Энди Чамберс - Маска Вайла
Тени в масках-черепах с ножами в руках напали на эльдаров. Некоторые жертвы погибли, другие сбежали, и вскоре остался только один из аристократов, алчно склонившийся над погребальными носилками Б'Кви с хищной триумфальной улыбкой на губах. Круг света внезапно исчез, и микрокосм Ольтанира Йегары растворился среди кувыркающихся бойцов, сражающихся на обшем фоне повествования. Эльдары победоносно наступали на крадущихся вестников смерти, акробатически перескакивали через их головы и теснили отвратительные силуэты обратно в тени. Ашантурус выступил вперед, чтобы снова выступить рассказчиком.
— Смерть была изгнана,
ее выдворили во тьму, откуда она пришла.
Дети богов взглянули на свое новое наследие
и обнаружили, что боги не так часто появляются на их стороне.
Наш род, уверенный в своем новом могуществе,
начал поворачивать великое колесо к своим собственным целям.
Пока мастер труппы говорил, танцоры незаметно разделились на различные группы. Некоторые своими движениями чертили в воздухе легкие башни из света, другие стилизованно изображали исследователей или ораторов, другие изучали зал и бродили среди зрителей, вглядываясь то в одного, то в другого, словно в какую-то незнакомую находку. Некоторые члены труппы продолжали танцевать как будто лишь ради самого танца, а другие музицировали, аккомпанируя им, просто ради удовольствия игры.
Через какое-то время из-за кулис снова появились Иша и Керноус и начали двигаться от одной группы к другой. Но всякий раз на них не обращали внимания. Теперь боги были, очевидно, незримы и неслышны для своих детей. Иша плакала, Керноус пытался успокоить ее, но тщетно. Когда скорбящие боги ушли со сцены, снова появился Ольтанир Йегара в том же круге сияния. Непринужденная грация, продемонстрированная Цилией и Ло'тосом, сделала его еще более неуклюжим и нелепым по сравнению с ними.
Пока Ольтанир говорил следующую строфу, по всему залу возникали миниатюрные картины и сразу же исчезали, едва их успевали увидеть. В каждой актеры изображали чью-то ужасную смерть: на одинокого путешественника набрасывались наемные убийцы, лорд в своем зале давился отравленным вином, двое возлюбленных заключали друг друга в страстные объятья, в то время как один обнажал клинок за спиной другого, чья-то фигура, хватаясь за воздух, падала из высокого окна, и еще много, много иных.
— Так все и шло,
кровь требовала крови,
вендетта порождала вендетту,
пока не осталось одно лишь потомство Ку'изала.
Но слишком мало осталось тех, кто выжил,
чтоб насладиться победой.
Дом Йегара стал умаляться,
и время подтачивало его, как море точит утес.
Сцены насилия мелькнули в последний раз и прекратились, оставив Ольтанира одиноко стоять в круге света. Вокруг границы круга столпились гладкокожие, лупоглазые туземцы с непроницаемыми лицами и наблюдали за ним, и будто по волшебству их количество медленно, но неумолимо становилось все больше. Теперь казалось, что Ольтанир заключен в этом свете, что он заперт внутри сужающегося круга.
— Ку'изал увидел, что за конец их ждет, и что он уже неминуем.
Дальновидный, как прежде, он первым все понял.
Среди Оникса он испустил свой последний вздох,
все вокруг окутав огнем и разрушением.
Никто не оплакал его тщетную жертву.
И проклял в конце он руины, которые создал.
Позади Ольтанира некая одинокая фигура прошла по коридору в чернильную тьму. Прежде чем она полностью исчезла из виду, позади нее возникла занавесь огня. Раздался хриплый надрывный вопль, а потом полностью исчез за грохотом камней и треском пламени. Над залом повисла тишина, Ольтанир, судя по виду, дышал с трудом. Мгновения растягивались в долгие секунды, пока, наконец, чей-то новый голос не побудил его продолжить историю. Это был веселый голос, как будто смеющийся над этим мрачным рассказом.
— Так значит, нужна тебе помощь?
Ты хочешь друзей обрести?
Так быстро в портал, устремимся туда,
Где все это можно найти!
Ольтанир заморгал, увидев невысокую серую фигуру, которая протиснулась между гладкокожими аборигенами и вторглась в его маленький световой круг. Пестрый широко ухмыльнулся ему и поклонился, жестом приглашая последнего Йегару продолжить свое повествование. Ольтанир нервно облизнул губы и кивнул.
— Некогда Б'Кви заперла порталы, но с уходом Ку'изала засияли новые знамения.
Никто не мог понять, что нужно делать, кроме меня.
Медленная смерть и полное вымирание или вмешательство большей силы —
я выбрал второе и тщательно собрал все свои знания.
Я отправился в вечный город, чтобы продать свои секреты за желание моего сердца.
