Ник Перумов - Гибель богов (Книга Хагена)
Хаген ощущал, как его холодное спокойствие превращается в новые силы; как ни старался, он не мог ощутить никакой магии, противостоящей ему. Он как никогда верил в себя и свои отборные пять сотен. Ни Фроди, ни Гудмунд также не выказывали никакой слабости или растерянности.
Шесть шагов. Пять. Четыре. Тан поудобнее перехватил Голубой Меч, готовясь биться обеими руками; надежные воины прикроют его с боков. Он уже наметил себе первого противника — здоровенного рыжего детину, с непостижимым везением только что зарубившего коротким щербатым топором одного из гоблинов Орка, несмотря на хорошие доспехи и длинный ятаган последнего.
Три шага. Два. Один. Свистящая полоса голубого клинка рассекла воздух, даже не заметив сопротивления, разрубила неуклюже подставленную рукоять топора и, завершая полукруг, развалила надвое тело злосчастного рыжего парня от плеча до пояса.
«Первый», — подумал тан. Его руки уже нанесли следующий удар, и счет возрос быстрее, чем слово «первый» до конца угасло в сознании Хагена.
Несколько минут он бился бездумно, отдавшись кровавому водовороту битвы, давая выход давно копившейся ярости. Его меч не встречал преград. Нелепое оружие его противников на поверку оказалось не чем иным, как кухонной утварью, наспех приспособленной для боя. Так почему же воины Хединсея отступали, хотя каждый из них способен был истребить сотню таких противников?!
Хаген не находил ответа. Широкий пролом в крепостной стене не приближался, они наконец-то теснили врага, сейчас, еще немного — и противник не выдержит, дрогнет, покажет спину… Нужно лишь еще одно, последнее усилие.
— Тан! Обернись! — пробился наконец к сознанию Хагена бешеный крик Гудмунда. Не прекращая ни на миг смертоносное вращение меча, Хаген оглянулся.
Они сражались в одиночестве — он, Фроди и Гудмунд. Остальные бойцы его отборной тысячи отстали, теснимые врагами. Хаген видел неуклюжие движения своих воинов, обращавшихся с оружием так, словно они впервые взяли его в руки. Удары их были медленны, защита — слабой и легко пробиваемой. Они попадались на самые простые и нехитрые обманные выпады, которые разгадал бы и ребенок. И — гибли, гибли, гибли…
Только Фроди и Гудмунд, что находились рядом с таном, сражались как всегда, каждый из них оставлял за собой настоящую просеку, где поваленными деревьями служили мертвые тела врагов. «Если тут и есть чародейство, оно не действует ни на меня, ни на тех, кто рядом со мной!» — мелькнуло в голове Хагена.
— Отходим к нашим! — скомандовал он двум своим спутникам.
Они отступили, слившись со строем своих бойцов, — и те тотчас приободрились, вокруг Хагена возник узел отпора, он стоял, точно камень среди волн прибоя, и все попытки сдвинуть их с места оканчивались одинаково: к груде мертвых тел прибавлялись новые, а из тех, кто стоял подле Хагена, никто даже не был ранен.
Однако тан не мог заменить собой все войско. Справа и слева его воины по-прежнему отступали, и за каждого убитого врага воины Хединсея платили двумя своими.
У Хагена оставался один-единственный шанс переломить ход боя — встретиться с неведомым предводителем столь успешно сражавшихся воинов и покончить с ним. Тан был почти уверен, что со смертью того исчезнет и опутывающее его воинов заклинание, секрет которого не могла раскрыть даже Сигрлинн.
И Хаген искал. Вместе с Фроди и Гудмундом он вновь врезался во вражеские ряды, рубя направо и налево всех подворачивающихся, и, что странно, на его пути тотчас вставали новые противники, как будто быстрая гибель остальных ничуть не смущала их последователей. Никто не разбегался от гибельного Голубого Меча — напротив, появлялись все новые и новые желающие испробовать на себе его остроту.
Бой окончательно превратился в беспорядочную свалку; защитники Хединсея гибли один за другим, уменьшалось и число нападавших, а Хаген все никак не мог добраться до загадочного предводителя. Избранная тысяча его ветеранов, потеряв очень и очень многих, все же сохранив некое подобие строя, медленно отступала ко входу в Главную Башню острова.
Подобно волку, Хаген кружил и кружил по смертному полю, залитому человеческой и гоблинской кровью, его меч не знал отдыха, и он уже всерьез задавал себе вопрос, не сумеют ли они втроем с Фроди и Гудмундом уравнять шансы — на них неведомое волшебство не действовало, каждый взмах дубины рослого Фроди, каждый выпад Гудмунда обрывал жизнь очередному врагу. Но предводитель как сквозь землю провалился, и Хаген напрасно вертел головой, рискуя пропустить удар.
