Морган Райс - Клич чести
Охваченный любовь к Гвен, Тор крепче сжал ее руку. Он был поражен, услышав, что она испытывает по отношению к нему те же чувства. Тор сгорал от желания сделать ей предложение. Он начал спрашивать себя, правильное ли сейчас время и место. Молодой человек уже собирался это сделать, когда внезапно он начал нервничать, опасаясь того, что она ему откажет.
Тор взял себя в руки. Он открыл рот, чтобы заговорить и задать ей этот вопрос.
Но вдруг они повернули за изгиб и остановились, когда перед ними предстало небольшое, но великолепное сооружение, построенное в форме миниатюрного замка – сокровенного и необычного. Он располагался высоко на холмах с прекрасным видом на луга, окруженные тысячами светящихся ночных цветов.
«Дом моей матери», - сказала Гвен.
«Твоей матери?» - переспросил Тор.
«Когда мои родители стали старше, им стало сложнее находить общий язык друг с другом. Мама построила это место для себя – в основном, чтобы быть подальше от отца. Ото всех нас. Она любила побыть в одиночестве. Но больше нет, теперь, по иронии судьбы, мама заключена в замке – по крайней мере, пока ей не станет лучше. Поэтому это место пустует. Лишь немногие люди знают о нем. Когда я была младше, иногда я приходила сюда, чтобы спрятаться здесь от всего, когда матери не было. Я хотела поделиться этим местом с тобой», - рассказала девушка, сжимая его руку.
Тор изумился тому, что это место существует. От одного его вида у молодого человека перехватывало дыхание – его причудливые старинные стены стояли на холмах, его фасад был покрыт цепляющимися светящимися цветами. Это место казалось волшебным.
Гвендолин повела Тора через луг прямо к зданию, уводя его внутрь через небольшую арочную дверь. Когда они вошли, девушка зажгла один факел, которым зажгла и остальные, благодаря чему они оказались в светлой комнате. Здесь было уютно, каменные комнаты не были слишком большими. Гвен зажгла огонь в камине, установила факел на стене, после чего они с Тором легли на груду мехов возле пламени. Крон подошел и сел в нескольких футах от них, возле огня. Леопард сел мордой к двери, на страже, защищая их.
Когда Тор и Гвен сидели рядом друг с другом, девушка протянула руку и сплела свои пальцы с пальцами Тора, после чего они поклонились и поцеловались. Когда Тор почувствовал, что рука Гвен тряслась, он и сам занервничал. Он погладил ее по щеке, и их поцелуй длился долго.
Лежа вместе с Гвен, Тор ощущал, как любовь к этой девушке переполняет его. Ему так многое хотелось ей сказать. Больше всего ему хотелось задать ей один вопрос. Ему нужно ее о чем-то спросить. Тор хотел провести с Гвен вечность и жаждал сказать ей об этом.
«Мне нужно о чем-то тебя спросить», - наконец, сказал он, чувствуя, как неистово бьется его сердце.
Но Гвен протянула руку, прикоснулась пальцем в его губам, заставляя молодого человека замолчать. Она наклонилась и поцеловала его.
«Сейчас не время для слов», - тихо произнесла она, улыбнувшись.
Тор не стал противиться, когда она снова и снова целовала его. Вскоре они уже находились в объятиях друг друга, свернувшись в мехах рядом с потрескивающим огнем. Этот день уже и без того превзошел все его самые смелые мечты, но эта минута здесь, рядом с Гвен, превысила даже их. В этом мире не было места, в котором он хотел бы оказаться в данный момент. Тор молился только о том, чтобы эта ночь никогда не кончалась.
*
Гвен купалась в Озере Печали. Это был красивый солнечный день, а такую ясную воду она никогда еще не видела. Плавая, девушка бросила взгляд вниз и увидела проплывающих под собой стай рыб самых ярких цветов, которые ей когда-либо приходилось видеть – ярко-голубые, розовые и желтые. Они проплывали мимо и, когда Гвен посмотрела на дно, то увидела под ногами выстеленный золотом песок. Золото было повсюду, покрывая дно озера. Когда Гвен вошла в воду, оно засверкало, посылая миллион отражений света по воде.
Гвен решила нырнуть все глубже и глубже, преисполнившись решимости схватить какую-то рыбку и извлечь ее из воды. Но чем глубже она ныряла, тем дальше становилось дно. Вскоре оно исчезло полностью.
