Александр Казанцев - Сильнее времени (Фантастический роман с иллюстрациями)
Вилена не успела ответить. Вошел с веранды Виев:
— Прошу простить. Я хоть и не обещал приехать, но, узнав о вашем решении, не удержался.
— Занавес уже опущен, — горестно усмехнулся Руденко.
— Догадываюсь. Рад видеть у вас Вилену.
— А это профессор Лебедев из Института мозга. Знакомьтесь.
— Очень рад. — Поздоровавшись, Виев тотчас обратился к академику деловым тоном: — Не знаю, как вас, Владимир Лаврентьевич, но меня всегда интересует не то, что уже сделано, а то, что надо сделать. Вот об этом мне и хотелось бы побеседовать с вами в любое время, которое назначите.
— Вы человек занятой. Раз приехали, не будем откладывать. Здесь все заинтересованные лица: и профессор Лебедев, и Вилена Юльевна…
— Вот как? — отозвался невозмутимый Виев, совсем не удивившись. — Я, как вы знаете, ставлю вопрос о пополнении вашего спящего царства. Есть добровольцы.
— Да, добровольцы есть, — и академик кивнул на Вилену.
Виев повернулся к ней. Вилена прямо встретила его испытующий взгляд.
— Отрицательный результат — тоже результат, — повторила она слова академика. — Новый опыт необходим, и я готова помочь его провести. Вы знаете, почему мне это очень нужно.
— Это мы знаем, — прервал Руденко. — Но знаем также, что о том, чтобы заглянуть в будущее и остаться в нем, можно пока мечтать. Я тоже не прочь бы. На правах медведя в берлоге.
— Но ведь может оказаться хуже смерти! — напомнила Наташа.
Виев обернулся к ней, все такой же невозмутимый, и, по-видимому, все понял, хотя никто ничего ему не объяснял.
Вилена тоже все поняла. Она не может рассчитывать на этот путь в будущее, к ее Арсению.
Тогда… И словно в озарении она вдруг поняла, как могла бы поступить: «Если в принципе скачок во времени возможен, если его совершают люди на звездолете, а в биованнах совершать пока не берутся, значит…» И она сказала:
— Парадокс времени можно победить парадоксом времени! — И обратилась к Виеву, который смотрел на нее: — Иван Семенович, если не секрет, скажите: возможен ли второй звездный рейс в ближайшее время? Ведь у вас, я знаю, готовился и второй звездолет?
Виев был невозмутим:
— Второй звездный рейс планируется.
— И когда?
— В ближайшие дни будет опубликован план рейса на Этану.
— Этана? Костя говорил, что это в созвездии Гончих Псов. Рела, к которой улетели наши, — в созвездии Скорпиона. Когда оба экипажа вернутся на Землю, они будут сверстниками? Я так понимаю теорию относительности?
— Вы делаете успехи, — пошутил Виев и добавил: — Вернувшиеся, будут друг другу современниками, пробыв в разлуке шесть с половиной лет, поскольку до Этаны двадцать два световых года и срок рейса тоже около пяти лет.
— Шесть с половиной лет? — задумчиво повторила Вилена. — Жены моряков прежде ждали мужей из кругосветного плавания семь лет! И пусть мне будет больше тридцати…
— Больше. И намного, — улыбнулся Виев.
— Если бы я ждала на Земле. А если бы я летела?
— Вы? Летели бы? — покосился на Вилену Виев. И опять не удивился.
А вот Руденко, Лебедев и Наташа — те удивились.
Впоследствии Вилена много думала о своем быстром и решительном ответе. Очевидно, сказался и ее характер, и то, что, по существу, у нее оставался последний и единственный путь.
— Поскольку Владимир Лаврентьевич не берется меня заморозить, мне остается лететь, — с наружным спокойствием сказала Вилена.
Виев откровенно любовался ею:
— Знаете ли вы, что значит лишний пассажир на звездолете?
— Конечно. Тысячи тонн горючего и конструкции.
— Да. По этой причине в звездные рейсы пассажиров пока не берут. Пассажиром, увы, вам не стать.
— А если не пассажиром? — с задором, но без вызова спросила Вилена.
— Я ждал этого вопроса. Требуются два условия. Вам пришлось бы стать иной, Вилена. Первое — это идти не на подвиг ради своей любви, а на беспримерный риск во имя цивилизации. — И смолк.
— А что второе? — уже взволнованно спросила Вилена.
— Второе — нужно быть столь же необходимой экипажу звездолета, как необходим был ему ваш Арсений. Он и космонавт, и звездный штурман, не говоря уже о его заслугах как ученого.
— Значит, лететь могут только люди, незаменимые в полете, — с обретенным вдруг спокойствием произнесла Вилена.
