Анатоль Нат - Долгое путешествие на Юг.
— А сразу исключить нельзя? — мрачно поинтересовался Димон, доставая из внутреннего кармана своей маскировочной хламиды, стопку каких-то бумажек. — Вот здесь всё, — протянул он её стряпчему.
Быстро перебрав предъявленные бумаги, стряпчий с довольным видом присоединил их к общей стопке расписок, высящейся перед ним.
— Вот и ещё двести двадцать злотых, — с довольным видом констатировал он. — Отлично.
— Двести? — возмущённо, чуть ли не в один голос переспросили Сидор с Ваном, у мрачно сидящего напротив Димона.
Если Сидор этим и ограничился, то ящера, казалось, сейчас хватит удар, настолько он был возмущён озвученной суммой.
— Господа, — прервал их ссору стряпчий, — вопросы по поводу того, сколько он вам должен вы будете решать с ним потом. Сами. Сейчас же давайте сосредоточимся на деле.
Итак, общая сумма долга две тысячи четыреста сорок восемь злотых.
Второе. Доля города. Две тысячи четыреста сорок восемь злотых.
От усердия высунув язык, он принялся старательно выводить на бумаге озвученные цифры.
— Какая такая ещё доля города? — тихим, звенящим от злости голосом негромко уточнил Сидор, злобно уставясь на снова побледневшего до синевы стряпчего.
— За право до торгов решения данного вопроса, с покупателя взимается полная сумма долга в казну города, — бледными до синевы губами, тихо прошептал стряпчий. — Если вы не согласны с данной процедурой, то сделка считается не состоявшаяся и должник выставляется на общие торги. А там уж как повезёт. Всё, что выручат от его продажи идёт в казну города и для расчёта с должниками.
Гневно повернувшись в сторону мастера, Сидор поймал его дикий, полный молчаливой мольбы взгляд и тихо скрипнув зубами, осторожно выдохнул из себя застрявший в лёгких воздух.
— Ладно, — сквозь судорожно стиснутые зубы, буквально по буквам медленно процедил он сиплым, скрипучим голосом. — Считай дальше, городская чернильница. Посмотрим, что у тебя там будет в конце.
Осторожно и медленно переведя дух, стряпчий, настороженно покосившись в его сторону, продолжил.
— Оформление сделки в Управе по продаже в рабство мастера, со всей его семьёй — ещё пятьсот злотых. Это за оформление документов, — сипло пискнул он, вжав голову в плечи.
Замерев на месте и втянув голову в плечи, он осторожно покосился в сторону молча сидящих напротив угрюмых покупателей. Не дождавшись от них никакой реакции, он, настороженно косясь в их сторону, продолжил.
— Десять процентов от суммы общего долга, то есть от суммы в четыре тысячи восемьсот девяносто шести злотых это составит четыреста девяносто злотых. Это комиссионные от сделки — платёж в Управу.
Мне, за оформление и труды, десять процентов — ещё четыреста девяносто злотых.
Итого, общая сумма шесть тысяч триста семьдесят шесть злотых.
Это надо предъявить прямо сейчас.
Теперь, если вы хотите сократить эту сумму, то можете что-то продать из его имущества, — небрежно кивнул он в сторону стоящего у него за спиной мастера-каретника.
Поскольку у него всё сгорело, то оценивать можно только его участок. А это будет…, - достав из стопки лежащих перед ним каких-то бумаг тоненькую книжонку в кожаном, рифлёном переплёте, он углубился в её чтение, судорожными, рваными движениями перелистывая страницы и что-то разыскивая.
Добравшись до того, что искал, он с радостным воплем ткнул в середину страницы пальцем и с довольным видом заключил.
— Вот! Тысяча злотых. При описи имущества, городская стандартная оценка земельного участка в городе со сгоревшими строениями составляет одну тысячу злотых.
— Что-то я о таких ценах ни в этом, ни в каком другом городе даже не слышал, — тихо, сквозь зубы процедил ящер, злобно глядя на суетящегося за столом стряпчего. — Пять, шесть тысяч золотых за участок, еще, куда ни шло. За полуторный — восемь. Но чтобы одна. Участок то здесь не стандартный, а полуторный.
— Одна! — стряпчий яростно закрутил головой. — Никак не больше. Город купит за одну. Вот продать вы можете любому и за восемь тысяч. Но здесь и сейчас купит он у вас только за одну. Правило такое.
Правило такое, не изменяемое, — сухими, одеревеневшими от страха губами, сипло прошептал он.
— Одна восьмая? — задумчиво, негромким голосом проговорил Димон, мрачно разглядывая сидящего перед ним человечка. — Они здесь что, все с ума посходили?
