Натан Лонг - Сломанное копье
Грау сплюнул через левое плечо.
— Молот Шедера — так мы их называем. Это Молотодержцы, почетная стража из аверхеймского храма Зигмара. Когда-то Шедер был там капитаном, теперь они — его личная охрана.
— Угрюмые ребята.
— Да ну, — сказал Йодер, — просто важничают. Думают, Зигмар — их личная собственность, остальные типа не дотягивают.
— Ничего, они еще узнают, — мрачно сказал другой стрелок.
Грау строго глянул на него и быстро сменил тему.
Той ночью Райнер доплелся до палатки и в полном изнеможении рухнул на койку.
День оказался одним из самых отвратительных в его молодой жизни. Он считал себя чуть не ветераном плаца, поскольку учился у Карла Хофштеттера, одного из лучших в Империи преподавателей верховой езды, на службе у лорда фон Штольмера. Но, хотя капитан Фортмундер на этом фоне и не мог научить Райнера чему-либо новому, он гонял его, покуда конечности не налились свинцом и от бесконечных упражнений на пальцах, коленях и бедрах не появились горящие, зудящие и лопающиеся волдыри. Дома ни один педагог так не издевался над учениками. Это были дворянские сынки, балованные и привыкшие к опеке. Тренировались они недолго, потом отбывали в пивную похвастаться удалью друг перед другом.
С Фортмундером подобное не прошло бы. Он не знал ни жалости, ни почтения к рангу и заставлял своих стрелков ездить верхом и палить из пистолетов в цель снова и снова, пока действия не дойдут до полного автоматизма и десять из десяти выстрелов не попадут в яблочко. Он орал на них за малейшие промахи. Если, скача по кругу, кто-то отставал, или начинал обгонять товарищей, или слишком долго перезаряжал пистолет, Фортмундер тут же оказывался рядом и прямо на скаку тыкал в провинившегося кнутом, указывая на ошибку.
И Райнер с лихвой получил его внимания, став любимой мишенью.
— А ну-ка посмотрим на генеральского любимчика, — говорил Фортмундер, объяснив, в чем суть очередного упражнения. — Покажите, как это делают на севере, Майерлинг.
Райнер уже вовсю жалел, что вчера отличился.
В то же самое время, несмотря на то что к концу дня он проклинал упертого Фортмундера с яростью, обычно приберегаемой для ростовщиков и дежурных офицеров, когда по дороге в конюшню капитан догнал его верхом на коне и, хлопнув по спине, сказал: «Молодец, капрал», Райнер почувствовал прилив гордости, и ему едва ли не захотелось повторить все на следующий день.
Франка смеялась над ним, помогая выбраться из куртки: он едва мог поднять руки.
— Хватит издеваться, паршивец, сказать тебе, как сильно я устал?
— Сказать.
Райнер покосился на Карела, уже крепко спавшего на койке, и зашептал Франке на ухо:
— Даже если бы мы были тут одни, ты была бы в безопасности, прямо как в монастыре Шаллии.
Глаза Франки расширились.
— Значит, вы и правда устали, милорд.
Пять дней продолжалось одно и то же. Райнеру дали десять человек подопечных, и под присмотром Фортмундера и Грау он учился отдавать им приказы, совместно проделывать маневры и сотрудничать с другими боевыми единицами, чтобы действовать слаженно, как единое целое. Это был тяжкий труд до полного изнеможения, но, проклиная его днем и ночью, когда все тело ломило, он понимал, что ему начинает нравиться и даже, возможно, что он не отказался бы, чтобы это стало его постоянной работой.
У Райнера почти не было времени на поиски товарищей, а когда они все же пересекались, новая информация оказывалась достаточно скудной. Павел и Халс слышали, как пикинеры рассуждают о каком-то восстании, но не знали подробностей. До Джано и Герта, присоединившихся к арбалетчикам, дошли подобные толки, но они не могли предположить, какую форму примет бунт. Абель сообщил, что, по слухам, Гутцман собирается штурмовать Альтдорф, но это поведал совершенно пьяный солдат, и верить едва ли стоит. Йергену добавить было нечего, а Карел вообще ничего не слышал. Парень был настолько простодушен и наивен, что ни один заговорщик не доверил бы ему свою тайну.
У самого Райнера дела обстояли, разумеется, не лучше. Несколько раз казалось, что Грау вот-вот посвятит его в тайну кавалеристов, но в последний момент всегда почему-то начинал колебаться.
На утро шестого дня, когда Райнер седлал коня у конюшен, Матиас подъехал и отсалютовал Фортмундеру.
