Энди Смайли - Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Н’Кало выставил вперед плечо и врезался в противника. Он увидел не фиолетовую броню Испивающего Души, а украшенный черепом черный доспех капеллана. Тем не менее, изображение чаши на наплечнике говорило, что он принадлежал именно к этому ордену.
Иктин. Капеллан Испивающих Души. Человек, до появления Денията считавшийся самой серьезной духовной угрозой из всех пленников. Второй после Сарпедона в очереди на казнь. Вооруженный, бронированный и свободный.
Н'Кало снизу вверх ударил тесаком зеленокожих по руке Иктина. Капеллан взмахнул собственным оружием, отбивая лезвие вверх, и заставив командующего отшатнуться. Н'Кало с тревогой понял, что Иктин вооружен крозиусом арканум, похожим на булаву силовым оружием, которое служило символом статуса капеллана.
Испивающий Души ударил болт-пистолетом в височную часть шлема Н'Кало. Железный Рыцарь покачнулся, шлем раскололся вдоль оставленных ударами Рейнеза трещин.
— На колени, — сказал Иктин, направив дуло болт-пистолета в лицо Н'Кало, — Встань на колени, и все случится быстро. Разве не это предложили Испивающим Души? Покорность и быструю смерть? Тогда именно это я предлагаю тебе, капитан Н'Кало из Железных Рыцарей.
Н'Кало упал на одно колено и схватил один из упавших на пол штандартов. Это было железное копье с прикрепленным к нему рваным знаменем какого — то мятежного полка Имперской Гвардии.
Следующий выстрел угодил командующему в голову. Шлем сорвался с креплений, Железный Рыцарь ослеп на один глаз. Вложив все силы в удар, он взмахнул древком штандарта. Выбитый из руки Иктина болт-пистолет улетел в тень.
Н'Кало снова опустился на одно колено. Сорвал с головы искореженный шлем. Он чувствовал, что по лицу течет горячая кровь, а пальцы ощутили влажное месиво на месте одного из глаз. В ушах звенело, и казалось, что череп уменьшился на несколько размеров.
Значит, череп пробит. Это Н'Кало уже испытывал. Не самый худший вариант. Можно продолжать сражаться.
Иктин шагнул вперед, сжимая крозиус в неповрежденной руке. Он обрушил оружие на Н'Кало, отбившего удар орочьим тесаком, который успел подхватить с пола в последний момент. Клинок разлетелся на части как стеклянный, а от силы удара командующий упал на спину и перекатился. Уцелевший глаз никак не мог сфокусировать зрение, и Иктин виделся просто как черное пятно.
— Иктин! — крикнул Сарпедон. На мгновение Н'Кало показалось, что именно Сарпедон напал на него, что командующий со своими боевыми братьями снова оказался в лесах эшкинов. Что все, что случилось с тех пор, было просто сном, а на самом деле он никогда не покидал болот.
Но нет. Врагом был Иктин. Сарпедон находился где — то рядом. Капеллан рывком поднял Н'Кало на ноги, обхватил сзади рукой за шею, дотащил до угла и поднял с пола болт-пистолет. Затем приставил ствол к виску Железного Рыцаря.
Сарпедон стоял в центре галереи, без брони, как и в зале суда.
* * *
— Иктин! — воскликнул Сарпедон. Он не мог поверить, что первый же встреченный им после освобождения Испивающий Души сражался с космодесантником, который поддержал орден на суде. Еще более странным был то, что это был Иктин, и что он уже нашел свои доспехи и оружие.
Н’Кало выглядел почти мертвым. Его лицо едва походило на человеческое. В одной из глазниц зияла кровавая рана. Иктин разоружил его, а теперь использовал в качестве живого щита, приставив к виску ствол.
— Капеллан, — сказал Сарпедон, — что ты делаешь?
— Пытаюсь выжить, — отозвался Иктин.
— Н'Кало — мой друг. Отпусти его.
— У Испивающих Души нет друзей. Он пойдет со мной.
— От того, что ты возьмешь заложника, нам станет только хуже! И ты это знаешь!
— Тогда хорошо, что заложника взял я, а не ты. Не ходи за мной, Сарпедон. На этом пути есть лишь скорбь. Иди к своим братьям. Они сейчас вооружаются в архивах.
— О чем ты говоришь, капеллан? Какая бы судьба ни ждала нас здесь, разве ты ее не разделишь?
Иктин поволок Н'Кало к двойным дверям в дальнем конце зала.
— Сражайся, Сарпедон! Сражайся! Твоя судьба состоит лишь в этом. Встань плечом к плечу с братьями и умри достойно!
