Анатоль Нат - Долгое путешествие на Юг.
— Ну как? — вцепившись белыми крепкими зубами в голову рыбке, ящер прижмурив от удовольствия глаза, медленно смаковал вкус.
Вяленную озёрную селёдку он буквально обожал и никогда не упускал возможности побаловать себя в каждом городе, куда их заносила судьба. Распробовав их первый раз в Старом Ключе, он больше старался ей никогда не изменять, заказывая при любой возможности.
— Как-как, — мрачно проворчал Димон, правильно поняв незаданный вопрос ящера. — Фигово. Из пятидесяти за неделю осталось двенадцать. Да и тех, по уму надо бы было подержать недельку у нас в госпитале.
— Не тянут, — с сожалением покачал он головой. — Какие-то они злые. Всё стараются что-то кому-то доказать. Лезут куда не надо. Советов не слушают. Всё сами да сами. И вот вам результат. Только спустились с гор в предгорья, за одну неделю потеряли практически всех. Если сейчас их выпустить с нами на равнину, даже недели не продержатся. Выбьют нахрен. И никакие наши брони не помогут.
— Злые они. Злые и хотят что-то кому-то доказать. А здесь на равнине это гарантированный путь к смерти. Нам такие не нужны, — отрезал он.
Подождав от Сидора реакции, недовольно проворчал, так и не дождавшись.
— Что молчишь, как воды в рот набрав. Скажи что-нибудь умное. Твоя же идея была с этим наймом.
— Что говорить, — равнодушно отозвался Сидор. — Всё ясно. Развившийся на почве постоянных поражений комплекс неполноценности гарантировано угробит их здесь за одну неделю. Тут ты прав.
— Но и отказываться от них не будем. Сделаем по другому. Всех раненых отправим в Гуано и дальше в Тупик на лечение. Там врачи хорошие, да и стационар он и есть стационар. А по словам нашего Пилюлькина, если их сейчас не положить в госпиталь, именно в стационарный госпиталь, то никто из них не выживет. Истощены, да и раны крайне серьёзные.
— Пусть сначала поправятся, потом посмотрим куда их пристроить.
— Засветить проход перед амазонками хочешь? — удивлённо посмотрел на него Димон. От неожиданности он даже отставил в сторону недопитую кружку с пивом.
— Думаю, что секрет нашего прохода остался только в наших головах, — тяжело вздохнул Сидор. — Не забывай. Из этого горда чуть ли не каждую неделю отправляется большой обоз с товаром к нам в Гуано. И обратно не реже двух раз в неделю приходит обоз. Так что все кто хотел узнать откуда берёт товар некий недавно появившийся в этих краях барон, давно уже всё знают. Так что и дальше скрытничать смысла особого не вижу.
О! — Сидор ткнул пальцем в сторону блаженно потягивающего своё пиво Вана. — Глянь на нашего ящера. Его уже каждая собака знает в этом городе. Он же ни слова не сказал, а ему уже кильку под нос и жбан тёмного. Специально для него видать держат.
Для раба, — насмешливо уточнил Сидор.
— Уважают, — согласно кивнул головой Ван.
— Поэтому про секретность можно спокойно забыть. А твоих двенадцать, последних оставшихся живых, пока не успокоятся и не перестанут что-то кому-то доказывать на равнину выпускать не будем. Согласен. Там их перебьют в первую же неделю.
— Поэтому, предлагаю сформировать ещё один обоз для работы уже здесь, в предгорьях. Пусть занимаются только местной шерстью. Тут её горы, — Сидор хмыкнул над невольным каламбуром. — Да и в городе у нас на неё устойчивый спрос. Ван, десяток своих мальков выделит. Мы, десяток егерей подкинем. Ужмёмся в очередной раз, — тяжело вздохнул он. — Опять в атаманом придётся решение проблем отложить.
— Ну да ладно, — махнул он рукой. — Терпели и ещё чуток потерпим. Главное, что с амазонками дело стронулось. Старшим поставим Пахома Гурского. Он хоть парень и молодой, да хваткий. Пусть растёт. Нечего ему больше делать в десятниках. Дадим полусотника и пусть старается. Справится с амазонками и с горцами, дадим сотника и отправим на самостоятельный маршрут по равнине. Съедят — сам дурак.
— А здесь тогда ещё кого из ребят на шерстяной обоз поставим. Надо выращивать свои кадры. Не вечно же нам с вами самим по этой равнине бегать. Надо дать дорогу молодёжи, — пафосно воскликнул Сидор, высоко подымая кружку.
— Ага, — ядовито ухмыльнулся Димон. — Кажется не только я соскучился по своим девочкам. Кажется кто-то ещё домой хочет, — громко, во весь голос расхохотался Димон.
Глава 17 Дорогая покупка
Одинокая, глубоко несчастная согбенная человеческая фигура, одиноко сидящая посреди страшного пожарища, не вызывала в душе Сидора ни малейшего сочувствия. Внутри его глухо ворочалась рвущаяся наружу бешеная злость.