Однако удача улыбнулась не ему, а Гудмунду. Зоркий воин заметил мелькнувшие серые доспехи — возле самой двери, что вела в Главную Башню, ту самую, где находился заклинательный покой Учителя и его Талисман.
— За мной! — бросил спутникам тан.
Они проложили себе дорогу к Башне. На окровавленных ступенях лежало шесть тел дружинников Хагена и троих нападавших. Предводитель в серых доспехах в нескольких десятках шагов от них на свободном пространстве собирал своих воинов для новой атаки. Кроме Хагена и двух его спутников, больше преградить им путь было некому.
Только теперь, на мгновение выйдя из боя, Хаген понял, что бой затихает — число сражавшихся с обеих сторон очень сильно уменьшилось. Сотни две или три его уцелевших дружинников из отборной тысячи сражались с семью-восемью десятками нападавших. Победа не клонилась ни на ту, ни на другую сторону. Тан стиснул зубы — если бы не Талисман Учителя, он не вышел бы из схватки!
Ему не пришлось долго жалеть о своем решении встать на защиту входа в Башню. Предводитель в серых доспехах повел за собой примерно сорок воинов — прямо к невысокому крыльцу, где плечом к плечу стояли Хаген, Фроди и Гудмунд.
Кто-то из нападавших выпустил стрелу, она сломалась о плечевую пластину на доспехе Хагена; вторая оказалась удачливей — пробила кольчугу Фроди, оцарапав ему левое плечо, к счастью, неглубоко и несильно, великан мог владеть обеими руками.
Когда до атакующих осталось шагов десять, Гудмунд метнул им навстречу свой крюк-нож — и ловко вырвал его из повалившегося тела, дернув за размотавшуюся цепь.
— Кто ты и что тебе надо?! — рявкнул Хаген прямо в лицо предводителю, шедшему на сей раз во главе своих четырех десятков. Вопрос был задан не для того, чтобы получить ответ, а чтобы показать противнику: несмотря ни на что, защитники, пусть даже и последние, не пали духом.
Предводитель отмолчался. Третья стрела скользнула по шлему Гудмунда; и тан наконец смог скрестить свой меч с мечом того, кто столь успешно справился с армией, перед которой казалась бессильна даже мощь Верховного Мага Мерлина.
И первое же столкновение искусно выкованных клинков показало Хагену, что он столкнулся с противником, не уступающим по силе Крылатому Гиганту; хединсейский тан едва удержал рукоять. Справа и слева Фроди и Гудмунд с трудом отражали удары, что посыпались на них со всех сторон. У врага теперь было немало настоящих копий — из числа тех, которыми сражались погибшие воины Хагена; и орудовали враги этими копьями весьма ловко. То преимущество, что имели Хаген и его товарищи, стоявшие на высоких ступенях, оказалось сведено на нет.
Фроди и Гудмунду пришлось податься назад, на самую верхнюю ступеньку — поневоле отступил и Хаген. Он продолжал обмениваться ударами с предводителем, однако не мог отыскать ни малейшей возможности для атаки. Впервые за долгие годы тан встретил равного противника из числа людей — или, по крайней мере, считавших себя людьми.
Потом Хаген уступил еще одну ступень. За ней — следующую и по-прежнему не чувствовал в противнике никакой магии. Он попытался сам пустить в ход чародейство — но привычного ему источника магических сил, к полному его изумлению, уже не существовало — никакой волшбы в пределах Хьёрварда! Словно все до единого колдуны решили уйти на покой…
Спины Фроди и Гудмунда уперлись в дверь башни. Нельзя сказать, чтобы они впустую месили воздух своим оружием, но враги потеряли лишь пятерых — вдобавок пристрелявшийся лучник сумел ранить обоих товарищей Хагена. Ранил неопасно и нетяжело, но все же подкольчужные рубахи воинов медленно, но верно пропитывались кровью.
Хаген защищался с мужеством отчаяния. Он начинал уставать, ему требовалось все его мастерство, чтобы отражать гибельные для любого менее искусного мечника удары. Он вновь попытался выиграть хоть немного времени, начав переговоры:
— Эй, ты знаешь, что наш Мир сжирает Неназываемый? Что, если ты убьешь меня, через несколько дней сгинешь и сам — вместе со всем Хьёрвардом?
Молчание. Тан лишь даром потратил силы, выкраивая их и дыхание для того, чтобы выкрикнуть в лицо противнику эти слова.
За спиной сдавленно вскрикнул Фроди — копье задело ногу пониже колена, пропав в самый край поножей.