— Незаменимые, — подтвердил Виев. — Вот если бы вы были математиком, как ваш отец, нейтринным инженером, как француз Лейе, или астронавигатором, как Арсении Ратов, то…
— Сколько времени осталось? — поинтересовался академик Руденко.
— Полтора года.
— Разве этого мало?
— Чтобы стать полезной для рейса? — спросил Виев, рассматривая выразительное лицо Вилены, которое отражало, как спокойствие борется в ней с волнением.
— Необходимой, — по-ратовски кратко сказала Вилена и крепко сжала губы.
— Пожалуй, легче горы сдвинуть, — заметил молчавший до сих пор профессор Лебедев.
— Значит, надо сдвинуть, — убежденно, как умел говорить Арсений, сказала Вилена. — Клин клином вышибают.
Старый академик, откинувшись на спинку кресла, слушал, потом, не выдержав, сказал:
— Ах, доктор, доктор Фауст! Что твой жалкий черт, возвращающий юность, по сравнению…
— С женщиной, — тихо подсказала Наташа.
В этот час родилась новая Вилена.
Часть третья… ПАМЯТЬ ПРЕДКОВ
Ила ве ту ла ерасе,
Астранес зила как селе Итала.
(Сияющему свету ласковому этрусков,
Астарте могущественной,
Всюду сущей в Италии.)
Из письма любителя-этрусковеда П. Н. Аркатова автору о «Русинском прочтении золотых пластинок на жертвеннике в Пирге близ Рима» (по материалам профессора М. Паллотино, Италия).Глава первая… ПРОТЕЗ
Вилена понимала, какой тяжкий труд — в баснословно короткий срок усвоить программу, которую звездолетчики проходили за много лет.
Еще в пору занятий музыкой Вилена проявляла завидное упорство в труде. Но то, что она взялась сделать, по общему мнению, превосходило все возможное. Но она твердо стояла на своем.
Домашние были в отчаянии от ее исступленных занятий. Мать даже слегла. Вилена дежурила у ее постели с книгой по астрономии или по физике в руках.
По выражению ее лица Анна Андреевна поняла, что науки даются ей не легко. И это оказалось для матери лучшим лекарством. Поверив, что дочь не улетит, она поднялась на ноги. Мудрая бабушка советовала не вмешиваться. Все устроится само собой.
Вилене мало было дня. Она вспомнила о гипнопедии (запоминании во сне) и как-то вечером принесла записанный на ленту курс лекций по физике, чтобы за ночь усвоить несколько глав. Не желая мешать Авеноль, с которой жила в одной комнате, она ушла ночевать в кабинет отца. Бабушка вызвалась посидеть с ней. И обе уснули.
Анна Андреевна слышала из-за двери, как бубнил аппарат:
— Термоядерные реакции в звездолете могут быть основаны на превращении четырех атомов водорода в один атом гелия. При слиянии ядер водорода будет наблюдаться дефект массы, соответствующий выделению энергии по формуле Эйнштейна: Е равно М, помноженному на С в квадрате, где Е — энергия, М — дефект массы, а С — скорость.
— Пусть хоть выспится! — вздохнула Анна Андреевна.
Утром Авеноль в тренировочном костюмчике распахнула дверь в отцовский кабинет.
— На зарядку! Ста-но-вись! — И, вбежав в комнату, включила видеофон.
На экране появилась дикторша, любимица семьи:
— С добрым утром!
Авеноль нажала кнопку, и шторы раздвинулись. Солнце ударило Вилене в глаза, она стала протирать их:
— Что такое? Почему я на папином диване? И ты, бабушка, здесь? Тебе неудобно было сидя спать?
Софья Николаевна потянулась в кресле:
— Как? И я уснула? Вот не гадала!
На экране появилась стройная гимнастка — казалось, будто она рядом с сестрами. Вилена уже выпрямилась, привычно развела плечи.
— Ай да бабушка! — воскликнула Авеноль, заметив, что Софья Николаевна принялась, как и внучки, повторять под музыку движения гимнастки.
— Девочки! Завтракать! — послышался мягкий голос матери.
Уже за столом, когда Анна Андреевна разливала кофе, Юлий Сергеевич спросил:
— Так что же ты помнишь из ночного урока?
— Выдохлась. Не занималась ночью, — призналась Вилена, совершенно забыв о попытке учиться во сне.
— Может быть, и к лучшему, — облегченно вздохнул отец. — Во всяком случае, все же проверим. Ты ничего не знаешь о дефекте массы?
— Он соответствует освобождающейся энергии при термоядерной реакции, — вдруг ответила старая актриса.
— Бабушка! Ты выучила! — всплеснула руками Авеноль.