— Я знаю, что кто — то завел нас сюда так, что я этого даже не понял. Кто — то использовал меня точно так же, как Абракс. Это был ты, Иктин?
— Прощай, Сарпедон. Хорошей тебе смерти, брат!
— Или Деният?
Иктин протащил командующего через двери, створки которых тут же за ним захлопнулись. Сарпедон рванулся вперед, пытаясь добраться до дверей прежде, чем Иктин повернет за угол и исчезнет из виду.
Библиарий услышал из — за двери негромкий звук, какой издает упавшая на пол граната. Благодаря своим сверхъестественным рефлексам библиарий успел вскинуть руки за долю секунды до того, как граната взорвалась. Створки сорвались с петель и ударили Сарпедона, отбросив его в противоположный конец зала, прямо через стойки с трофейным оружием и памятники различным победам.
Сарпедона проволокло спиной по полу. Когда он остановился и прочистил глаза от пыли и осколков, то увидел, что дымящийся дверной проем завален обломками камня. Преследовать Иктина было невозможно.
Деният. Рогал Дорн. Самоубийственная атака корабля паломников. А теперь еще и Иктин, с какими — то своими планами. Все, что Сарпедон знал о галактике, разваливалось на части, и он не знал, чем это все может закончиться, кроме гибели его самого и всех его боевых братьев.
Из того, что сказал Иктин, кое — что было не лишено смысла. Сарпедон должен был сражаться. Он должен был добиться достойной смерти и помочь братьям сделать то же самое. Это было его долгом по отношению к самому себе. Не самая достойная цель из тех, за которые стоило сражаться, но в тот момент эта цель была единственной возможной.
Сарпедон схватил из упавшей стойки меч и направился в архивы.
* * *
Иногда на «Фаланге» дул холодный ветер. Возможно, это был результат действия хитрых настроек атмосферных систем корабля, а возможно, воздушные потоки, спонтанно возникающие из — за разницы температур труб хладагента и перегретых реакторов в двигательных отсеках. Сейчас ветер завывал в усыпанных обломками крушения научных лабораториях и триумфальных галереях вокруг Обсерватории. Он поднимал с пола мусор и бросал его в знамена Имперских Кулаков, стоящие вдоль стен коридора, по которому магистр ордена Владимир прежде входил в ныне разрушенную Обсерваторию Величия Дорна.
Ветер взметал пыль в Залах Искупления, свистел между каркасами разбитых пыточных устройств и прутьями пустых камер. В некоторых из них лежали космодесантники — Испивающие Души, оказавшиеся ближе всех к эпицентру взрыва и убитые им. Их боевые братья забрали с собой несколько тел, но некоторые остались лежать там, где упали. Их истерзанные тела до сих пор были прикованы к стенам камер.
Ветер переворачивал страницы книг, которые лежали на столах в архивах. Читальный зал удерживала лишь горстка Испивающих Души, среди которых был библиарий Скамандер, пирокинетик, еще недавно служивший скаутом. Он сидел в тени, которую отбрасывал огромный свиток пергамента, с Испивающим Души, которому выпало нести с библиарием вахту, и ждал. Когда явится враг — а теперь этих космодесантников следовало называть врагами, независимо от того, кем они были прежде — то попытается пройти здесь, всеми силами.
А враг в это время собирался в корабельной кают-компании, которую капитан Лисандр назначил опорным пунктом для атаки на Испивающих Души. Большую часть сил составляли Имперские Кулаки и Воющие Грифоны, и Лисандру уже пришлось столкнуться со спорами о том, кто атакует изменников первым. «Фаланга» была территорией Имперских Кулаков, и они считали, что именно им должна выпасть наибольшая честь в грядущем сражении, но капитан Борганор потребовал, чтобы его Воющим Грифонам позволили первыми ворваться в архив и пролить кровь Испивающих Души. Лисандр согласился, поскольку в качестве врага ему хватало отступников, и он не хотел, чтобы против него обратились еще и Воющие Грифоны.
Командующий Гефсемар собрал ладонью горсть каменной пыли, в которую превратилась разрушенная взрывом в Залах Искупления стена. Он пустил пыль по ветру, словно это было неким ритуалом, и по завихрениям ветра он мог прочитать ход грядущего кровопролития. Боевой маской Сангвинарного Ангела была посмертная маска Сангвиния, снятая с лица божественного примарха десять тысяч лет назад, когда тот умирал от ран, нанесенных архипредателем Гором. Сангвиний был невыразимо красив, и даже отделанная золотом и драгоценными камнями посмертная маска испускала ауру сверхъестественной величественности, которую Сангвинарная Гвардия считала одним из самых смертоносных своих оружий.