Гвен моргнула, но, открыв глаза, оказалась стоящей на вершине холма. Девушка находилась в пустынной местности, которая, как она узнала, принадлежала Аргону. Но она нигде не увидела его дома. На самом деле, осмотревшись по сторонам, Гвен ничего здесь не увидела. Единственное, что здесь было, это завывание ветра над скалами.
Внезапно она почувствовала какое-то шевеление в своем животе и, посмотрев вниз, изумилась, увидев, что ее живот был округлен. Гвен была беременна.
Девушка опустила руку и прикоснулась к своему животу двумя руками. И в эту минуту она поразилась, почувствовав толчок.
И вдруг Гвен услышала голос Аргона:
«Ты носишь в себе великое дитя», - сказал он.
Гвен посмотрела вниз и ее глаза наполнились слезами, понимая, что друид говорит правду. Девушка ласкала свой живот обеими руками, желая передать ребенку свою любовь, чувство, которое исходило изнутри. Ребенок пнул ее ножкой в ответ.
Гвен открыла глаза и огляделась по сторонам, тяжело дыша, спрашивая себя, где она находится. Когда ее глаза постепенно привыкли в окружающей обстановке, девушка увидела, что она лежит в объятиях Тора, на куче меха, в замке ее матери, рядом с тлеющими угольками огня. Обернувшись, она увидела, как первый свет зари заглядывает в окно, заметила спящего поблизости Крона и поняла, что ей приснился сон.
Гвен поднялась, мягко высвобождаясь из объятий Тора, который крепко спал, и подошла к открытому окну. Она посмотрела вниз и одной рукой погладила свой живот – ничего не изменилось.
Но, тем не менее, Гвен чувствовала, что внутри нее что-то переменилось. Девушка ощутила проходящую через нее энергию. Она не могла этого объяснить, но каким-то образом она почувствовала, что изменилась навсегда.
И в эту минуту Гвен знала – просто знала – что она носит в себе дитя Тора.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Король МакКлауд кипел от гнева, шагая через площадь перед своим замком, наполненную его ранеными и поверженными солдатами. Его люди лежали повсюду, истекая кровью и издавая непрестанные стоны. Те, кому повезло избежать ран, сидели на земле с удрученными лицами. От одного только вида на эту картину он испытывал приступ тошноты. И неважно, что они у них только что было сто дней невиданных побед, трофеев, проникновения на сторону МакГилов глубже, чем когда-либо удавалось любому из его предков. Теперь все, что запомнят эти люди, - это их поражение, потеря их трофеев, рабов, их раны и потеря собратьев. А все из-за того мальчишки.
Это был позор.
Продолжая шагать, МакКлауд хмурился, пиная ногами случайно попадающийся у него на пути солдат, которые сидели на земле, толкая других, хлопая раненых. Он шел в окружении своих советников, ни один из которых не осмеливался заговорить с ним. Они мудро хранили молчание, зная, что заговорить было бы ошибкой.
МакКлауд снова и снова прокручивал в своей голове причину их поражения, что пошло не так, что можно было сделать по-другому. Может быть, им следовало бы остановиться перед последним городом. Возможно, ему не следовало отваживаться пробираться так глубоко. Если бы он вернулся раньше, то смог бы вернуться на сторону Хайлэндс, принадлежащую МакГилам, на своих собственных условиях в качестве героя-завоевателя, еще более величественного короля, чем все МакКлауды до него.
Но МакКлауд двинулся дальше, взял слишком много городов, слишком многое поставил на одно сражение. Он недооценил укрепления МакГилов. МакКлауд был уверен в том, что сын МакГила Гарет был слабаком, неспособным собрать оборону. Может быть, войска сражались независимо от действий Гарета. Он этого не понял.
Больше всего прочего король МакКлауд не понимал того мальчишку Тора. Он никогда не сталкивался в бою ни с кем, кто был бы настолько могущественным. У него просто не было никакой возможности, чтобы защититься от его силы.
В то время как МакКлауд проходил через лагерь людей, он понимал, что бунт неизбежен. Рано или поздно его собственные люди, которые так превозносили его, сплотятся и восстанут против него в попытке свернуть с престола. Вместо того чтобы прославиться как величайший король МакКлауд, он войдет в историю как король-неудачник. А этого он не мог допустить.
МакКлауд должен предотвратить это. Он станет со своими людьми еще жестче, станет еще более злым – настолько злым, что они даже не подумают о восстании. А тем временем он придумает другой план и снова нанесет МакГилам удар, еще тяжелее предыдущего.
Но глядя на плачевное состояние его армии, МакКлауд не знал, насколько это возможно. Он испытывал ярость по отношению к ним. Они разочаровали его, а никто не смеет его подводить.
