрыве. Повреждения нанесённые “Эскалибуром” спровоцировали цепную реакцию — детонировали разрушительные боеприпасы командной машины, обернувшись против своих. Одной обоймы высокоскоростных снарядов в одну точку корпуса хватило, чтобы пробить обшивку выглядевшего неуязвимым танка.
Теперь от него не осталось ничего — только дымящаяся воронка в испорченных песках пустошей и разбросанные листы брони. Гибель передвижной командной крепости ознаменовала конец всей ватаги орков. Маньяки скорости Высокоскоростных убийц были разгромлены.
Некоторым из уцелевших зелёнокожих удалось удрать обратно в суровую пустыню. Раненым, но ещё не умершим от причинённых Храмовниками повреждений, оставалось только дожидаться гневного правосудия Императора мечом или болтером.
— Наша следующая цель, — произнёс кастелян, обращаясь к подошедшим братьям, — встретиться с осаждёнными имперскими войсками в лагере титанов в Хеллсбриче. Но есть проблема. Ауспики дальнего радиуса и связь не работают. Технодесантник Исендур, ты можешь это объяснить?
— По всей видимости, аномалия вызвана окружающей средой, — мрачно ответил воин в багровой броне. Во время разговора его третья искусственная серворука подёргивалась, словно обладала собственным разумом. — Полученные на флоте перед высадкой отчёты подтверждают подобное предположение.
— Возможно это дело рук инопланетной мерзости, — зловеще предположил Вольфрам, — вот только специально или нет?
Адлар задумался над словами священника-воина. Вполне вероятно, что за помехами стоят зелёнокожие, но как и зачем они их создали, оставалось только гадать.
— Причина не имеет значения, — заявил он, — нам не остаётся ничего, кроме как продолжить движение к месту встречи. “Эскалибур” будет вести разведку впереди и предупредит об опасности, которую не заметят сканеры.
Рота выступила в путь. Час за часом рыцари продирались через барханы пустошей. Не один обычный человек не смог бы выдержать такой марш бросок, в том числе из-за токсичной атмосферы, грозившей медленной смертью всякому, кто её вдыхает. Но для Храмовников благодаря фильтрам в доспехах и генетическим улучшениям здешний воздух мало отличался от чистого кислорода.
— Кастелян, я что-то вижу, — сообщил Исендур, когда солнце Армагеддона достигло зенита.
Адлар проверил свой ауспик, но не увидел ничего, кроме помех:
— Что там, Исендур? Наша цель?
Технодесантник задумался, прежде чем ответить.
— Да, сэр. Думаю, что это она, — наконец сказал рыцарь.
— В твоём голосе заметно сомнение, — уточнил кастелян, — в чём дело?
— Уровень радиации почти зашкаливает, мне нужно провести калибровку и… Всё совсем не так, как должно быть, повелитель.
В наушниках Адлара раздалось статическое потрескивание, затем стал различим голос брата-пилота Хорека:
— … зненных показателей. Повторяю, мы не обнаружили никаких сигналов жизненных показателей!
– “Эскалибур”! — рявкнул кастелян. — Докладывайте.
— Кастелян Адлар, сэр. Хеллсбрич уничтожен! Мы облетели всю базу, но так и не нашли выживших. Ни одного! Есть при… ощной… мной… бомбард… — слова пилота заглушила буря помех.
— Повтори, брат Хорек! Что случилось с Хеллсбричем?
Ещё больше помех, а затем:
— …зрыв. Повторяю, база в Хеллсбриче уничтожена атомной бомбардировкой. Все погибли.
Пятая глава
Deus ex machine
Он плыл в холодных и непреодолимых туманах забвения. Он смотрел — но не видел, чувствовал — но не ощущал. Матово-красный кружился и превращался в тёмно-фиолетовый, а затем становился всепоглощающим чёрным. Он падал бесконечно, безостановочно и неудержимо. Порывы воздуха не свистели в ушах, ветер не терзал стремительно летящее в бездну тело, всего лишь одно чувство. И тогда…
Внезапно вспышка света рассеяла бесконечный мрак. Густые тёмные тучи разошлись. Снова стало можно различать цвета во тьме — оптические иллюзии за пределами видимости. Яркая молния осветила всё вокруг и понеслась дальше по уже проложенным изумрудным тропам. Кораллово-розовые пятна и топазовые остаточные изображения. Треск электростатических разрядов, танцующих на синоптических окончаниях. Экстаз и агония. Кислотный привкус металла во рту. И тогда…
Мускулы свело спазмом. Мышцы шеи задёргались: начался апоплексический приступ. Боль подобно расплавленному пламени разлилась по всем нервам и клеткам. И тогда…
Ничего.
Экхард открыл глаза и сразу узнал место, где оказался. Силуэт принцепса омывал бледный солнечный свет, который прорывался сквозь плотные облака отходов из мануфакторий, и отбрасывал насыщенные кроваво-красные тени на багровый песок.
Это Марс — мир-кузня Бога-Машины. Магнус стоял на равнине и смотрел через красно-ржавые пески пустыни на зубчатый горизонт огромных, словно горы, машинных кузниц и заводов-храмов Омниссии. Неровный скалистый ландшафт отзывался эхом и дрожью на удары в далёких фабриках и хриплый рёв извергавших дым труб. Повсюду возвышались гигантские мануфактории, похожие на задремавших доисторических чудовищ. Градирни почти не отличались — ни размерами, ни формой — от кратеров вулканов, они выбрасывали пар и отработанные газы в когда-то содержавший кислород воздух. Тем не менее Экхард мог дышать. С коричневых небес почти непрерывно шёл дождь из густого пепла и сажи. Но на украшенной тесьмой форме принцепса не появилось ни одного пятнышка.
