Фрэнк Герберт - Дюна
— Не смей говорить об этом! — закричала старуха.
— Молчать! — рявкнул Поль. Его слово, будто нечто материальное, пронеслось в разделявшем их пространстве.
Старуха рухнула назад, на руки стоявших позади нее людей. На ее лице было совершенно бессмысленное выражение, так она была потрясена ударом, который нанес ее сознанию Поль.
— Джессика, — прошептала она, — Джессика.
— Я помню твой гом-джаббар, — сказал Поль. — А ты запомни мой. Я могу убить тебя одним словом.
Находившиеся в зале вольнаибы понимающе переглянулись. Разве не сказано в предании: «И слово его воистину несет смерть всем идущим против праведных»?
Поль перевел взгляд на высокую принцессу, стоявшую рядом со своим отцом-императором. Не сводя с нее глаз, он произнес:
— Ваше Величество, мы оба знаем способ разрешить наши затруднения.
Император посмотрел на дочь, потом снова на Поля.
— Как ты смеешь! Ты! Авантюрист без роду и племени, невесть откуда…
— Вы уже признали меня, — оборвал его Поль. — Разве не вы назвали меня «многоуважаемым родственником»? И хватит молоть ерунду.
— Я — твой повелитель!
Поль бросил взгляд на навигаторов Гильдии у аппаратуры связи. Один из них кивнул.
— Я мог бы применить силу, — сказал Поль.
— Ты не посмеешь! — прошипел Император. Поль молча не сводил с него глаз.
Но тут принцесса прикоснулась к руке отца.
— Папа, — сказала она, и голос ее прозвучал мягко, убаюкивающе.
— Нечего испытывать на мне свои фокусы, — огрызнулся Император. — Тебе ни к чему решаться на подобный шаг, дорогая. У нас есть другие способы…
— Но где ты найдешь себе лучшего сына, папа?
Старая Преподобная Мать пришла наконец в себя, протолкалась к Императору, склонилась к его уху и что-то зашептала.
— Она умоляет его согласиться, — сказала Джессика.
Поль по-прежнему не сводил глаз со златовласой принцессы. Чуть повернувшись к матери, он спросил:
— Это и есть старшая, Ирулан?
— Да.
Чейни подошла к Муад-Дибу с другой стороны и спросила:
— Ты хотел бы, чтобы я оставила тебя, Муад-Диб?
Он посмотрел на нее.
— Оставила? Я тебя больше никогда не отпущу от себя.
— Нас уже ничего не связывает.
Мгновение Поль молча смотрел на нее, потом сказал:
— Говори мне только правду, моя сихья.
Она попробовала было ответить, но он прижал палец к ее губам.
— То, что нас связывает, никогда не разорвется. А пока смотри внимательно, я хочу потом увидеть все это глазами твоей мудрости.
Император и Прорицательница жарко о чем-то спорили приглушенными голосами.
— Она напоминает ему, — объяснил матери Поль, — что одним из условий их соглашения было возведение на трон бен-джессеритки, а Ирулан из тех, кого они специально готовили для этого.
— Что они замышляют? — спросила Джессика.
— Разве это не очевидно?
— Я прекрасно вижу ключи! Я специально спросила, чтобы намекнуть, что нечего учить меня тем вещам, которым я сама когда-то тебя учила.
Поль искоса посмотрел на мать и увидел холодную улыбку на ее губах.
К ним наклонился Джерни Халлек.
— Позвольте напомнить вам, милорд, что в этой своре — один из Харконненов, — он кивнул на темноволосого Фейд-Роту, которого оттеснили влево к вольнаибским копьям. — Вон тот косоглазый. До чего же подлая харя, в жизни такой не видел. Вы мне когда-то обещали…
— Хорошо, Джерни.
— Это на-барон. То есть теперь барон, раз старик помер. Он-то мне и ответит за все унижения, которые я…
— Ты с ним справишься, Джерни?
— Милорд!
— Дебаты между Императором и его ведьмой уже несколько затянулись, как ты думаешь, мама?
Джессика кивнула.
— Конечно.
Возвысив голос Поль обратился к Императору:
— Ваше Величество, среди вас есть Харконнен?
Царственная брезгливость была написана а лице Императора, когда он повернулся к Полю.
— Я полагал, моя свита находится под защитой вашего герцогского слова.
— Я просто осведомляюсь. Мне любопытно, действительно ли этот Харконнен официально входит в состав вашей свиты или же он из трусости прячется за чужие спины?
Император ухмыльнулся.
— Любой, находящийся в обществе Императора, является членом его свиты.
— Я дал слово герцога, — сказал Поль. — Но Муад-Диб — совсем другое дело. Он может не признавать ваших тонких объяснений насчет свиты. Мой друг, Джерни Халлек, горит желанием убить Харконнена. Если…
— Кровомщение! — выкрикнул Фейд-Рота. Он протиснулся к заграждению. — Твой отец называл это вендеттой, Атрейдс. Ты обзываешь меня трусом, а сам прячешься за своих женщин и собираешься послать против меня своего лакея!
