Фрэнк Герберт - Дюна
– Усердно занимаешься, сын? – спросил герцог.
Он подошел к столу, бросил взгляд на разложенные бумаги, скользнул глазами по залу. Он чувствовал себя очень усталым и ощущал настоящую боль от необходимости скрывать свою слабость. «Надо будет использовать всякую возможность для отдыха во время полета к Арракису, – подумал он. – На Арракисе отдыхать уже не придется».
– Не слишком усердно, – признался Пауль. – Все это верно… – Он пожал плечами.
– Да, понимаю. Но так или иначе, а завтра мы улетаем. Я полагаю, приятно будет наконец устроиться на новом месте, в новом доме, оставить всю эту суету позади…
Пауль кивнул. Внезапно он вспомнил слова Преподобной Матери: «…твоего отца не спасет ничто».
– Отец, – спросил Пауль, – Арракис в самом деле так опасен, как все говорят?
Герцог заставил себя небрежно махнуть рукой, присел на угол стола, улыбнулся. В его сознании выстроился весь разговор – так случалось ему говорить со своими людьми перед боем, когда он желал рассеять их сомнения и подбодрить. Но разговор этот умер, не успев воплотиться в слова, изгнанный одной-единственной мыслью: «Это – мой сын».
– Да, там будет опасно, – признал он.
– Хават сказал, что у нас есть определенные виды на фрименов, – сказал Пауль и спросил себя: «Почему я не рассказываю ему о том, что говорила старуха? Какую печать наложила она на мой язык?».
Герцог заметил угнетенное состояние сына и сказал:
– Хават, как обычно, выделяет главную возможность. Но она далеко не единственная. Я, скажем, думаю о КООАМ – «Комбайн Оннет Обер Адвансер Меркантайлс» – Картеле негоциантов. Отдав нам Арракис, Его Величество вынужден тем самым отдать нам и голос в Директорате КООАМ… а это уже кое-что. Хотя и не так много…
– КООАМ контролирует Пряность, – сказал Пауль.
– И Арракис – источник Пряности – это наша дорога в КООАМ, – кивнул герцог. – Однако КООАМ – это не только меланжа.
– Предупреждала ли тебя Преподобная Мать? – выпалил вдруг Пауль. Он стиснул кулаки, почувствовав, как сильно вспотели у него ладони. Слишком большого усилия потребовал у него этот вопрос.
– Хават мне уже сказал, что она пыталась запугать тебя поджидающими на Арракисе опасностями, – сказал герцог. – Не позволяй женским страхам затуманивать твой разум. Никакая женщина не хочет, чтобы ее близкие подвергались опасности. За всеми этими предостережениями видна рука твоей матери. Так что принимай их как знак ее любви к нам.
– А она знает о фрименах?
– Да. И о многом другом.
– О чем?
И герцог подумал: «Правда может оказаться куда хуже, чем он опасается. Конечно, и опасная, суровая правда полезна для того, кто умеет ею воспользоваться. И вот этому – умению обращаться с опасными фактами – мой сын не обучен. Этот пробел необходимо как можно скорее заполнить – хотя мальчик еще так юн…»
– А вот о чем. Мало что из товаров не связано так или иначе с КООАМ, – сказал герцог. – Дерево и лесоматериалы, ослы, лошади, коровы, навоз, акулы, китовые шкуры – самые прозаические и самые экзотические предметы… даже наш бедный рис пунди с Каладана. Все, что может перевезти Гильдия: произведения искусства с Эказа, машины с Ричезы и Икса. Но все это – ничто рядом с меланжей. За щепоть Пряности можно купить дом на Тупайле. Пряность нельзя синтезировать – ее можно только добыть на Арракисе. Она поистине уникальна и обладает мощнейшими гериатрическими свойствами.
– Теперь мы ее контролируем?
– Ну, в какой-то степени… Но важно помнить о всех тех Домах, которые зависят от прибылей КООАМ. И о том, что огромная часть этих прибылей зависит от одного-единственного товара – от Пряности. Представь, что случится, если по какой-то причине добыча Пряности уменьшится?
– В такой ситуации тот, кому удалось создать запасы меланжи, получит сверхприбыль, – отозвался Пауль, – а все прочие останутся в дураках.
Герцог позволил себе секунду мрачного удовлетворения: глядя на сына, он думал, каким проницательным было это замечание, какой великолепный интеллект подсказал его… Он кивнул:
– Да. А Харконнены накапливали запасы многие годы.
– Значит, они хотят подорвать добычу Пряности и обвинить в этом тебя.
– Они хотят подорвать влияние Дома Атрейдес, – сказал герцог. – Вспомни о Домах Ландсраада, которые смотрят на меня в какой-то степени как на лидера и неофициального выразителя их интересов. А теперь представь, что будет, если их доходы вдруг резко упадут и виноват в этом окажусь я? В конце концов, своя рубашка ближе к телу! Как говорится, к черту Великую Конвенцию – нельзя же позволять разорять себя! – Жесткая улыбка искривила губы герцога. – Что бы со мной ни сделали тогда, они предпочтут этого не заметить…
– Даже если бы против нас применили атомное оружие?
– Что ты, к чему такие ужасы? Никакого открытого нарушения Конвенции не будет. Но почти все остальное, кроме этого, возможно… даже распыление радиоактивных веществ или, скажем, отравление почвы.
– Тогда зачем мы идем на это?
– Пауль! – Герцог неодобрительно посмотрел на сына. – Знать, где ловушка, – это первый шаг к тому, чтобы избежать ее. Это похоже на поединок, на дуэль, только масштабы другие. Выпад внутри выпада, а тот – внутри третьего, один финт в другом… и так, кажется, до бесконечности. Нам надо распутать этот проклятый клубок. Итак, зная, что Харконнены запасают меланжу, зададим следующий вопрос: кто еще это делает? Ответив на него, получим список наших врагов.
– И кто же это?
– Некоторые Великие Дома, известные своим недружественным к нам отношением, а также некоторые из тех, кого мы считали друзьями или по крайней мере союзниками. Впрочем, сейчас это не важно, потому что у нас есть еще один, и гораздо более могущественный, враг: наш любимый Падишах-Император!
Пауль попытался сглотнуть вмиг пересохшим горлом:
– А ты не мог бы созвать сессию Ландсраада и разоблачить…
– Показать врагу, что мы знаем, чья рука занесла нож? Нет, Пауль. Сейчас мы по крайней мере видим нож. Кто знает, откуда нам ждать удара тогда? Если мы выложим все перед Ландсраадом сейчас, это лишь внесет смятение. Император будет все отрицать, и кто посмеет ему противоречить? Все, что мы могли бы выиграть, – это небольшая отсрочка, а в случае неудачи нас ждет всеобщий хаос. И откуда пришел бы следующий удар?
– Все Дома могли бы запасать Пряность.
– У врагов слишком большая фора.
– Император… – протянул Пауль. – Это значит – сардаукары.
– И, без всякого сомнения, переодетые в форму Харконненов, – кивнул герцог. – Но все равно это будут те же солдаты-фанатики.
