Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III
Я смял своего первого противника, позволив крови из его разбитого черепа забрызгать мой щит, прежде чем прикончить его. Мне потребовалось сделать всего один шаг, и вот я уже несусь вперед вместе со своими бессмертными братьями. Второму я прострелил скулу, его лицо растворилось в дымке, когда взорвался масс-реактивный снаряд. Я врезался в третьего, разбив ему ребра. Четвертый от нашего наступления упал передо мной, и я рассек ему горло краем своего прорывного щита, едва заметив кровь, омывшую мой бронированный ботинок.
Наша цель сделала нас безжалостными. Блокада вокруг верхних слоев атмосферы Исствана не позволяла X Легиону добраться до своего отца, и «Ретиарий» был лишь одним из судов, стоящих на нашем пути. Наша миссия была проста. Приказы наших Железных Отцов — предельно ясны. Уничтожить корабль любыми доступными средствами. Если это означает, что нам придется умереть, то так тому и быть.
Неумолимо и неизбежно мы разгромили контратакующие силы «Ретиария». После чего вырезали оружейные команды, а затем — матросов, пока не убили всех членов экипажа в поле зрения. Это был бесславный, но необходимый поступок.
После этого мы нарушили строй, чтобы быстро нейтрализовать остальных. Палуба была скользкой от вражеской крови, но разглядеть её в тусклом свете было проблематично.
— Где мы? — спросил Мордан.
— Думаю, в кормовом инжинариуме, — ответил я. Я немного знал о планировке судна, поскольку оно придерживалось существующей схемы экспедиционного флота. — В одном из меньших ангарных отсеков, близ внешней обшивки судна.
Ангар, относительно небольшое помещение с низким потолком и простыми палубными плитами под ногами, использовался для размещения разносторонней, малой заградительной авиации «Ретиария». На данный момент он был свободен от звездных истребителей и штурмовиков, Пожиратели Миров бросили их все в схватку с судами Железных Рук, пытавшихся прорвать блокаду. Вместо них узкое пространство заполняли такелажники и загрузчики боеприпасов. Такелажные цепи свисали с верхних шкивов, слегка покачиваясь из-за битвы. Было душно, из отверстий в стенах струями вырывался пар. Всеобъемлющее, животное тепло покрыло все поверхности тонким слоем испарины. Стояла вонь.
В моем ухе затрещал вокс-передатчик. Общий канал. Как и ожидалось, через пустую статику донесся голос брата-капитана Удриса с «Горгонески».
Азот доложил ему, что мы успешно проникли на борт и двигаемся вглубь судна. Сопротивление было минимальным.
Мы все знали, что это скоро изменится.
— Блокада? — спросил Сомбрак, когда Азот закончил получать приказы с «Горгонески».
— Всё ещё цела, — ответил Азот. — Мы узнаем, если это изменится. Эти залы заполонит огонь, стены разрушатся, а нас выбросит в пустоту. Пока что они держатся. Поэтому мы должны разбить их. Внизу под нами умирают Авернии, братья.
— Хотелось бы мне стоять подле Горгона в последний раз, — склонив голову, произнес Катус.
Азот хлопнул его по плечу рукой в перчатке. В голосе бывшего фратера чувствовался скрытый гнев. Он мог быть направлен как на развернувшееся на Исстване предательство, так и на лишение его звания. Или же и на то, и на другое одновременно.
— Да, Катус, как и мне. Но у нас своя судьба, и свершится она здесь, на борту «Ретиария».
Мы двинулись дальше, оставив мёртвых гнить в тепле.
Как только экипаж мостика обнаружил наше вторжение, на «Ретиарии» заблокировали переборки и запечатали все взрывозащитные двери, стремясь запереть нас в не жизненно важной части корабля.
Пока два моих брата с лазрезаками занимались вскрытием взрывозащитной двери, ведущей к ангару, остальные заняли оборонительное положение. Азот отозвал меня в сторону. Настроение его было мрачным.
— Ни слова от других отделений, — сказал он мне. — Кунэда, Воррус, Хаккар… — Он покачал головой. — Вылетело тридцать три штурмовых тарана. На данный момент мне известно лишь о четырех, достигших «Ретиария», и все они находятся в этом ангаре. Как далеко инжинариум?
— Он относительно близко, — ответил я, эйдетически вспоминая схемы, — но прежде чем мы достигнем его, нам придется пройти через лабиринты тоннелей и комнат, лежащих за этими дверями.
