Джеймс Клеменс - Врата ведьмы
Глубоко внутри она почувствовала, что ее магия проникла в толпу скалтумов, задувая искры жизни, одну за другой, подавляя их свирепствующей силой.
С каждой новой смертью ведьма в ней ликовала, еще громче, чем обычно, не позволяя сопротивляться ей, будто грань между ведьмой и женщиной стала еще тоньше. Елена пыталась сосредоточиться, утвердить свой контроль. Но что-то внутри нее изменилось после слияния с Чо прошлой ночью. Ведьма внутри нее стала сильнее, взывая к необузданным страстям и ломая внутренние запреты.
Отдавшись бешеной магии. Елена вновь ощущала все тончайшие жизненные связи, особенно всех тех, кто находился в комнате. Она чувствовала вспышки энергии своих товарищей и свирепый огонь Мульготры.
Ведьма продолжала пожирать крошечные искры новорожденных скалтумов; но Елена знала, что, если отпустить контроль, ведьма не удовлетворится такой скудной трапезой. Она жаждала сжечь все вокруг, — не только Мульготру, но и своих товарищей. Ведьма не делала различий. Она хотела все, в том числе и саму Елену.
Съежившись от подобных порочных страстей, Елена сдержала свою магию. Огонь в ее руках медленно затухал. Безумная песня ведьмы стихла, сменившись завываниями Мульготры.
Взгляд Елены изменил направление. Она увидела дымящиеся обожженные тела скалтумов. Остался лишь один новорожденный, свернувшийся под животом своей матери. Его свистящий шепот сменился жалобным плачем. Мульготра нависла над своим последним детенышем, продолжая реветь мучительно и скорбно. Она нежно обвила детеныша щупальцами и притянула его к себе, защищая.
Эррил шагнул к Елене.
— Почему ты остановилась? Покончи с этим.
Елена закусила губу, затем проговорила:
— Я… я не могу. — Она видела крошечные языки пламени убитых детенышей. Жизнь есть жизнь, и эта мать лишь хотела защитить свое дитя. Мульготра была таким же рабом, как и все остальные. Она не хотела скармливать своих детенышей Плотине, но не имела выбора. Темная магия подчинила ее инстинкты для противоестественных целей.
Приблизившись к чудовищу, Елена махнула рукой.
— Иди! Возьми ребенка и уходи!
Мульготра зашипела на нее, свернувшись над ребенком. Видя, что Елена не нападает, она вновь испуганно и удивленно завыла.
Елена вновь махнула рукой:
— Убирайся!
Тысячи круглых глаз уставились на нее, изучая. Затем ноги Мульготры резко дернулись, она рванула в туннель и наружу, зажимая в щупальцах детеныша. Огромные крылья разметались, ловя ночной бриз. Она сделала круг, затем метнулась к заостренным пикам гор и исчезла за ними.
— Зачем ты позволила ей уйти? — спросил Эррил.
Елена покачала головой.
— Мне это нужно. — Она двинулась вперед. — Не будем об этом.
Вместе они пробирались через сгоревшие останки скалтумов наружу. Елена глубоко вздохнула, освобождая легкие от тяжелого запаха обуглившейся плоти. Гранитная рука статуи простиралась вперед, словно широкий мост, ведущий к массивному куску эбонита в ее ладони.
Толчук пошел первым, держа в руках Трайсил.
Елена и Эррил следовали за ним.
Елена посмотрела под ноги. Верхняя поверхность руки была гладкой и легкой для преодоления. Она могла лишь представить, сколько пота было вложено в эту работу. Толчук уже добрался до запястья и остановился. Перед ним лежала каменная ладонь. Когтистые пальцы зажимали эбонит, словно гигантские колонны.
Елена подошла к Толчуку.
— Ты можешь это сделать.
Тот кивнул.
— Я могу. — Затем он повернулся и взобрался на каменную ладонь, высоко подняв молот. — Это за дух моего отца! — Толчук обрушил молот вниз со всей силой огра.
Но удара не произошло. Железное топорище провалилось в камень, будто валун был мягким облаком. Толчук, потеряв равновесие, упал вперед и ударился о край камня. Оказавшись на коленях, он извернулся и поднял руку. В ней была рукоять с вырезанными на ней руническими символами. Железный молот пропал.
Веннар повалился на пол позади Елены и зарыдал.
— Трайсил!
Елена уставилась на нетронутый камень. Что случилось? Молот использовали, чтобы высечь эту проклятую скульптуру. Ему было предназначено вернуться сюда и освободить дварфов от ига Темного Лорда. Почему ничего не вышло?
На мгновение Елена заподозрила Толчука. Но она быстро отогнала эти мысли. Это невозможно. Огр неоднократно спасал ей жизнь, честно служил Земле.
Но Веннар не знал Толчука так же хорошо, как она. Дварф бросился к его ногам, тыкая в него рукой.
— Ты! Ты это сделал! Ты обрек наш народ на гибель так же, как это сделал твой проклятый предок!
Толчук закрыл лицо руками.
Елена поставила перед ними руку, как только Веннар сделал выпад в сторону Толчука.
— Нет! Это не его вина!
— Тогда чья? — спросил Веннар, багровея.
Эррил, приблизившись к Толчуку, ответил ему:
— Мы все виноваты.
Веннар взревел, но Магнам положил руку ему на плечо, пытаясь усмирить командира.
— Послушай его.
Эррил обернулся к ним лицом.
— Мы потерпели поражение, потому что стали жертвами пророчества. Мы возомнили, что знаем его смысл, но были ослеплены нашими собственными надеждами. — Он взглянул через плечо на кусок черной скалы. — Я проходил через Врата прежде. Это естественный магнит для магии стихий. Все, что угодно, — люди, предметы — обладающие достаточной силой, втягиваются в их черное сердце.
— Трайсил… — простонал Веннар.
— Он был наполнен ветряной магией эльфов. Нам не следовало подносить его к Вратам, но вера в пророчество ослепила нас. От брата я узнал одно: целиком полагаться на пророчество — обрекать себя на гибель.
Толчук поднялся на ноги.
— Тогда что мы можем делать? Как мы разрушим их?
Елена заговорила полным ужаса голосом. Она взглянула на луну, низко повисшую на небосклоне, готовую опуститься.
— Мне нужно спросить совета у Кровавого Дневника. Чи провалился во Врата Плотины много веков назад и сплавил их в единый источник зловещей магии. Его духовная сестра Чо должна знать ответы.
Эррил кивнул.
— Но отойди от колодца. Не хочу видеть ни тебя, ни книгу, возле этого камня.
Не протестуя, Елена отошла по широкой дуге назад.
Эррил и дварфы стеной отгородили ее от эбонитового валуна. Эррил приблизился, когда она распахнула книгу. Подняв глаза, Елена обнаружила, что он смотрит прямо на нее. Эррил потянулся и положил свои руки поверх ее, книга оказалась между ними.
— Ты дрожишь, — прошептал он.
— От холода. — Елена отвела взгляд и попыталась освободить руки.
Но она не смогла высвободиться. Житель равнин при желании становился неподатливым стендайским железом.
