Майк Ли - Нагаш непобежденный
Царица отложила кисть и вслушалась в шелест дождя за окном, снова и снова обдумывая возникшую проблему и приходя все к тому же выводу.
Необходимо что-то предпринять. Если Ламашиззар не станет ничего делать, значит, придется всю ответственность брать на себя.
Неферата взяла исписанный лист и уставилась на него долгим взглядом. Лицо ее посуровело. Медленно, осторожно она скормила записку пламени, горевшему в масляной лампе.
До рассвета оставалось не больше часа. Неферата встала со своего места, надела темное платье и туфли. На черные волосы, собранные в пучок, она накинула капюшон темного шерстяного плаща, взяла с туалетного столика маленькую золотую шкатулку и заткнула ее за кушак. Золотая маска осталась лежать на своей деревянной подставке, ее изящные изгибы прятались в тени.
Служанки все еще крепко спали, но едва рассветет, они начнут просыпаться. Нельзя терять время! Царица бесшумно выскользнула из спальни и торопливо вошла в темный коридор, ведущий к Залу Благочестивых Размышлений.
Она шла так быстро, как могла, держась по возможности мало используемых проходов. Дважды заметила предательский свет фонаря, падающий из примыкающего коридора, но оба раза успела найти достаточно глубокую тень и спрятаться в ней до того, как мимо пройдет сонная служанка. Вскоре царица уже стояла перед высокими бронзовыми дверями, ведущими в зал приемов. Металлическая поверхность оказалась холодной на ощупь, когда Неферата потянула одну створку на себя и приоткрыла ее ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь.
С отчаянно колотившимся сердцем она метнулась через зал и прижала ухо к дверям, ведущим наружу. Стоят ли с той стороны стражники? Этого Неферата не знала. Она тщетно прислушивалась несколько долгих минут, потом сдалась и решила попытаться, взялась за тяжелое медное кольцо и слегка приоткрыла дверь. Коридор был пустым и темным.
Проскользнув через порог в сам дворец, Неферата почувствовала возбуждение. Сейчас она официально считалась беглянкой, нарушившей как царский, так и религиозный законы. Но только в том случае, если меня поймают, напомнила она себе и невольно усмехнулась.
В самом дворце пришлось идти медленнее — она не слишком хорошо знала его планировку и здешний распорядок. Во всяком случае, стражников тут не было. Когда-то коридоры патрулировались царскими ушебти, быстрыми и смертоносными, как ужасные змеи Асаф. У Нефераты остались о них только смутные образы еще с тех пор, как она была девочкой. Ей вспоминались бесшумные грациозные движения и бездонные черные глаза. Все это осталось в прошлом — сейчас о них напоминали только громадные статуи, охранявшие царские усыпальницы за городом.
Неферата двигалась, соблюдая максимум осторожности, и чудом сумела избежать столкновения с несколькими слугами, приступившими к работе в такой ранний час. Ей потребовалось минут сорок, чтобы достичь дальней стороны дворца, того пыльного заброшенного крыла, где Ламашиззар хранил свои самые мрачные секреты. Главные двери в это крыло оказались заперты, но Неферата этого ожидала. За какие-нибудь несколько минут она обнаружила вход для слуг и стала нащупывать путь в гнетущей тьме, лежавшей по ту сторону.
Паутина призрачными нитями задевала лицо царицы. В узком коридоре без окон было темно, как в гробнице. Неферата слышала, как из-под ног, шурша, разбегаются крысы, и бранила себя за то, что не догадалась захватить огарок свечи. Стиснув зубы, она протянула руку, нащупала слева стену и пошла, держась за нее.
Было холодно и сыро. Пальцы то и дело задевали скользкие участки, покрытые плесенью. Один раз из-под пальцев выскочило что-то большое, многоногое, и она с трудом удержала крик. Насколько Неферата знала, сам царь или его соратники могут находиться где-то рядом, и если ее поймают… Она даже думать не хотела, что с ней тогда сделают.
Примерно через двадцать футов рука нащупала деревянную дверь. Неферата пошла дальше, отсчитывая дверные проемы. Прошло больше ста лет с тех пор, как она последний раз заходила в святая святых Ламашиззара, но царица помнила, что находится его убежище в центре крыла, далеко от окон, сквозь которые можно увидеть предательский свет ламп, горящих поздно ночью. Добравшись до десятой двери, она остановилась и попробовала открыть щеколду. Та подалась, проржавевший металл заскрежетал, и звук показался в этой гнетущей тьме оглушительно громким. Неферата застыла, боясь вздохнуть. Прошло несколько томительных секунд, но ничего, кроме возни разбегающихся крыс, она не услышала.
Дверь открылась, слегка скрипнув деревом о песок, собравшийся на плитах песчаника. Сквозь окна с восточной стороны дворца сочился предутренний свет. Его едва хватало на то, чтобы различить окружающее. Неферата оказалась в узком коридоре, ведущем на восток и соединяющемся с широким центральным проходом, что тянулся через все крыло.
Передвигаясь как можно тише, она прокралась в конец коридора для слуг. Со стен центрального прохода много лет назад содрали все драпировки, вытащили отсюда всю мебель, все украшения и тайком продали на городском рынке в самые бедные годы, чтобы выплатить долг владыкам Шелковых Земель.
Толстый слой пыли, лежавший на полу в центральном проходе, посредине был вытерт. Вглядываясь в сумрак, Неферата пошла по широкому коридору, придерживаясь этого следа. Он закончился у ничем не примечательной двери справа от нее.
Сердце опять заколотилось. Она положила руку на засов, понимая, что это решающий момент — стоит пересечь порог, и пути назад не будет.
Это не ради меня, напомнила себе царица. Это ради Ламии.
На сей раз смазанный засов негромко звякнул, когда она на него нажала. Неферата толкнула дверь кончиками пальцев, принюхиваясь к слабому запаху благовоний и пролитой крови.
В жаровне, стоявшей в дальнем конце комнаты, еще тлели угли. Неферата помедлила на пороге, пытаясь разглядеть, что там внутри. Столов было больше, чем ей помнилось, почти на всех валялись кучи бумаг, папирусные свитки и неаккуратные стопки книг в кожаных переплетах. Тут и там стояли деревянные стулья и драные диваны, кубки с вином и подносы с недоеденной пищей. Царица с отвращением скривила губы. Больше всего это напоминало захламленную библиотеку какого-нибудь богатого молодого аристократа.
Убедившись, что ни Ламашиззара, ни его приспешников поблизости нет, Неферата вошла внутрь и плотно прикрыла за собой дверь. Осторожно пробираясь по комнате, она подошла к жаровне и спустя несколько минут аккуратно раздула пламя.
Свет проник в дальние углы большой комнаты, стали видны еще какие-то полки и широкие столы, заставленные пыльными глиняными горшочками и стеклянными бутылками с экзотическими жидкими снадобьями и порошками. Все это находилось по другую сторону расчищенного участка пола, с которого тщательно смели пыль и грязь и нарисовали сложный магический символ, не похожий ни на что, виденное ею раньше.
Неферате потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть фигуру, вытянувшуюся вдоль стены на противоположной стороне от колдовского круга. Царица пошарила на столах в поисках масляной лампы, нашла одну, зажгла фитиль от уголька в жаровне и, собрав все свое мужество, боязливо подошла к царскому пленнику.
Архан Черный ни капли не изменился за прошедшие сто пятьдесят лет. Одетый в грязные лохмотья, с синеватой кожей, покрытой грязью. Лицо бессмертного выглядело в точности так же, как много лет назад, в тот день, когда царица впервые увидела его. Шею Архана обхватывал толстый железный ошейник, от него тянулась тяжелая цепь, прикрепленная к болту, утопленному глубоко в стену. Рядом с ним валялся перевернутый винный кубок, широкая струйка темной жидкости вытекла на пол.
На губах бессмертного виднелись черные пятна. Корень лотоса. Хотя его грудь не поднималась и не опускалась, как у живого, Неферата знала, что Архан погружен в наркотический сон. С самого начала Ламашиззар держал пленника под строгим контролем, вливая в него смесь из своего слабенького эликсира и такого количества корня лотоса, что его хватило бы для убийства полудюжины человек. Когда не требовалось переводить тайные записи Нагаша, Архана погружали в оцепенение, чтобы он не мог сбежать.
Глядя на обмякшие черты бессмертного, Неферата гадала, сохранил ли он хоть сколько-нибудь разума, но утешила себя мыслью о том, что, если бы от Архана не было больше пользы, Ламашиззар избавился бы от него без малейших колебаний.
Царица сделала глубокий вдох и вытащила из-за кушака золотую шкатулку. Откинув филигранную крышку, она вынула хиксу и прижала ее к шее Архана. Пришлось сделать несколько попыток, пока насекомое не изогнуло брюшко и не вонзило жало в плоть бессмертного.
Какое-то время ничего не происходило. Неферата предполагала, что Архан застонет, когда яд осы выжжет действие лотоса, но бессмертный даже не вздрогнул. Его глаза просто открылись, словно до этого он всего лишь дремал, и бессмертный уставился на Неферату вялым, безразличным взглядом.