Азот кивнул, глядя скорее в мою сторону, чем на меня, как будто я только что подтвердил что-то, что он уже и так знал своим нутром. Следующие слова он произнес со смирением:
— Эта миссия с самого начала была самоубийством…
Из всех Бессмертных, кого я знал и с кем сражался рядом, Азот, казалось, меньше всех жаждал смерти ради восстановления своей поставленной под сомнение чести. Или, возможно, смерти с ощущением того, что его честь по-прежнему под сомнением. Азот был таким же храбрым, как и любой легионер Железных Рук — в том числе благородные Авернии — но я подозревал, что его пылким желанием было вернуться в число Железных Отцов, прежде чем пасть в бою.
Но сейчас мы были призраками, все мы, наша честь для нас столь же бесплотна, как дым. Мы согрешили, и посему должны были искупить. По крайней мере, так гласила клятва.
Ведущая из ангара взрывозащитная дверь поддалась, с оглушительным лязгом рухнув на палубу по ту сторону прохода.
Ещё больше мрака и кровавой тьмы. Изнуряющая жара, ещё более ощутимая, чем прежде, ударила нас подобно кулаку. Пульсирующее гудение из соседнего инжинариума было оглушительным. Палуба под ногами дрожала от громоподобной канонады бортовых залпов, а стены сотрясались от вибрационной отдачи. Нефтехимическая вонь смешалась с резким послевкусием недавно разряженных лазерных батарей, поднимавшимся с нижних палуб.
На войне звездолёт был настолько же жестоким полем боя, как и любое другое, но «Ретиарий» снискал себе дурную славу за свою суровость.
Воины в силовой броне, атаковавшие нас из пропитанных испариной теней, были тому доказательством.
Первая кровь досталась Пожирателям Миров.
Облаченные в потрепанную боевую броню, украшенную шипами и заклепками, сыны Ангрона выглядели достойными своего имени. Кровь и грязь пятнали их, придав внешнему виду дополнительной свирепости, в которой тот не нуждался. В их дыхательных решетках пузырилась пена, в воздухе запахло лихорадочным потом. Свирепые, рычащие, безжалостные — я видел животных, напавших на нас из теней, но не людей. Их воинская удаль была устрашающей, даже для нас.
Незнакомый мне Бессмертный закричал, его рука со щитом безвольно повисла, когда ему разрезали уязвимый плечевой сустав, разорвав находящиеся под ним сухожилия. Второй удар прошел от левой ключицы до правого бедра. Преодолев инерционное сопротивление, обе половинки тела разъехались, и мой брат развалился на палубе.
Выстрел из плазменного пистолета в упор испарил голову ещё одного медузийца, отреагировавшего слишком медленно. Ещё троих в передних рядах жестоко выпотрошили. Цепные клинки — мечи и топоры — зверски рычали.
Словно животное, внезапно осознавшее, что его ранили, мы отпрянули. В первую очередь мы перекрыли брешь в двери, удерживая наших врагов на расстоянии, поэтому они не смогли проскользнуть и окружить нас. А затем мы дали отпор.
Решительный натиск, в равной мере опиравшийся на медузийские упорство и выдержку и прочность наших прорывных щитов, позволил нам занять плацдарм в первом участке коридора, находившегося за взрывозащитной дверью. Наш враг поддался нам, беспрепятственно уступив территорию, однако после пресекал любые попытки дальнейшего продвижения своими свирепостью и численным перевесом.
Сосчитать их всех было невозможно, но я насчитал врагов вдвое больше нашего числа, столпившихся в лежащем перед нами лабиринте коридоров. Мы прорвались, все легионеры нашей отринутой роты, а затем сыновья Ангрона набросились на нас ураганом мечей.
Горячие искры гневно разлетелись от края моего щита, когда тот повстречался с картаво рычащим цепным клинком Пожирателя Миров. Мой противник не носил шлема, являя миру сморщенное от рубцовой ткани и металлических украшений лицо. Цепь петлей соединяла его ухо и нос, а шипастый стержень пронзал обе щеки. Шея была отмечена татуировками, похожими на метки счета убийств, хотя сказать что-то наверняка в темноте было трудно.
Я впечатал щит в его тело, и он, закряхтев, пошатнулся. Просунув болт-пистолет в специально сделанный в пробивном щите паз, я почти в упор выстрелил ему в горло. Куски черепа и красной материи забарабанили по моей лицевой пластине, когда голова Пожирателя Миров взорвалась.
Я решительно сделал шаг вперед.
Мы все сделали.
Азот сплотил нас.
— Держаться! — проревел он. — Сомкнуть щиты!
Они снова набросились на нас, бесноватые, с пеной у рта, словно бешеные псы. Я чувствовал, как мое плечо резонирует от бешеных, частых ударов топора о щит. Оно запылало, и по моей руке распространилось онемение, порожденное чрезмерным мышечным напряжением.