Старая Прорицательница что-то разгневанно зашептала на ухо Императору, но он отодвинул ее в сторону.
— Кровомщение? Что ж, на этот счет есть достаточно четкие правила!
— Поль, прекрати, — вмешалась Джессика.
— Милорд, — перебил ее Джерни Халлек, — вы обещали подарить мне день для мщения Харконненам.
— У тебя уже был такой день, — и Поль почувствовал, как азарт берет в нем верх над другими чувствами. Он сбросил с плеч бурнус, передал его матери вместе с ай-клинком и ремнем и начал расстегивать влагоджари. Он знал, что судьба всей Вселенной заключена сейчас в этом мгновении.
— Это совершенно ни к чему, — настаивала Джессика. — Все можно сделать гораздо проще.
Поль освободился от защитного костюма и взял ай-клинок, оставив ножны в руках матери.
— Я знаю. Яд или наемный убийца — знакомый наборчик.
— Вы обещали мне Харконнена, — прошипел Джерни, и по его лицу Поль увидел, что он здорово рассержен: извилистый шрам потемнел и набух. — Вы дали мне слово, милорд!
— Ты что, пострадал от них больше, чем я?
— Моя сестра! Годы, проведенные в яме…
— Мой отец! Мои друзья и товарищи, Суфир Хайват и Дункан Айдахо, годы в изгнании, годы, когда я был вне закона… и кроме того: речь зашла о кровомщении, и ты не хуже меня знаешь, что надо соблюдать правила.
Халлек пожал плечами.
— Милорд, если эта свинья… Да это же просто грязная скотина! Если вы наступите на него, вам придется выбросить сапоги, чтобы от них не воняло! Позовите мясника, если уж вам так хочется, но только сами…
— Муад-Дибу не нужно этого делать, — сказала Чейни.
Поль посмотрел на нее и увидел в ее глазах страх за него.
— Это нужно Полю, — ответил он.
— Это же харконненская скотина! — крикнул Халлек. Поль на мгновение замешкался, споткнувшись на мысли о своем харконненском происхождении, замер под строгим взглядом матери, но потом ответил:
— Но в человеческом обличье, Джерни.
Халлек не унимался:
— Если он настолько…
— Пожалуйста, стань в сторонку, — Поль поднял ай-клинок и мягко отодвинул Джерни.
— Друг мой, — Джессика прикоснулась к руке Халлека. — Когда он в таком состоянии, то ведет себя в точности как его дед. Сейчас ты можешь сделать для него только одно.
И она подумала: Великая Матерь! Что за ирония судьбы!
Император тем временем рассматривал Фейд-Роту, изучая его тяжелые плечи и мощные мышцы. Потом он перевел взгляд на Поля — тощее, юношески гибкое тело, не настолько высушенное, как у аракианских туземцев, но все равно — ребра можно пересчитать; там, где полагалось бы бугриться мышцам, только кожа да кости.
Джессика низко склонилась к Полю и зашептала так, чтобы не услышал никто посторонний:
— Послушай меня, сынок. Иногда, когда бен-джессеритки подготавливают опасного субъекта, ему, с помощью воздействия на центры боли и наслаждения, глубоко в сознание внедряют ключевое слово. Чаще всего «урошнор». Если этот тип обработан, а у меня есть серьезные подозрения на этот счет, то стоит прошептать ему на ухо это слово и его мышцы сразу расслабятся, и ты…
— Мне не нужны никакие хитрости, чтобы расправиться с ним, — оборвал ее Поль. — Отойди, не мешай мне.
Халлек принялся допытываться у Джессики:
— Зачем он это делает? Может, он хочет умереть и прослыть мучеником? Это ему, что ли, вольнаибская бредятина так мозги запудрила?
Джессика спрятала лицо в ладони, понимая, что не может точно сказать, почему Поль поступает именно так. Она чувствовала, что в комнате носится смерть, и знала, что ее сын изменился и Джерни не так уж далек от истины в своих предположениях. Она напрягала все свои способности, чтобы защитить его, но в такой ситуации ничем не могла помочь ему.
— Что это, их религиозные штучки? — настаивал Халлек.
— Помолчи, — прошептала Джессика. — И молись.
Император вдруг улыбнулся.
— Если Фейд-Рота Харконнен… из моей свиты… так желает, то я снимаю с него все обязательства и предоставляю полную свободу действовать по собственному усмотрению, — он махнул рукой в сторону часовых-федьакынов. — Кто-то из этого сброда забрал мой ремень и короткий клинок. Если Фейд-Рота пожелает, он может сразиться с вами моим кинжалом.