Ольтанир говорил с неубедительной бравадой, как будто он был героем в этом произведении. Однако позади последнего Йегары двигалось его карикатурное подобие — в данном случае искусно изображаемое Ло'тосом — и выдавало ложь в его словах посредством своих действий. Этот ложный Ольтанир крался вперед, как вор в ночи, подслушивая у замочных скважин, заглядывая в окна, роясь в кучах обломков в позабытых комнатах. В конце концов крадущаяся и пресмыкающаяся фигура превратилась в силуэт возле паутинного портала, а потом исчезла.
Зрителям теперь казалось, что они больше не в душном зале Гробницы Ветров. Горизонт отдалился и покрылся острыми как бритва шпилями и шипастыми башнями. Высоко над ними медленно проплывали полупрозрачные отравленные солнца, проливая мертвенный свет на темный ландшафт внизу. На заднем плане Ольтанир уже стоял на коленях перед собранием бледнокожих высокородных комморритов в черных доспехах. Йегара спрятал лицо в руках, поэтому Пестрый заговорил снова, ясным голосом, густо насыщенным иронией.
— Радости нету от этих друзей,
И помощи даже не жди.
Лишь раз ты слабость им показал —
Они придут как враги.
Комморриты жестоко ухмылялись и с очевидным удовольствием угрожали дрожащему Йегаре. Они толкали и тянули его съежившееся тело между собой, временами перебраниваясь, словно стая стервятников, дерущихся из-за лакомого куска падали. Мало-помалу комморритам, похоже, надоело это развлечение, и они постепенно разошлись, пока не остался только один. У этого одинокого аристократа были острые, хищные черты, лик никого иного, как Лорда-Сорокопута — Вайла Меншаса.
Фон из шпилей беззвучно раскололся на куски на глазах у зрителей. Обломки разлетелись в стороны и собрались в новую сцену, в то время как фигуры Вайла и Ольтанира остались неподвижны. Теперь они стояли на изрезанном побережье Траурной Марки, а на заднем плане маршировали скрытые тенью ряды комморритских воинов. Пестрый заговорил снова:
— Не для помощи, не для защиты,
Но чтоб слабым мирком завладеть,
Лорд простер свои темные крылья.
Марка пала, и с ним пришла смерть.
Ольтанир вскочил на ноги, его лицо налилось краской, а глаза заполнились слезами. Он дико озирался, как будто ища выход, чтобы сбежать, но ничего не видел. Внезапно сцена взорвалась какофонией причитающих, кричащих и умоляющих голосов. Говорящие были невидимы, но Ольтанир, очевидно, понял, кто они такие. Это был весь его клан, все его родственники до последнего, которых уничтожали палачи Лорда-Сорокопута. Ольтанир зажал уши руками, но голоса продолжали резонировать в его голове. Он совершенно забыл о представлении, об арлекинах и даже Вайле Меншасе. Пока последний Йегара пошатывался от ужаса, Пестрый быстро выступил вперед и продолжил говорить:
— От корней до веток
Целый клан был выжжен.
Лишь один наследник
Не расстался с жизнью.
Предал все, что знал он,
Все, чем дорожил,
Только чтоб остаться
В бойне той живым.
Видение Траурной Марки и войск Вайла растаяло в воздухе. Остался только Ольтанир, который трясся посреди темноты, и долгое время никто ни говорил, ни шевелился. Потом сквозь стены ворвался жаркий ветер, принеся с собой запах горелого. Вдали разгорелось красное пламя, озарив тусклым светом отвратительную фигуру. Ольтанир сразу узнал в ней труп Ку'изала Йегары, каким его нашли после пожара в Ониксовом флигеле. Это было лишенное глаз, почерневшее тело, с обожженных костей которого свисали обуглившиеся лохмотья плоти. Ужасное наваждение обвиняюще указало пальцем на Ольтанира и нараспев проговорило сухим бесстрастным голосом:
— Последний из нас, последним умрешь.
Ты проклят навеки и делом и словом,
Сей приговор, никчемный ты пес,
Себялюбцам да станет вечным уроком.
Может быть, разум Ольтанира раскололся именно в этот момент. Цилия уже заметила, что его рассудок был хрупок и держался лишь на самообмане и гордости. Последний член клана Йегара зашатался в круге света, бессвязно забормотал, а затем метнулся к выходу в Слияние, налетая на декорации и зрителей, как слепой. Отовсюду на него сердито кричали, пока он ощупью не выбрался из зала. Слуги старого клана Йегара теперь понимали, почему их жизни так легко оказались под владычеством Комморры, и ненавидели Ольтанира за предательство. Последнего Йегару проклинали и поносили, пока он не исчез из виду. Его вопли отчаяния, доносящиеся до зала, становились все тише и тише, пока вдруг не оборвались.
