На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Стив Паркер, "Сражения Космического Десанта" бесплатно, без регистрации.
Гримальд вновь спустился по лестнице, игнорируя родителей, шепотом звавших девочку обратно. Она была не старше семи-восьми лет и ровно по колено рыцарю.
— Приветствую, — сказал он ей.
Толпа вздрогнула от вокс-голоса, и у некоторых из стоявших ближе всех перехватило дыхание от неожиданности.
Девочка моргнула.
— Папа говорит, что ты герой. Ты герой?
Гримальд окинул взглядом толпу. Целеуказатель перемещался от лица к лицу, ища родителей ребенка.
Ничто за два столетия войн не подготовило Храмовника к ответу на подобный вопрос. Собравшиеся беженцы смотрели молча.
— Здесь много героев, — ответил капеллан.
— Ты очень громкий, — пожаловалась девочка.
— Я привык кричать, — сказал рыцарь потише. — Ты что-то хочешь?
— Ты спасешь нас?
Он вновь посмотрел на толпу и ответил, очень осторожно подбирая слова.
Это было час назад. Реклюзиарх стоял с ближайшими братьями и чемпионом Императора во внутреннем святилище базилики.
Помещение оказалось большим и с легкостью вместило бы одновременно тысячу молящихся. Сейчас оно было пустым, сотни Стальных легионеров, которые были расквартированы здесь в последние недели, патрулировали кладбище и прилегающие к храму территории.
Несколько дюжин находившихся на отдыхе были выведены отсюда монахами, когда вошли Астартес. Почти немедленно к рыцарям присоединилась новая личность. И надо сказать, довольно раздражающая.
— Ну и что тут у нас? — изрекла раздражающая личность голосом старой женщины. — Избранные Императора наконец-то пришли посражаться вместе с нами?
В залитом солнечным светом зале рыцари обернулись в сторону входа, где стояла маленькая фигура, облаченная в силовую броню. Болтер, украшенный выполненными золотом письменами, был закреплен у нее за плечами. Оружие было меньшего размера, чем болтеры Астартес, но все равно крайне редко можно было увидеть подобное в человеческих руках.
Ее белый доспех был обильно украшен, демонстрируя высокое положение в ордене Серебряного Покрова. Белые волосы старухи были безжалостно обрезаны, лишь прикрывая уши и обрамляя сморщенное лицо с ледяными глазами.
— Приветствую, настоятельница, — поздоровался Баярд, склонив голову, как и остальные Храмовники. Но Гримальд и Приам не стали кланяться — реклюзиарх сотворил символ аквилы, а мечник и вовсе остался неподвижным.
— Я настоятельница Синдал, и именем святой Сильваны приветствую вас в храме Вознесения Императора.
Гримальд выступил вперед:
— Реклюзиарх Гримальд из Черных Храмовников. Не могу не отметить, что ваш голос звучит не слишком приветливо.
— А разве должен? За последнюю неделю пала половина Храмового района. Где вы были тогда, а?
Приам рассмеялся:
— Мы были в порту, мелкая мерзкая гарпия!
— Полегче, — предостерег Гримальд.
Приам ответил щелчком по воксу в знак подтверждения.
— Мы были, как объяснил брат Приам, заняты на востоке улья. Но сейчас мы здесь, когда война в последней стадии и враг подходит к дверям храма.
— Я прежде уже сражалась с Астартес, — промолвила настоятельница, скрестив облаченные в броню руки на символе лилии, начертанном на ее нагруднике. — Сражалась бок о бок с воинами, которые отдали жизни за идеалы Императора, и воинами, которые заботились лишь о славе так, словно носили честь вместо доспехов. И все они были Астартес.
— Мы здесь не для того, чтобы слушать рассуждения о наших принципах, — отозвался Гримальд, пытаясь сдержать раздражение в голосе.
— Это не имеет значения, реклюзиарх. Удали своих братьев-воинов из зала, пожалуйста! Нужно поговорить.
— Мы можем говорить о защите храма в присутствии моих братьев.
— Да, можем, когда придет время говорить о таких вещах. А пока прошу, удали их.
— Ты прошел обряд очищения из Чаши Толкований?
Вот какой вопрос задает она в тишине, которая настает после того, как мои братья вышли, а двери затворились.
Сосуд, о котором говорит настоятельница, оказывается большой чашей из черного металла, водруженной на невысокий пьедестал, похоже из золота. Она стоит у двустворчатых дверей, украшенных образами воинственных ангелов с цепными мечами и сжимающих болтеры святых.
Я признаюсь, что нет, не проходил.
— Тогда пойдем. — Она манит меня к чаше. Вода внутри отражает разукрашенный потолок и витражные окна наверху — буйство красок в жидком зеркале.
Сняв перчатки, Синдал опускает палец в воду.
— Эта вода трижды освящена, — произносит она, пальцем рисуя на лбу полумесяц. — Она дарует чистоту целей, когда вокруг лишь сомнения и потери.
— Я ничуть не потерян, — лгу я, и она улыбается в ответ.
— Я не имела в виду это, реклюзиарх. Но многие, пришедшие сюда, потеряли себя.
— Почему ты хочешь поговорить только со мной? Времени мало. Война докатится до этих стен всего через пару дней. Нужно подготовиться.
Синдал отвечает, уставившись вниз, в идеальное отражение в чаше:
— Эта базилика — настоящий бастион. Твердыня. Мы можем защищать ее неделями, когда враг наконец решит осадить ее.
— Ответь на вопрос! — На этот раз я не смог сдержать раздражение, даже если бы и хотел.
— Потому что ты не такой, как твои братья.
Я знаю, что когда она смотрит на мое лицо, то видит не меня, а посмертную маску Императора, шлем-череп реклюзиарха Астартес, багровые линзы Избранного. И все же, когда наши взгляды встречаются в отражении в воде, я не могу полностью побороть ощущение, что она видит именно меня под маской и броней.
Что старуха хочет сказать этими словами? Что чувствует мои сомнения? Неужели их, подобно поту, ощущают все, кто рядом со мной?
— Я ничем не отличаюсь от них.
— Отличаешься. Ты капеллан, разве нет? Реклюзиарх. Хранитель знаний, души, традиций и чистоты вашего ордена.
Мое сердце начинает биться медленнее. Мой ранг. Вот что она имеет в виду.
— Понимаю.
— Как я понимаю, капелланы Астартес облекаются властью самой Экклезиархией.
Ага. Синдал ищет общую почву. Удачи ей в этой бесполезной попытке. Она — воин Имперского Кредо и офицер в церкви Бога-Императора. Но я нет.
— Экклезиархия Терры подтверждает наши древние обряды, как и право всех глав Реклюзиума в ордене Адептус Астартес обучать воинов-священников вести за собой братьев в битву. Они не наделяют нас властью. Они признают, что у нас уже есть власть.
