Елена Асеева - Коло Жизни. Середина. Том 1
— Глубокий обморок, небольшой сбой в работе сердца возникший вследствие однократного нарушения сердечного ритма, — молвила, наконец, скрипуче-писклявым голосом, точно собираясь разреветься, Трясца-не-всипуха.
Бесица-трясавица приглушила сияние собственного глаза и дымок словно рассеялся по лицу мальчика. Тем временем она взяла с оземи принесенный коробок и надавила перстом на его гладкую крышечку. Резко щелкнув, крышечка самую малость сдвинулась в бок, показав серебристое округлое дно и лежащую в нем прозрачно-стекляную с полпальца капсулу. Трясца-не-всипуха медлительно вынула капсулу из коробка, а та в свою очередь мгновенно растянулась, став схожей с упругой, узкой спиралевидной пружинкой, да заходила ходором туды… сюды. Поднеся, эту растянувшуюся не меньше чем в перст, пружинку к губам мальчика, бесица-трясавица осторожно приоткрыла его сведенные корчей губы. Бережно она возложила растянувшуюся капсулу на плотно сжатые зубы мальца, расположив ее горизонтально, и будто материей, обеими устами прикрыла сверху.
— Блага, что здесь произошло? — голос Вежды прозвучал достаточно ровно, понеже Господь не просто увидел огорчение в лице королевы, но и почувствовал его своей божественной силой.
Хотя с этим, Димург сейчас не смотрел на маруху, он неотступно следил за действиями бесицы-трясавицы да изменяющимися, степенно смягчающими чертами лица Яробора. Королева достаточно четко и быстро пояснила Богу о случившемся с мальчиком, добавив, что он просто запаниковал, поелику тот, кто должен был его выследить, как и намечалось, находится далеко. И идет он по следу нарочно оставленному для него марухами.
— Плохо, плохо, что наш малецык так кричал, — недовольно заметил Вежды, и, переведя взор с лица мальчугана, вельми по теплому взглянул на королеву, успокаивая ее той мягкость. — Очевидно, теперь Родитель мне не раз выскажет. Да, и, похоже, зов малецыка сбил настройки в Лег-хранителе. Днесь будет работать с шумом и беспокоить моего милого Седми. Но хуже всего, что в Млечный Путь Родитель может прислать кого из Отцов, а это нам днесь совсем…совсем сейчас не надобно.
Трясца-не-всипуха промеж того надавила на крышечку коробка с другой стороны, и та сдвинувшись самую толику, вползла в уже приоткрытую ее часть, живописав внутри себя вязко- трепещущее белое вещество. Надавив сверху на которое бесица-трясивица словно выудила из ее полотна сразу на все три перста тонкую, длинную струю мази. Поднеся те пальцы к лицу Яробора, она легкими взмахами стала наносить мазь ему на лоб, очи, губы, каждый раз оставляя там мелкие крупинки, оные немедля растекаясь, впитывались в поверхность кожи и придавали ей живости. Трясца-не-всипуха нанесла мазь также на виски, шею, запястья обеих рук мальца, и, развязав покромку, покрыла ею область груди, при том оттянув материю краски.
— Что?.. Трясца-не-всипуха не молчи, говори, что с мальчиком, — взволнованно произнес Вежды, дотоль обговорив все с королевой марух и повелев ей поколь выставить дополнительные охранные посты. Посему маги марух уже обернулась сорокой, порывисто взметнула своими крылами, и, поднявшись в воздух, громко затрещав, полетела выполнять указанное.
— Господин очнется, немного погодя, — как-то вяло протянула бесица-трясавица, и, закрыв коробок, оправила на мальчике краску.
— Ты говоришь неуверенно. Мне, что донести до Родителя, эту твою невнятность? — достаточно гневно вопросил Вежды, и данное негодование отразилось в металлических нотках его голоса съевшего всю бархатистость, да в золотом сияние кожи на миг поглотившем всю черноту.
— Господина надо осмотреть на маковке, Господь Вежды, — все с той же вялостью молвила Трясца-не всипуха. — На маковке, где есть Огнеястра, Грудница, Коркуша, Гнетуха, Дутиха, Лидиха, а так, — бесица-трясавица прервалась, сызнова ощупала лицо отрока, приподняв веки, заглянула в правый, левый глаз. — А так уж, простите Господь Вежды, одна неопределенность в том, что с господином все будет в порядке.
— Хороший ответ. Просто замечательный ответ, — глас Димурга накрыл своей мощью всю ложбинку, осыпав не только поверхность земли с берегов, вырвав травы, но и усеяв приникшие ветви деревов выдохнутой всей плотью розоватой изморозью. — Именно такой ответ я должен донести до Родителя. А после, Трясца-не-всипуха, как мне обещал Родитель и ведаешь ты, быть высланным из Млечного Пути. Молодец! Ты, молодец, Трясца-не-всипуха, ценю твою преданность и любовь.