— Это, я так понимаю, и должен был быть наш фургон? Ты же говорил, что они не горят?
Едва сдерживаясь чтоб не сорваться, Сидор, поджав губы, с нескрываемым отвращением смотрел на пепелище бывшей мастерской мастера и, двигаясь по кругу, неспешно обходил остов какой-то полуобгоревшей конструкции, флегматично рассуждая сам с собой.
— Неужто это и должен был быть твой последний шедевр? Тот, на который мы тебе отвалили кучу денег вперёд? Наш броневик?
— Не!
Неслышно подошедший сзади Димон, небрежно поворошил носком сапога по кучке дымящейся золы, оставшейся от сгоревшего тента возле колеса. Рывком сорвав с высоких полуобгоревших дуг фургона едва тлеющую, не до конца погашенную тряпку, совсем недавно ещё бывшую парусиновым тентом, он брезгливо отбросил её в сторону, тщательно придавив сапогом ещё тлеющие огоньки на ткани.
— Это, я так понимаю, должен был быть наш улучшенной конструкции грузовой фургон, за который мы, кстати, тебе деньги заплатили вперёд? А где броневик? Где наша тачанка? Где всё?
Повернувшись в сторону мастера, безмолвной тенью отца Гамлета стоящего на краю пепелища, он, зло прищурив усталые, слезящиеся от попавшего в них дыма красные глаза, мрачно поинтересовался.
— Чё молчишь, урод? — Димон бросил на него ещё один косой, враждебный взгляд.
Деньги вперёд брал? Брал! — кивнул он головой. — Нахрена?
Тебе говорили охрану усилить? Говорили. А ты что? Что ты ответил?
Димон чуть склонив голову к плечу, с преувеличенно заботливым видом посмотрел на молчаливого мастера.
— Что это не наше дело? Что мы параноики? И что деньги тебе нужны для расширения, а не на какую-то там дурацкую охрану. Да ещё каких-то рабов! Чего, мол, их охранять, да кому они нужны. Иначе, мол, не успеешь с нашим заказом? Даже с нашими рабочими?
— Ну и где те рабочие? Где те рабочие, которых мы тебе под видом рабов оставили?
Димон, едва сдерживая клокочущее внутри бешенство, перевёл злой взгляд в дальний угол двора, на торчащие в разные стороны обгорелые брёвна сгоревшей там казармы для рабов. Остов её до сих пор ещё курился слабым дымком на противоположном краю большой, выгоревшей дочиста усадьбы.
— Тебе, скотина, говорили не держать людей в клетке за железными решётками? А ты что сделал, тварь?
Димон замолчал, пережидая спазм, перехвативший ему горло.
— Даже пепла не осталось…
Казалось, он сейчас с кулаками набросится на сжавшегося до невозможности, убитого горем мастера.
— Я… Я всё потерял, — чуть ли не плача, неожиданно всхлипнул он. — Я за одну эту ночь потерял всё что имел. А ты о каких-то…
— Что? — медленно повернулся к нему Сидор. — Что ты сказал, тварь?
О каких-то? — тихо, явственно скрипнув зубами, с трудом выдохнул он из себя воздух. — Ах ты с…а!
Тебе сказали не запирать, да ещё в амбаре с такими толстыми стенами, — тихим, дрожащим от едва сдерживаемого бешенства голосом процедил сквозь зубы Сидор. Наклонившись к окончательно сдувшемуся мастеру, он тихо спросил. — Тебе говорили, что тебя наверняка попытаются поджечь твои "добрые" и "милые" соседи?
Ты чем слушал, придурок?
— Я, я…, - мастер запнулся, растерянно, не зная, что ответить и лишь молча хлопал глазами.
— Головка от х…я!
Димон коротко выругался, кулаком со всей силы вбивая свою ненависть в сморщенное, жалкое, в грязных разводах лицо мастера.
— Ну, всё, — флегматично бросил он, заметив что-то за спиной валяющегося в грязи мастера. — Вот и наши ящеры. Сейчас они с тебя за своих спросят, — равнодушно заметил он.
Ну что, пошли? — Димон мрачно посмотрел на Сидора, глядящего в ту же сторону. — Нам с того, что от этой твари после останется, даже аванса больше не вернуть, — обречённо махнул он рукой.
— Я, я, я…,
Обернувшись и заметив мрачных, направляющихся в его сторону ящеров из обоза, мастер неожиданно мелко затрясся и часто, часто затараторил, пытаясь спасти свою никчёмную, не стоящую теперь ни ломаной медяшки жалкую шкуру.
— Я отработаю, — неожиданно прорвало его.
На карачках торопливо засеменив по грязной луже к Сидору, он мёртвой хваткой вцепился в его рукав.
Глядя ему в глаза умоляющим, собачьим взглядом, в последней отчаянной попытке спасти свою никчёмную, неудавшуюся жизнь, которая сейчас медленно сокращалась, с каждым шагом, приближающихся к их группе молчаливых ящеров, он диким голосом завопил:
