Ник Перумов - Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 2
– Нечисть валом валит-с, ваше патриаршество. – Зубы верного Фихте выколачивали дробь. – Того и гляди сюда пожалуют-с, ваше патриаршество!
Хеон не повёл и бровью. Никто не должен видеть его растерянности. У него в резерве ещё оставалось четыре полных тагата, он имел чем парировать внезапную угрозу, но чем тогда развить успех?
И всё-таки такое не проигнорируешь.
– Фихте, разверни один тагат поперёк дороги этих тварей, а другой пусть ударит им в бок, – приказал Патриарх. – Ещё один тагат – на Углежогную, если маги действительно покинули убежище – окуривать их дымом и расстреливать. Никаких пленных. Они уже не нужны.
– С-слушаю-с, ваше патриаршество, – слабым голосом ответил слуга. Ему, единственному в Серой Лиге, позволялось быть трусом. Маленькая прихоть великого Патриарха. Точнее, Патриарха, которого непременно назовут великим – после этой ночи.
* * *Легат Аврамий благополучно провёл свои манипулы в Чёрный Город. Разумеется, маги не ограничились одним ударом – за первым вскоре последовал второй, более удачный: легат потерял два десятка человек убитыми и почти столько же – ранеными и обожжёнными.
В Чёрном Городе на пути когорты стали всё чаще и чаще попадаться кучки людей с неказистым, самодельным оружием. Легионеров окликали; кто-то находил приятелей.
– Куда идёте? – слышалось со всех сторон.
«Ясное дело, боятся, что нас послали усмирять бунт», – подумал легат. И крикнул – так, чтобы слышала вся улица:
– Магов бить идём! По слову Императора!
– Ур-р-ра! – истошно завопил кто-то, и этот крик тотчас подхватили десятки глоток. К рядам легионеров начали пристраиваться люди. Центурионы не препятствовали. Старые вояки знали – первыми в бою всегда гибнут новички. Так пусть уж лучше эти, чем свои же воины. Цинично, как и любое старое солдатское речение.
Однако, углубившись на пять кварталов в паутину улиц Чёрного Города, легат понял, что дальше идти церемониальным маршем ему не придётся. Волшебники успели приготовиться к отпору.
Легат не имел никаких способностей к волшебству – в отличие от собственной сестры. Однако – и это, похоже, было семейным даром – мог чувствовать направленную против него магию. Второй удар оказался бы куда более тяжким, не скомандуй легат вовремя: «Рассыпаться!».
Вот и теперь. Впереди лежала пустая, мёртвая улица, лениво горел угловой дом на следующем перекрёстке. Врагов видно не было, но они уже ждали когорту. Ждали и готовили западню.
Первые ряды – принципы – смыкали щиты; далеко за последними шеренгами триариев арбалетчики приготовились стрелять навесными.
Легат вместе с несколькими телохранителями и сигнальщиками пробрался на чердак покинутого обитателями дома. Впереди, в кварталах мельинской бедноты, бесшумно вспух, оторвался и растаял в мрачном небе огненный пузырь. Над крышами заплясали язычки пламени, там начинался пожар.
– Эдак они весь город спалят, пока мы тут прохлаждаемся! – вслух, специально для своих солдат, сказал легат. Многие, очень многие имели в Чёрном Городе и родню, и друзей.
Щитоносные шеренги застыли. Легат вёл когорту тремя параллельными улицами – рискованно, однако так оставалась хоть какая-то свобода маневра.
Затаившийся впереди враг ждал. Оно и понятно – ему не было нужды обнаруживать себя, маги остановили наступление целой когорты одной лишь тенью своего присутствия.
Аврамий скрипнул зубами. Ничего, кроме разведки боем, ему не оставалось.
Он подозвал старшего центуриона, вполголоса отдал несколько приказов. Выкликнули добровольцев. Два десятка отозвавшихся первыми и без колебаний Аврамий повел за собой – дворами и проулками, не слишком обращая внимание на заборы и прочие глупости.
Несколько раз в окнах мелькнули перекошенные от ужаса женские лица, но, конечно же, никто не дерзнул заступить легионерам дорогу.
…Гнилой потемневший забор, кривой сарай, крытый дранкой, покосившиеся стены старого-престарого двухэтажного дома – внизу помещался дешёвый трактир-харчевня, верхние комнаты трактирщик сдавал внаём. Легат успел вскинуть руку в последнее мгновение, едва сознания только-только коснулась смутная тень угрозы.
И вовремя.
Воздух над их головами зазвенел и застонал, рассекаемый невидимыми клинками. Запоздавшего легионера разрубило надвое, не помогли ни щит, ни кованый панцирь. Аврамия окатило струёй горячей крови; однако, как ни быстр был враг, легат, сражавшийся в своё время с морскими разбойниками, успел заметить скользнувшую по крыше тень.
– Там! – крикнул Аврамий, указывая вверх. Восемь арбалетов ответили ему дружным, слитным залпом. Имперские арбалетчики были приучены стрелять, ориентируясь по вытянутой руке легата или центуриона.
Колотясь о дранку раскинутыми руками и ногами, вниз, во двор скатилась пробитая треми болтами тощая фигура.
Убитый маг был почти мальчишкой. Наверняка ученик, по крайности – подмастерье, которому наскоро внушили пару боевых заклятий и бросили в бой, поканастоящиемаги берегут свою драгоценную плоть.
Легат покачал головой. Сейчас им просто повезло… просто повезло. Они заплатили одним за одного. Но дальше, если на каждой крыше и на каждом чердаке будет сидеть по такому мальчику, от когорты ничего не останется и сделать она ничего не успеет.
Они продвинулись на пару домов дальше. И столкнулись со второй засадой.
На сей раз им повезло меньше, да и заклятие оказалось наложено тоньше и искуснее. Доски лестницы, по которой они поднимались, внезапно ожили, со стен глянули вниз чудовищно искажённые зверские физиономии, и легат уже потом только понял, что это невероятно изменённые их собственные лица и что само заклятье – не более чем кривое зеркало.
Но прежде чем легионеры прорвались сквозь строй деревянных врагов, они потеряли троих. Одного мага – опять же мальчишку – зарубили, второму арбалетная стрела пробила правое плечо, и его скрутили.
– Глянь-ка, девчонка! – удивился седоусый центурион, командир стрелков.
Девушка, тонкокостная, некрасивая, глядела на легионеров, точно мышь на схватившую её кошку. Аврамий заметил, что кровь из её простреленного плеча уже не течёт.
– Где остальные? – чисто проформы ради спросил он.
– Не скажу! – Девица оскалила мелкие зубки и стала невероятно похожа на крупную крысу.
– Кончайте её, – вздохнув, приказал легат. Не было ни времени, ни возможности допросить девчонку по-настоящему.
Та судорожно всхлипнула, но так ничего и не сказала. И даже о пощаде просить не стала.