Бесица-трясавица зажав в правой рук коробок, медленно поднялась на свои худобитные ноги. Она слегка развернула вправо сычиную голову и с нежностью, в которую явно вложила беспокойство, оглядев Бога с головы до ног, туго выдохнула через рот. Еще совсем немного Трясца-не-всипуха зарилась на серебристые сандалии своего Творца, а посем тоном в коем обаче не ощущалось положенного иным созданиям благоговения, вспять вельми строго (словно говаривала с подчиненным) сказала:
— Зачем же Господь Вежды всяк раз на молвь откликаться таким волнением, сие вельми не благостно сказывается на вашем здоровье. А по поводу господина, можно Родителю доложить следующее… Здоровье мальчика вельми слабое. Необходимо в ближайшее веремя произвести пересадку определенных внутренних органов, хотя, как вы и сами понимаете, наилучший вариант новая плоть. А поколь господину надо беречься, как можно больше находиться в тепле, пить вытяжки оные по нашему поручению ему дает его мать, и не в коем случае не шастать по этим лесам в поисках неизвестно кого. Надо было, как предлагали мы, воздействовать на его родителя и запретить это ужасное испытание. А днесь, мне и вообще, кажется, господин сместил в сторону хрящевую часть перегородки, посмотрите, как у него припух нос.
И без задержу не только бесица-трясавица, но и Бог, и королева воззрились на припухший нос мальчика, выделяющийся красноватой отечностью на смуглой коже.
— Я не могу ничего утверждать по поводу носа, господина, — глубокомысленно дополнила Трясца-не-всипуха и качнула повисшими повдоль тела руками. — Ибо не являюсь в этой области мастером. Здесь нужна помощь Гнетухи.
— Ладно… ладно, — сварливо перебил свое создание Вежды и по лицу его пробежала рябь болезненного недовольства, так как он тоже желал отнести мальчика на маковку, сейчас покуда тут никого нет из старших Богов.
Он желал отнести и подлечить. И единожды с тем боялся, что это перемещение может закончиться гибелью столь дорогого ему Крушеца. Столь дорогого его Отцу Крушеца. И давеча в разговоре с Седми молвил:
— Будем держать в тайне состояние нашего Крушеца. Эта жизнь очень важна. Несомненно, она должна быть долгой, и коль началось построение самого естества, это значит, что следующее вселение станет последним. Если сумеем продлить существование данной плоти, сберечь, что мы знаем от Родителя. То в следующей плоти, Крушеца, Родитель не станет уничтожать. Ибо сие вельми опасно и пагубно скажется на всех Богах, кто с ним особо близко дотоль общался. И поставит под угрозу почитай всех Димургов, тебя, Дажбу, Воителя, Огня, Круча, на что, как можно догадаться, Родитель никогда не решится.
— А ежели Родитель догадается? — не менее тревожно вопросил Седми, который был также привязан к Крушецу и Першему, и не хотел гибели одного, и болезненных переживаний другого.
— Тогда я повелю умертвить плоть мальчика, — ответил Вежды, и рябью заколыхалось сияние на коже его лица, — и, выпустив Крушеца, таким образом, не дам его сгубить Родителю. А там Крушец будет в мироколице и будет время, чтобы ему помочь… спасти… Абы я знаю, Отец второй раз не переживет его потерю.
Посему сейчас воззрившись сначала на мальчика, а после на Трясцу-не-всипуху, которая была достаточно к нему близка и ведала о его замыслах в отношение Крушеца, также как Отекная и Огнеястра, Вежды туго вздохнув, ворчливо досказал:
— Знаешь ведь, не могу унести, чего о том толковать. Знаешь лучше всех, так нет! нет, начинаешь болтать пустое. Подай лучше мне сюда мальчика, я огляжу лучицу и будем уходить, доколь они не очнулись.
Трясца-не-всипуха немедля присела подле лежащего мальчика, точно ощущая, что ляпнула огорчительное для любимого Творца. Она бережно просунула одну руку (в коей все еще сжимала коробок) под колени отрока, а вторую под шею, и рывком подняв его, испрямилась, да медлительной поступью направилась к Богу.
— Блага, надобно, чтобы больше бесценный наш мальчик не пугался, и не падал. Видишь, как это худо отражается на его здоровье, и вероятно на состояние лучицы.
— Да, Господь Вежды, — торопливо пропела маруха и в той молви послышалась не только мешанина слов, но и сорочиное трещание.
Она низко преклонила пред Димургом голову, понеже не смела вести себя, так как бесица-трясавица. Впрочем, она, как и иные марухи, не смела даже подумать о том, что позволяла себе Трясца-не-всипуха, потому как основу ее племени составляло не просто почтение, а еще и трепет к Богам, в особенности к особо любимому Гоподом Мором старшему брату.