— Прошу прощения, капитан, но обер-капитан кавалерии Оппенгауэр сопровождает торговый караван в Аульшвайг и просит эскорт из конных стрелков.
— Очень хорошо, капрал, — сказал Фортмундер и окинул взглядом своих людей. — А-а, возьмите Майерлинга. Пора ему прокатиться подальше, чем до манежа. — Он повысил голос: — Майерлинг, соберите людей и следуйте за капралом Боммом. Он разъяснит вам суть поручения.
И вскоре Райнер уже выезжал из северных ворот, рядом с ним Матиас, и следом двигались их отряды. Шествие замыкал отряд арбалетчиков на пустой телеге. Ослепительное утреннее солнце играло на ближнем ряду палаток у северной стены и сверкало в росе на траве турнирной площадки.
— Гм, а разве Аульшвайг не на юге? — спросил Райнер.
Матиас ухмыльнулся:
— Так точно. Но сначала мы должны заехать на прииск и забрать немного добытой продукции, а уже потом встречать караван. Каждый месяц мы возим товары Империи к барону Каспару в его замок по ту сторону границы. В обмен мы получаем зерно, фураж, мясо и растительное масло. Это дешевле, чем возить провиант из Хокслетена или Аверхейма, и качество лучше. Очень плодородная равнина Аульшвайг.
Райнер поднял бровь.
— Вообще-то в Аульшвайге золотой прииск.
— Гм… нет. Там добывают олово. Но… инструменты точно такие же.
— Понятно. А обер-капитан Оппенгауэр с нами поедет?
— Да.
— Что, обер-капитан кавалерии гоняет коров на дойку?
Матиас строго глянул на него.
— Вы проницательны, капрал. Ну… у нашего визита есть и другая цель. Помните, я говорил вам, что Каспар зарится на трон брата?
— Помню.
— Так вот, очевидно, в последнее время недовольство его усилилось, и Гутцман отправил Оппенгауэра немножко его успокоить. И напомнить ему о нашем могуществе.
— Горячая голова этот Каспар, судя по всему.
— Увидите.
До прииска было всего несколько сот ярдов по протоптанной тропе, западнее от основной дороги. Перекресток охраняли укрепления, в миниатюре повторяющие форт: толстые стены с бойницами перекрывали каньон, с каждой стороны больших ворот с решеткой располагалось по башне.
За стеной были казармы, конюшни и другие постройки, назначение которых Райнер не смог определить. Сквозь одну из них шла система труб с небольшого акведука. Толпы покрытых пылью шахтеров направлялись в шахту и обратно. Вход представлял собой большое квадратное отверстие в склоне горы, обрамленное бревнами. Рабочие несли кирки и катили тачки. За ними присматривало почти такое же количество пикинеров и арбалетчиков, они же патрулировали стены и каждый дюйм территории.
Матиас велел всем остановиться у низкого обшарпанного деревянного строения, и навстречу им тут же заспешил надсмотрщик.
— Доброе утро, капрал. Партия еще не совсем готова. Обождите несколько минут.
— Очень хорошо. — Копейщик повернулся к Райнеру. — Значит, у меня есть возможность все тут вам показать.
Райнер украдкой вздохнул. Вот уж куда не хотелось, так это под землю.
— Разумеется, капрал. Ведите.
Матиас и Райнер спешились и зашагали к шахте. По дороге Матиас показывал разные сооружения, кишащие народом, словно весенние ульи. Вот промывочная, где руду очищают от земли с помощью проточной воды и нескольких фильтров. Вот плавильня, где собранные самородки расплавляют и очищают от примесей. Здесь устраивают обыск: на выходе из шахты рабочих заставляют раздеться и вывернуть карманы, чтобы убедиться, что они не таскают минералы.
— Очень предусмотрительно.
— Излишних предосторожностей не бывает.
На входе в шахту Райнера передернуло. В сознании мелькнули воспоминания о его последнем спуске под землю, но эта пещера была совсем другой. Никакого мрачного ужаса курганских рудников, никакого запаха. Люди просто работали и сновали туда-сюда без передышки. От главного входа в глубину вели два туннеля, и рабочие либо входили с кирками на плечах и пустыми тачками, либо тяжело ступали назад, грязные и нагруженные. Райнеру показалось все это весьма интересным. Если в шахте работа кипит в таком лихорадочном темпе, куда же девается все золото на пути к Альтдорфу? Похоже, Матиас несколько приврал, заявив, что добывать руду чрезвычайно трудно. Впрочем, докапываться сейчас было не время.
Третий туннель оказался пуст, вход в него закрыт сломанными инструментами и кучами горной породы.
— А этот что, иссяк?