Вы сейчас можете отказаться от этого участка, тогда вам останется заплатить на тысячу меньше. В противном случае общая сумма так и останется шесть тысяч триста семьдесят шесть злотых.
Стряпчий с немым вопросом в глазах посмотрел на мрачного Сидора и с сожалением развёл руками.
— Это всё, что я могу. Если будем оформлять сделку в Управе, то сюда добавятся дополнительно проценты, положенные писарю, секретарю и казначею. А это ещё тридцать процентов от общей суммы. Так что, господа, я вам сэкономил около двух тысяч злотых. Надеюсь, мой гонорар останется неизменным?
Стряпчий с каким-то искательным, заискивающим видом смотрел на сидящих напротив него людей и ящера, которые молча рассматривали его, как какого-то навозного жука, которого надо было бы раздавить каблуком, да брезговали.
Отвернувшись от стряпчего, Сидор несколько долгих минут злыми, прищуренными глазами смотрел на бледного, словно смерть мастера, глядящего на него дикими, умоляющими глазами, а потом, повернувшись в сторону стоящих рядом егерей, махнул молча рукой, подзывая кого-нибудь из них.
Прошептав что-то на ухо мгновенно появившегося егеря, он дождался, когда к ним поднесут небольшой, тяжёлый сундучок, в котором хранилась отрядная казна, и без звука отсчитал положенную сумму, тихо шелестя золотыми монетами в стоящем вокруг мрачном, враждебном молчании.
Дождавшись, когда стряпчий, еле сдерживая довольную улыбку, пересчитает монеты и выпишет расписку в получении, молча взял её в руки и мрачно посмотрел на итоговую цифру. Рассыпавшись в благодарностях, стряпчий тут же уверил, что все положенные бумаги, на передачу прав владения данным участком будут сегодня же предоставлены господину барону, ещё до вечера.
Быстро достав из портфеля большую круглую печать, и намазав её снизу какой-то фиолетовой гадостью, стряпчий с усердием пришлёпнул её на пергамент с распиской.
— Вот и всё, — заискивающе улыбнулся он сидящим за столом.
Если вопросов ко мне больше нет — я пошёл, — поднялся он. И не дождавшись ответа, быстренько смылся.
— Что делать будем?
Ван с угрюмым видом крутил в пальцах неизвестно откуда извлечённый маленький метательный ножик и мрачным, остановившимся взглядом смотрел на стол.
— Это были все наши деньги, — устало, с обречёнными нотками в голосе, тихо констатировал Сидор.
— Вот тебе и две тысячи, — тихо продолжил за него Димон.
— Эгей, орлы!
Весёлая, шумная компания во главе с высоким, безпорядочно размахивающим руками мужиком ввалилась во двор сквозь полусгоревшие ворота подворья.
— Чё тут у вас?
Бугуруслан, весело скалясь, с радостной улыбкой на физиономии от всей души врезал по затянутой в кольчугу спине ящера и с довольным видом совершенно счастливого человека у которого всё в жизни хорошо, снова завопил.
— Чё такие хмурые сидим, братва! Тут в городе такие дела делаются. Золотое дно, а не город.
А где мой стул? Что пьём?
Ага! — с довольным видом развалился он на единственном свободном стуле. — Ничего не пьём. Тогда что мы здесь делаем, на этом пепелище?
— Да вот, — хмыкнул Димон, неприязненно на него покосившись, — участочек себе под застройку только что приобрели. Можно сказать, за сущие гроши.
Господин барон только что увеличил количество собственной недвижимости в этом городе ещё на один участок. То была какая-то собачья будка на двух квадратных метрах, а теперь целый полуторный участок. И в хорошем месте, — с кривой ухмылкой раздражённо заметил он.
— Блеск! — хлопнул себя по колену Бугуруслан, с довольным видом оборачиваясь к стоящему у него за спиной Виталику. — Мы в доле!
Не спеши, — усмехнулся Сидор, нехорошо на него покосившись. — Тебе пока что, никто ничего не предлагал. Это — во-первых. А, а во-вторых…
— Так предложи, — перебил его Виталик. — За чем дело стало….
— Дело стало за ним, — кивнул Сидор на молча стоящего чуть в стороне мужичка.
— А-а-а! — насмешливо протянул Виталик. — Мастер каретник! Собственной персоной. Творец ваших незабываемых по цвету фургонов! Так это его усадьбу вы всю ночь тушили, спасая весь город от пожара. А теперь ещё и выкупили?
— Не только, — хмуро бросил Димон. — Ещё и долги его вкупе с участком.
— Зачем? — Бугуруслан от неожиданности даже привстал со своего места. — У вас что, денег много или девать их некуда? Тогда дайте нам, мы найдём им лучшее применение.
